Живи с молнией

Она пожала плечами.

– Ничего, разве только общую культуру. Я училась на английском отделении в колледже Барнарда. А вы не сказали мне, что такое физика.

– Это слишком долго, и тут чересчур шумно. Завтра суббота. Я вам скажу об этом завтра вечером.

– Я буду занята.

– Тогда в воскресенье.

– Тоже, вероятно, буду занята.

– И все мистер О'Хэйр?

– Да, все Арни.

– Вы с ним часто встречаетесь?

Она окинула Эрика холодным взглядом, но постепенно выражение ее глаз изменилось.

– Более или менее, – сказала она.

– Все-таки можно вам позвонить? А вдруг ваш мистер О'Хэйр сломает себе завтра ногу или его продует ветром, который поднимает брелоки, что болтаются у него на животе?

Сабина невольно улыбнулась.

– Ничего не выйдет, – сказала она. – У него железное здоровье.

– Как знать! Какой ваш номер телефона?

– Вы уже съели сандвич? Может быть, вернемся туда?

– Вы не скажете?

Она нетерпеливо повела головой, но голос ее прозвучал мягко, почти виновато:

– К чему? Все равно встретиться с вами я не смогу.

– Мне хочется просто поговорить с вами.

В его голосе послышалась грусть, и глаза девушки стали совсем прозрачными; она поглядела на него, как бы прося сказать ей что-то такое, что может оценить только она одна, затем отвела взгляд и пошла к двери. На пороге она обернулась.

– Мой телефон: Одюбон, пять-пять-один шесть-два, – сказала она. – Я прихожу домой около шести.

Она вышла, а Эрик так и остался стоять у плиты, не замечая, что его со всех сторон толкают нахлынувшие в кухню гости. Тихая радость охватила его. Ему хотелось улыбаться, хотелось поделиться с кем-нибудь своей чудесной новостью, но тут же он вспомнил, что, кроме Макса, не знает ни души, а Максу сейчас не до него.

Так и не сказав никому ни слова и улыбаясь про себя, Эрик разыскал шляпу, пальто и вышел.

Мартовская ночь обдала его холодом, он плотнее запахнул пальто. Перед ним вздымались массивные громады университетских корпусов; в северном углу университетского городка виднелось здание физического факультета. На самом верхнем этаже, где помещались лаборатории, светилось несколько окон. Эрик не знал, кто там работает, но вдруг почувствовал зависть и угрызения совести – как он мог позволить себе хоть на время забыть о своем деле!

4

На следующий день мысли о Сабине то и дело отвлекали его от работы. Он позвонил ей в шесть пятнадцать – ему не терпелось позвонить как можно скорее, но он допускал, что она может задержаться на работе, поэтому в качестве компромисса выждал четверть часа. Сабина ответила после первого же звонка.

– Сабина? Это говорит Эрик. Как поживаете?

– Отлично. А вы?

По ее голосу он чувствовал, что она улыбается.

– Ужасно. Весь день страшно скучал по вас. Мы увидимся сегодня?

– Нет, сегодня я не могу. Я же вам сказала.

– Знаю. Но я все-таки надеялся… – Эрик остановился, но так как она молчала, он продолжал: – Приятный у вас сегодня был день?

– О, как обычно.

– В самом деле? И вы не испытывали никакого нетерпения? Со мной творилось бог знает что. А с вами?

– Видите ли…

Он почувствовал в ее тоне напряжение:

– Вы не одна? Вам неудобно говорить?

– Да, – ответила она благодарно.

– Тогда отвечайте просто «да» или «нет». Думали ли вы сегодня обо мне? Когда я говорю «думали», я подразумеваю очень много. Преследовал ли вас мой светлый образ?

Сабина засмеялась; она так близко держала трубку у рта, что он слышал ее дыхание.

– Да, – сказала она.

Эрик заметил, что сам тоже почти касается губами трубки. У него было такое ощущение, что он вот-вот поцелует Сабину.

– Можно вас увидеть завтра? – спросил он.

– Еще не знаю. Мне должны позвонить.

– Мистер О'Хэйр?

– Да. – В голосе ее прозвучал насмешливый вызов.

– Тогда я вам позвоню еще раз.

– Нет, – сказала она, – я вам сама позвоню. Дайте мне ваш номер, а то я не знаю, когда он мне позвонит.

– Вы не обманываете? Может быть, вы просто хотите от меня отделаться?

Она опять засмеялась.

– А зачем мне это?

– Ну, это как раз понятно. Потому что вас преследует мой образ, а вы этого не хотите.

Сабина снова мягко рассмеялась, и Эрик взволнованно коснулся щекою телефонной трубки.

– Вы правы, – призналась она. – Но что мне делать?

Полчаса он слонялся вокруг столика с телефоном, пока дождался ее звонка. Когда зазвонил телефон, сердце его дрогнуло.

– Давайте встретимся завтра, – сказала Сабина. – Завтра я смогу. В два часа на платформе метро на Сто шестнадцатой улице.

– Хорошо, – медленно сказал Эрик. – А утром вы заняты? Мы могли бы встретиться утром и провести вместе весь день.

– Что вы называете утром? – засмеялась она.

– Шесть-семь часов утра – лучшее время для встречи.

– Ну, нет! – со смехом сказала она. – Но мы можем встретиться в одиннадцать. До свидания. – Голос ее звучал очень мягко.

Эрик помолчал. Он вдруг понял, что сейчас придется повесить трубку, и ему стало грустно. Он подумал о сегодняшнем вечере – она будет с кем-то другим, а он один. Но эта мысль быстро исчезла, словно их и не разделяли шестнадцать часов. Все равно он счастливейший человек на свете.

– До свидания… дорогая, – пробормотал он и повесил трубку.

5

На следующее утро в одиннадцать часов Эрик шагал по платформе метро на 116-й улице; через пять минут приехала Сабина. На ней была шляпа в виде большого плоского диска, надвинутая на один глаз; манжеты и стоячий воротник ее серого пальто были отделаны узкой полоской черного каракуля. Она улыбалась, но он сразу же заметил, что она испытующе оглядывает его.

– Ну и что же, так же я выгляжу, как вам показалось в пятницу вечером, или нет? – спросил он.

– Более или менее, – ответила Сабина. – Откуда вы знаете, что я об этом подумала? Или вы думали то же самое обо мне?

– Я же вам сказал, что могу читать ваши мысли. – Он поглядел на нее сверху вниз. – А что, сильно преследовал вас вчера мой образ?

– Нет, не очень, – сказала она. – Видимо, я начинаю это преодолевать.

– Очень жаль. Куда бы вы хотели пойти? – спросил он. В кармане у него было пятнадцать долларов – половину этой суммы он взял взаймы.

– Ведь это вы предложили встретиться так рано, – ответила Сабина. – Я думала, что у вас есть какой-то план.

– Я хотел вас видеть, вот и все. Безразлично где. Давайте пройдемся по Риверсайд-Драйв, а потом сядем в автобус и проедемся к центру.

Подымаясь по лестнице, он взял ее под руку и не отпустил, когда они вышли на улицу.

Стоял чудесный ясный и ветреный день. Дома по ту сторону реки казались игрушечными макетами с четкими очертаниями и превосходно соблюденными пропорциями; даже темные баржи и буксиры на голубой реке выглядели живописными в ярком солнечном свете. Дорожки на Риверсайд-Драйв были почти пусты, только несколько папаш прогуливались там со своими детьми, и по тому, как они смотрели на играющих ребятишек, можно было безошибочно определить, у кого из них есть работа и кто безработный. Эрик и Сабина некоторое время шли молча.

– Прежде чем вы что-нибудь скажете, я хотела бы кое-что объяснить, – начала Сабина.

– Я ни о чем вас не спрашивал.

– Но собирались спросить. Знаете, я ведь тоже умею читать чужие мысли.

– Ручаюсь, что вы не сумеете прочесть мыслей О'Хэйра, – сказал он. – Для этого надо быть влюбленной в него.

– Значит, вместо того чтобы спрашивать, вы намерены подсказывать мне ответы?

– Не слишком ли скоро мы начинаем ссориться?

– Мы и не подумаем ссориться, если вы дадите мне сказать то, что я хочу.

– Ладно, говорите. Вы собираетесь за него замуж?

– Да, собираюсь.

– Это правда? – спросил он. В этом огромном городе для него не существовало никого, кроме нее, и вот она преспокойно говорит, что уйдет навсегда, оставив его в одиночестве. Он почувствовал себя глубоко обиженным и разозлился. – Если вы выходите за него замуж, зачем же вы назначили мне свиданье?