Державный плотник

Где-то далеко прокричал петух...

"Петел возгласи", - бессознательно шептали бескровные губы несчастного.

- Призови на помощь Духа-Свята и говори... Он научит тебя говорить, с видимой жалостью и со вздохом проговорил Адриан.

Дрожащими руками Игнатий поправил клобук.

- Скажу, все скажу, - почти прошептал он. - Против воровских писем Григория Талицкого...

- Гришки, - поправил его патриарх.

- Против воровских писем Гришки, - постоянно запинаясь, повторил подсудимый, - в которых письмах написан от него, Гришки, великий государь с великим руганием и поношением. У меня с ним, Гришкою, совету не было; а есть ли с сего числа впредь по розыскному его, Гришкину, делу явится от кого-нибудь, что я по тем его, Гришкиным, воровским письмам великому государю в тех поносных словах был с кем-нибудь сообщник или кого знаю да укрываю, и за такую мою ложь указал бы великий государь казнить меня смертию.

Пальцы рук его так хрустнули, точно переломились кости.

- И ты, епискуп тамбовский Игнатий, на сем утверждаешься? - спросил патриарх.

- Утверждаюсь, - шепотом произнесли бескровные губы.

- Целуй крест и Евангелие.

Шатаясь, несчастный приблизился к аналою и, наверное, упал бы, если бы не ухватился за него. Перекрестясь, он с тихим стоном приложился к холодному металлу такими же холодными губами.

Тут, по знаку Адриана, патриарший пристав отворил двери, и в палату, гремя цепями, вошел Талицкий.

Взоры всех архиереев с испугом обратились на вошедшего. Это было светило духовной эрудиции москвичей, великий ученый авторитет старой Руси. И этот твердый адамант веры, подобно апостолу Павлу, - в оковах!

Некоторые архиереи шептали про себя молитвы...

Но когда Талицкий, уставившись своими глазами в мертвенно-бледное лицо Игнатия, смело, даже дерзко отвечал на предложенные ему патриархом вопросные пункты, составленные в Преображенском приказе на основании показаний прочих привлеченных к делу подсудимых, и выдал такие подробности, о которых умолчал Игнатий, архиереям показалось, что Талицкий и их обличает в том же, в чем обличал тамбовского епископа.

И многие из сидевших здесь архиереев видели уже себя в страшном застенке, потому что и они глазами Талицкого смотрели на все то, что совершалось на Руси по мановению руки того, чье имя, называемое здесь Талицким, они и в уме боялись произносить.

Наконец, затравленный разоблачениями Талицкого до последней потери воли и сознания, Игнатий истерически зарыдал и, закрыв лицо руками, хрипло выкрикивал, почти зыдыхаясь:

- Да!.. Да!.. Когда он, Григорий...

- Гришка! - вновь поправил патриарх...

- Да! Да! Когда он, Гришка... те вышесказанные тетрати... "О пришествии в мир антихриста" и "Врата"... ко мне принес... и, показав... те тетрати передо мною... чел и рассуждения у меня... просил в том... Видишь ли-де ты, говорил он, Григорий...

- Гришка! - строго остановил патриарх.

- Да... видишь ли-де ты, что в тех тетратях писано... что ныне уже все... сбывается...