А ну, певец, пропой балладу мне
Чтоб я забыл, на миг забыл о той,
С кем об руку бродили при луне,
Окончив труд дневной.
Давай, певец, погромче затяни
Чтоб я забыл, совсем забыл о ней:
Как небом поклялась она в те дни
Навеки быть моей.
Открой, певец, тетрадку наугад
Чтоб мне забыть под пение твое
И имя нежное, и нежный взгляд,
И горький плач ее.
Вон те, с корзинками для овощей,
Ворчуньи-тетки
Неужто вправду наших юных дней
Они красотки?
Те бело-розовые существа
В шелках воскресных,
Кому шептали мы любви слова
На тропках тесных?
С кем под задорный, простенький мотив
На той поляне
Скакали мы, друг дружку обхватив,
До зорьки ранней?
Да помнят ли они себя в те дни?
Видать, забыли!
Не то, как знать, — и нынче бы они
Всех краше были.
Черный Холм стоит одиноко,
На далекое море сердит,
И Девичий Замок с востока
На меня с презреньем глядит.
Мне к рассвету хмельное зелье
Отплатило тяжкой тоской
И ушла я прочь от веселья
И от парня, что был со мной.
Даже птицы смеются обидно
Надо мной в придорожных кустах…
Отчего ж перед ними мне стыдно?
Разве так не бывает у птах?
Она разложила товар на мосту — уж кто-нибудь
да возьмет!
Корзинку яблок, и связки трав, и в сотах
душистый мед.
Но мимо и мимо валила толпа — на площадь,
где ярмарки гул;
Сули она даже впридачу себя — никто бы
и не взглянул!
Но милым ее загорелым лицом пленясь,
я пробрался вперед,
И встал перед ней, и спросил: «Ну как?
Неужто никто не берет?»
Да, именно так это все началось — от ярмарки
чуть в стороне,
И стало ясно, что главный приз
сегодня достанется мне.
Так, значит, вы из _Э_рмитейдж
Из той деревни за холмами?
Есть дом в деревне Эрмитейдж,
С весны плющом увитый сплошь…
Как там Джон Вейвуд — жив иль нет?
Их двор был, помню, рядом с нами
Тому назад пятнадцать лет.
Былого не вернешь!
И что ж — ни разу, никого
Он не расспрашивал о Пэтти?
О Пэтти Бич, с которой он
Тогда… с которой дружен был?
Жива ли, мол, и каково
С тех пор живется ей на свете,
И позабыла ли его,
Как он ее забыл?
Тогда в деревне Эрмитейдж
Была, представьте, я всех краше!
Мы обручились в Эрмитейдж,
Но ждать заставила нужда…
Удачи не были щедры,
И позабыл он клятвы наши:
Любовь мужская — до поры,
Девичья — навсегда.
Вилл завернул после ярмарки в клуб
Выпивка там и веселье.
Я дожидаюсь его на углу,
Чтоб довести до постели.
С кем-то в обнимку там кружится Вилл,
И улыбаются оба…
В мае мой Вилли кольцо мне дарил,
Клялся, что любит до гроба.
«С прошлым покончено!» — так уверял
Вилли, невесту целуя…
Муж мой на танцах сегодня застрял,
Мерзну одна на углу я.
На площадь опущен шатер темноты,
Ряды не шумят,
Певцы аккуратно свернули листы
Веселых баллад;
Где был балаганчик, там плиты пусты,
И лишь с колокольни звонят.
Пустеет «Олень»; по проулкам гурьбой
Проходит народ:
По Грэеву мосту, по глине сырой,
А колокол бьет…
Кто тихо вздыхает: «Скорей бы домой!»
Кто новую песню поет.
Вон девушка — та, что как мышка была,
Резвится, шумна;
А та, что казалась бойка и смела,
Вдруг стала грустна;
А эта заботы с чела согнала
Как гордо ступает она!
…А в полночь ни звука нигде, ни следа
Лишь тени одни.
Здесь древние римляне бродят тогда,
Как в прежние дни,
Когда беззаботной толпою сюда
На праздник сходились они.
Перевод М. Бородицкой