Нет у любви бесследно сгинуть права...

— Да будет благословен тот миг, когда вы оказались рядом со мной! — И с этими словами она нежно пожала руку Ромео. Юноша тоже тихонько сжал ей руку и так ей ответил:

— Мадонна, за что вы меня благословляете? — потом посмотрел на нее умоляющими глазами и, наклонившись к ее устам, глубоко вздохнул.

Тогда Джульетта, сладостно улыбнувшись, сказала:

— О, не удивляйтесь, благородный юноша, что я благословляю ваш приход: мессер Маркуччо своей холодной рукой меня совсем заморозил, а вы, по милости вашей, меня согрели своим нежным рукопожатием.

На что Ромео, не задумываясь, ответил:

— Мадонна, то, что я мог доставить вам приятность каким бы то ни было способом, меня безмерно радует, и я ничего другого в мире так не желаю, как услужить вам, и буду почитать себя счастливым, если вы соблаговолите приказывать мне, как вашему последнему слуге. Если моя рука вас согревает, то огонь ваших прекрасных глаз воспламенил меня, и если вы не поможете мне потушить этот пожар, не пройдет и минуты, как я весь сгорю и обращусь в пепел.

Не успел он произнести последних слов, как игра «с венком» кончилась. Поэтому Джульетта, загоревшаяся любовью, со вздохом пожимая ему руку, успела только промолвить ему в ответ:

— Увы, что я могу вам сказать, кроме одного, что я больше принадлежу вам, чем себе самой!

Ромео, когда гости стали расходиться, задержался, чтобы проследить, куда направится девушка; но немного ему понадобилось времени, чтобы убедиться, что Джульетта — дочь хозяина дома, к тому же это подтвердил один из его благожелателей, когда он расспрашивал его о присутствующих дамах. Это открытие повергло Ромео в страшное отчаяние. Он понял, сколь опасно и трудно ему будет добиться желанного исхода своей любви. Но рана была уже открыта, и любовный яд постепенно проникал в нее. В свою очередь, Джульетта жаждала узнать, кто же тот юноша, во власти которого она целиком оказалась. Она позвала свою старую кормилицу, вошла в комнату и, подойдя к окну, через которое проникал свет факелов с улицы, стала расспрашивать ее: кто был тот юноша в пышной одежде и тот, который не выпускал из рук шпагу; потом спросила, а кто тот красавец, который держал маску в руке. Добрая старушка, которая была обо всех наслышана, всех назвала по имени и, отлично зная Ромео, назвала и его. Девушка при упоминании имени Монтекки вся замерла — отчаяние овладело ее душой — Ромео никогда не будет ее мужем но причине смертельной вражды между двумя семействами; однако она и виду не подала и пошла спать. В эту ночь она почти не сомкнула глаз; тысячи разнообразных мыслей проносились у нее в голове; но отказаться от своего чувства к Ромео она не могла и не хотела, ибо загорелась к нему сильной любовью. Перед ее очами вставала неотразимая красота Ромео, и, чем труднее и опаснее представлялось ей положение, тем все больше с потерей надежды росло ее желание. Так, борясь с двумя противоположными мыслями, из которых одна укрепляла Джульетту в ее намерении, другая же отрезала все пути к счастью, она, не переставая, твердила себе:

— Боже, куда я позволяю унести себя моим неумеренным желаниям? Кто я, разве Ромео может любить меня! Какая я глупенькая! Может быть, хитрый юноша шептал мне слова любви, чтобы обмануть и получить от меня желаемое, а потом насмеяться надо мной, как над потаскушкой? Быть может, это месть за ту вражду, что с каждым днем растет меж нашими семьями? Но нет, он слишком великодушен, чтобы насмеяться над той, что любит и обожает его. Если подлинно лицо есть зеркало души, значит, красота его обманчива, раз она скрывает жестокое и злое сердце; нет, я хочу надеяться, что от такого прекрасного юноши можно ожидать лишь любви, благородства и учтивости. Допустим, что он действительно меня любит и хочет назвать своей законной женой, разве я могу не понимать того, что отец мой никогда на это не согласится? Но кто знает, быть может, это родство принесет прочный мир и согласие нашим семьям? Я часто слышала, что браки способствовали воцарению мира не только между простыми людьми, но и синьорами, и даже приводили к желанному для всех примирению и согласию между враждовавшими друг с другом могущественными властителями и королями…

Окна в комнате Джульетты выходили в узенький проулок, а напротив них находился какой-то старый заброшенный дом. Когда Ромео, свернув с главной улицы, достигал этого проулка, он очень часто еще издали видел Джульетту у окна, и всякий раз, как он с ней встречался глазами, она улыбалась и всем своим видом показывала, что безмерно рада ему. Часто ночью Ромео приходил туда и подолгу стоял, ибо место это было уединенное, и он мог хоть изредка слышать голос Джульетты за окном. Случилось однажды, что Ромео пришел сюда поздно ночью: то ли почувствовала это девушка, то ли по какой иной причине, но она открыла окно. Ромео спрятался за старым домом, но Джульетта успела его признать, ибо луна своим ярким светом заливала проулок. Девушка, будучи одна в комнате, робко позвала его и сказала:

— Ромео, что делаете вы здесь один в столь поздний час? Несчастный, если вас схватят, что станет с вашей молодой жизнью? Разве вы не знаете о жестокой вражде между нашими семьями, вспомните, сколько людей уже погибло?..

— Синьора моя, — отвечал Ромео, — любовь — причина того, что я здесь в столь поздний час. Я не сомневаюсь, что, если ваши найдут меня здесь, они убьют меня на месте. Но я буду пытаться, насколько слабые силы мои это позволят, исполнить свой долг, и, если я увижу, что окружен со всех сторон, я умру, но умру не один. Да и пусть меня убьют, занятого делами любви, — разве может быть более счастливая смерть, чем пасть мертвым к вашим ногам? Никогда не будет того, чтобы я бросил хоть малейшую тень на вашу честь, и, чтобы сохранить ее незапятнанной и чистой, я готов заплатить собственной кровью. Но если вы любите меня не менее, чем я вас, и дорожите жизнью моей, как я вашей, отбросьте все препятствия и сделайте меня самым счастливым человеком на свете.

— А что вы хотите, чтобы я сделала? — спросила Джульетта.

— Я хочу, — отвечал Ромео, — чтобы вы любили меня, как я вас, и разрешили мне войти в вашу комнату, дабы я мог с меньшей опасностью поведать вам о своей любви и о тех муках, что я из-за вас терплю.

На это Джульетта, объятая гневом и возмущением, сказала:

— Ромео, вы знаете свою любовь так же, как я свою. Я знаю, что люблю вас, как только сердце способно любить и, вероятно, больше, чем мне это пристало. Но говорю вам, если вы рассчитываете соединиться со мной незаконными брачными узами, вы очень ошибаетесь и согласия моего не ждите. И так как я знаю, что, показываясь здесь слишком часто, вы легко можете попасть в ловушку, расставленную злыми людьми, отчего я уже никогда не буду веселой, я решила, что, если вы так же хотите быть моим, как я вашей, вы должны назвать меня своей женой. Если вы женитесь на мне, я всегда буду готова сопровождать вас, куда вы только пожелаете. Если же вы питаете другие надежды, ступайте и занимайтесь вашими делами, а меня оставьте здесь жить в мире.

Ромео, не мечтавший ни о чем другом, услышав эти речи, радостно ответил, что это единственное его желание и он готов в любую минуту обвенчаться с ней, стоит ей только приказать, где и когда.

— Вот теперь все хорошо, — сказала Джульетта, — Но так как я хочу, чтобы все у нас было по чести, пусть наш брак благословит почтенный фра Лоренцо из Реджио, мой духовник.

На этом они и порешили, и Ромео на следующий день должен был условиться с монахом, который был с ним в тесной дружбе.

Был этот монах из ордена миноритов, знаток теологии, большой философ и искусник во многих вещах, чудодей, знающий тайны магии и колдовства. А так как добрый монах хотел пользоваться хорошей славой в народе и наслаждаться теми радостями, которые приходили ему на ум, он старался своими делами заниматься осторожно и на всякий случай всегда искал опоры в людях знатных и пользующихся авторитетом…

Распростившись с Джульеттой и получив от нее наказ, Ромео направился домой. Когда наступил день, он направился в монастырь Сан Франческо и рассказал монаху историю своей любви и сообщил о решении, принятом им и Джульеттой. Фра Лоренцо, выслушав Ромео, обещал ему сделать все, что тот пожелает. Не мог он ему отказать ни в чем, да к тому же монаху представлялось, что таким путем можно будет примирить Монтекки и Капеллетти и заслужить милость синьора Бартоломео, который безмерно желал, чтобы эти два семейства прекратили вражду и в городе кончились бы междоусобицы.