Дунькино счастье

— Господи, — отвечаю, не только в союз, полы вам каждую неделю буду мыть…

— Этого мне не надо, — строго мне говорит, — я по долгу делаю, а не за интерес…

И стала я жить одна, и потекла моя жизнь роскошно. Продала ейные инструменты по аборту соседней акушерке, шубу его продала, запонки золотые, что он поминал, часы луковкой — живу, словно барыня. Встану утром, сварю себе кофею, или там чаю какого, и пойду неграмотностью заниматься. Записали меня, конечно, в союз и всё взыскали, что зажила у них, за прозодежду и за отпуск. Конечно, теперь мне родить приходится, но председателева жена говорит, что в городу на это государство смотрит и денег даёт, — не то, что моя маменька, бывалача, в поле под ракиткой родит и сама дитя домой тащит. Стала я роскошно жить — Платон Петрович и вот он. «Всегда, говорит, — вы мне нравились бесподобно, а что грех на вас есть, теперь, — говорит, — этого греха нету: аннулировано, и женчина большую слободу имеет: роди от кого хочешь, никому дела нету, только чтоб алименты платил аккуратно…» Очень большое счастье обещает Платон Петрович:

— Актёры, — говорит, — отнюдь не плохо зарабатывают, — не только ребёнку на молоко, и вам на мороженое хватит… А если вы согласитесь со мной законно расписаться, — возьму рабочий кредит, и всеё тебя, как куколку, разодену…

Да только оставила я без внимания его лукавые речи.

— Что одеть меня, — отвечаю, — посул даёте, так я, — говорю, — и так Клавдии Ивановны платья ношу, хорошие платья, и жёлтенький жакетик по судебной описи мне достался… Нет, дорогой Платон Петрович, очень я в городе поумнела, и пролетарское моё происхождение не дозволяет мне заключать брак но расчёту… моя мечта дальше идёт!

И задумала я Андрюшку в Москву выписать. Всё ж таки — рожу, а ведь неловко ребёночку без родного отца быть.

И вот какая моя к тебе, Грунюшка, будет окончательная просьба. Приедешь ты на Зелёную Слободу — скажи ты ему, чёрту гололобому, чтоб ехал сюда, и об жизни не беспокоился, потому моя мечта вывезла наперёд его, и что пиджак михалвасиличев я ему сберегла и портсигар серебряный тоже пока не продавала…

1926 г.