Полное собрание сочинений. Том 77. Письма1907 г.

325. А. Ф. Никитину.

1907 г. Декабря 16. Я. П.

Пожалуйста, не сетуйте на меня за то, что не своей рукой отвечаю вам. Прибавляю к письму Маковицк[ого]¹ несколько слов, чтобы сказать вам, что письмо ваше мне было интересно и приятно. Очень рад буду знать о вашей деятельности, преимущественно о внутренней, духовной. Повторяю, что главное дело нашей жизни не состоит в распространении того, что мы считаем истиной, а в усвоении этой истины с такой полнотой, чтобы мы слились с нею. А когда это будет, то распространение ее совершится, хотя, может быть, и не теми путями, к[отор]ые мы предполагаем. Желаю всего того хорошего, что не вне вас, а в вас самих.

Л. Толстой.

16 дек. 1907.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 33. Приписка к письму Д. П. Маковицкого. Впервые опубликовано без указания фамилии адресата (чувашину Н.) в «Календаре для каждого на 1917 год», составил А. С. Зонов, изд. «Посредник», стр. 123.

Александр Феофилактович Никитин (р. 1880) — писарь, чувашин по происхождению. Разделял мировоззрение Толстого. Был в Ясной Поляне 28 сентября 1907 г. Первую половину 1908 г. находился в Оренбургской тюрьме за распространение нелегальных изданий.

Ответ на письмо А. Ф. Никитина из Оренбурга от 17 октября 1917 г., написанное под впечатлением личной встречи с Толстым. Он намерен был распространять произведения Толстого и просил разрешения на перевод их на чувашский язык.

¹ Д. П. Маковицкий известил Никитина, что Толстому было приятно познакомиться с ним. «Радуется мысли, что его сочинения будут переведены на чувашский язык».

326. М. Н. Толстой.

1907 г. Декабря 16. Я. П.

Милая Машенька,

Эти последние дни часто думаю о тебе с большою любовью и всё поглядываю на твой портрет. Давно нет от тебя вестей. Как ты себя чувствуешь и телесно и духовно? Хотя уверен, что духовно ты чувствуешь себя хорошо. Помогай тебе бог. В наши года, когда живо чувствуешь близость смерти: возвращения к тому, от кого изшел, жизнь становится и спокойнее и, прямо скажу, радостнее, потому что любовнее. Я с каждым днем всё яснее и яснее чувствую это и благодарю за это бога.¹ Внешняя жизнь наша всё такая же: Соня, Саша, Юл[ия] Ив[ановна], доктор Маковицкий — наши сожители. Соня² изредка ездит в Москву и теперь там, завтра приезжает.³ Я весь поглощен одной работой — составлением собрания нравственно-религиозных мыслей. Думаю, что такая книга может быть полезна людям. Работа эта все-таки внешняя, главная же, самая радостная, это работа над собой: хоть понемногу избавляться от своих гадостей, а их много.

Целую тебя.

Любящий тебя брат Левочка.

16 дек. 1907.

Если напишешь словечко, очень порадуешь.

Печатается по копировальной книге № 8, лл. 36 и 37. Впервые опубликовано в «Русском слове» 1911, № 134 от 12 июня.

¹ См. запись в Дневнике от того же числа (т. 56, стр. 82 и 83).

² Далее одно слово зачеркнуто.

³ С 11 по 16 декабря С. А. Толстая была в Москве. Вернулась в Ясную Поляну утром 17 декабря.

* 327. Ф. А. Змиеву.

1907 г. Декабря 18. Я. П.

Федор Архипович,

Получил ваше письмо и статью. Мне радостно было узнать, что мои писания принесли вам пользу. Посылаю вам все те мои сочинения, к[отор]ые есть у меня и в моем распоряжении.

Мысль вашей статьи совершенно справедлива, но едва ли ее можно будет напечатать и потому, что она доказывает то, что давно известно имеющим уши, и отчасти п[отому], ч[то] она по форме и языку не подходит к существующим требованиям. Мне же она особенно понравилась по хорошо примененным евангельским текстам. Видно, что автор и хорошо знает и хорошо понимает Евангелие; не понравилась же она мне за нехристианское осуждение монахов. Большинство их люди заблуждающиеся, и, несмотря на их вредное влияние, надо по-христиански жалеть и любить их. Возвращаю вам статью. Братски приветствую вас и желаю вам всё дальше и дальше подвигаться по бесконечному пути христианского совершенствования. «Будьте совершенны, как отец ваш небесный».

Лев Толстой.

18 дек. 1907.

Печатается по копировальной книге № 8, лл. 42 и 43.

Ответ на письмо Федора Архиповича Змиева (Чернухино Екатеринославской губ.) от 30 ноября 1907 г. Змиев выражал сочувствие религиозным взглядам Толстого и просил дать отзыв о приложенной к письму его статье.

* 328. Т. С. Трухтанову.

1907 г. Декабря 18. Я. П.

Письмо ваше сначала удивило, потом огорчило и под конец (простите меня и, пожалуйста, не сердитесь, помните, что я гожусь вам в деды) вызвало во мне чувство истинного сострадания к вам, к тому ужасному заблуждению, в к[отор]ом вы, очевидно, находитесь, считая это заблуждение (так извращено ваше миросозерцание) за непререкаемую истину. Вы спрашиваете, как, по моему мнению, следовало мне поступить, если бы в то время моей жизни, когда я только что уразумел истинность учения Христа (и вы прибавляете: когда я только задумал перевоспитать мир), я бы мог избегнуть смерти только убийством? Не говоря уже о том, что такого положения, при к[отор]ом наверное нельзя избегнуть смерти иначе, как убийством, такого положения никогда не бывает; не говоря об этом, не говоря и о том, что человек, к[отор]ый бы задумал перевоспитать мир, был бы очень глупый человек и смерть такого человека была бы небольшой потерей для мира, не говоря обо всем этом, ни для меня, ни для всякого человека, думавшего о смысле человеческой жизни, не может даже представиться возможности какого-нибудь колебания в том вопросе, к[отор]ый вы делаете. Для такого человека закон неделания другому, чего себе не хочешь, закон не только не убийства, но делания добра, любви врагам, готовность всегда умереть, исполняя этот закон, есть такая высшая, не подлежащая никаким толкованиям истина, что он может только удивляться на такие вопросы.

Ваше прибавление о том, что этот вопрос должен быть решен тогда, когда человек задумал, по его мнению, благодетельное для людей дело, указывает на ту невысказанную вашу мысль, что неразумно не сохранить свою жизнь даже убийством другого, когда уверен, что моя жизнь принесет великую пользу людям. Вот эта мысль и глубоко несправедлива, и безумно горделива, и ужасно безнравственна. Нерелигиозный человек никак не может знать, принесет ли распространение его мыслей о том, в чем, по его мнению, благо человечеству, действительное благо. Не только не может знать этого, но должен сомневаться в этом, так как рядом с ним другие люди проповедуют совершенно противуположное учение о том, в чем благо. И потому во имя этого своего воображаемого блага нарушать закон, написанный во всех религиозных законах и в каждом сердце человеческом, есть верх неразумия и безнравственности. Религиозный человек точно так же не знает, какими внешними средствами может быть достигнуто благо людей, и никак не думает, что его жизнь нужна для достижения этого блага, но знает несомненно, что для достижения этого блага ему надо исполнять вечный общий для всех людей закон. И если для исполнения этого закона ему нужно умереть, то он знает, что смерть его нужнее для достижения этого блага, чем его жизнь, хотя он никак не может знать, каким путем смерть его будет содействовать благу. Так не знал этого, я думаю, Христос. Посылаю вам несколько книг по религиозным вопросам. Писал с желанием быть вам полезным. Простите, если что не так.