Дороги свободы. I.Возраст зрелости

Матье не смог сдержать недовольного жеста.

– Ты меня подстерегал? – спросил он. – Что ж, тем лучше, в конечном счете Марсель не осталась одна. Так что ты хотел мне сказать?

– Абсолютно ничего, старик, – сказал Даниель с внезапной сердечностью. – Я просто хотел объявить тебе о своей женитьбе.

– И это все?

– Все...да, это все.

– Ну, как угодно, – холодно сказал Матье.

Они немного помолчали, затем Матье спросил:

– Как... как там она?

– Ты хотел бы, чтоб она была в восторге? – насмешливо спросил Даниель. – Пощади мою скромность.

– Прошу тебя, – сухо сказал Матье. – Договорились, я не имею никакого права на вопросы... Но ведь ты пришел сюда...

– Что ж, – сказал Даниель, – я предполагал, что ее будет труднее убедить. Но она набросилась на мое предложение со скоростью экономического кризиса.

Матье увидел в его глазах вспышку обиды; он быстро сказал, желая извинить Марсель:

– Она потерпела крушение...

Даниель пожал плечами и стал расхаживать взад-вперед. Матье не смел на него смотреть: Даниель сдерживался, он говорил тихо, но с видом одержимого. Матье скрестил руки и уставился на свои туфли. Он с трудом, как бы для себя самого, проговорил:

– Значит, она хотела ребенка? Я этого не понял. Если б она мне сказала...

Даниель промолчал. Матье продолжил:

– Так значит, ребенок. Ладно: пусть он родится. Я... я хотел его уничтожить. Но все же лучше ему родиться. Даниель не ответил.

– Разумеется, я его никогда не увижу? – спросил Матье.

Едва ли это был вопрос; он продолжил, не дожидаясь ответа:

– Ну вот. Наверное, я должен быть доволен. В каком-то смысле ты ее спасаешь... но я не понимаю, зачем ты это сделал?

– Конечно, не из гуманных побуждений, если ты это имел в виду, – сухо отрезал Даниель. – Ром у тебя просто гадость, – добавил он. – И все же налей мне еще.

Матье налил ему и себе, и оба выпили.

– Итак, что ты теперь собираешься делать? – спросил Даниель.

– Ничего. Больше ничего.

– А эта девочка, Сергина?

– Нет.

– Вот ты и свободен.

– Ты так считаешь?

– До свидания, – вставая, сказал Даниель. – Я пришел вернуть деньги и немного тебя успокоить: ей больше нечего бояться, она мне доверяет. Вся эта история ее потрясла, но по-настоящему Марсель не несчастна.

– Ты на ней женишься. – повторил Матье. – Она меня ненавидит, – вполголоса добавил он.

– Поставь себя на ее место, – жестко сказал Даниель.

– Знаю. Поставил. Она тебе говорила обо мне?

– Очень мало.

– Знаешь, – сказал Матье, – мне не по себе, что ты на ней женишься.

– Ты сожалеешь?

– Нет. По-моему, это несчастье.

– Спасибо.

– Несчастье для вас обоих! Сам не знаю почему.

– Не волнуйся, все будет хорошо. Если родится мальчик, мы назовем его Матье.

Матье вскочил, сжав кулаки.

– Замолчи! – выкрикнул он.

– Ну, не сердись, – успокоил его Даниель. Он рассеянно повторил:

– Не сердись. Не сердись. – Он так и не решался уйти.

– Значит, – сказал Матье, – ты пришел посмотреть, какая у меня будет рожа после всего этого?

– Может, отчасти и так, – признался Даниель. – Если говорить напрямую. У тебя всегда был такой... основательный вид: это меня бесило.

– Что ж, теперь ты убедился в обратном, – сказал Матье. – Не такой уж я основательный.

– Да, не такой уж.

Даниель сделал несколько шагов к двери и быстро вернулся; он утратил насмешливый вид, но так получилось лишь хуже.

– Матье, я гомосексуалист, – сказал он.

– А? – изумился Матье.

Даниель отступил и удивленно посмотрел на него, в глазах его светился гнев.

– У тебя это вызывает отвращение, так ведь?

– Ты гомосексуалист? – медленно повторил Матье. – Нет, это не вызывает у меня отвращения, почему это должно вызывать у меня отвращение?

– Прошу тебя, – сказал Даниель, – ты вовсе не обязан изображать передо мной широту взглядов...

Матье не ответил. Он смотрел на Даниеля и думал: «Он гомосексуалист». Почему-то не очень удивился.

– Ты ничего не говоришь, – свистящим голосом продолжал Даниель. – Ты прав. У тебя правильная реакция, я в этом не сомневался, такую следует иметь каждому нормальному человеку, но ты можешь оставить ее при себе.

Даниель застыл, руки прижаты к телу, вид жалкий. «Почему ему взбрело в голову каяться именно передо мной?» – жестко подумал Матье. Он понимал, что должен найти нужные слова, но погрузился в глубокое, парализующее безразличие. Все казалось ему в ту минуту таким естественным, таким нормальным: он негодяй, а Даниель – гомосексуалист, все в порядке вещей. Наконец он сказал:

– Ты можешь быть кем хочешь, это меня не касается.

– Конечно, – высокомерно улыбнулся Даниель. – Конечно же, это тебя не касается. У тебя достаточно забот с собственной совестью.

– Тогда зачем ты мне это сказал?

– Я... я хотел посмотреть, какое впечатление это произведет на такого человека, как ты, – сказал, откашлявшись, Даниель. – И потом, теперь есть кто-то, кто знает, возможно, мне... мне удастся поверить в это самому.

Он позеленел и говорил с усилием, но продолжал улыбаться. Матье не мог вынести этой улыбки и отвернулся.

Даниель усмехнулся.

– Это тебя удивляет? Это нарушает твои представления о гомосексуалистах? Матье живо поднял голову.

– Не пыжься. Ты жалок. Не стоит пыжиться передо мной. Возможно, ты сам себе отвратителен, но не более, чем я себе, мы друг друга стоим. Впрочем, – подумав, сказал он, – именно поэтому ты мне и исповедуешься. Это должно быть менее тяжко – исповедоваться перед подонком; а облегчение от исповеди все равно есть.

– Ax ты, маленький лукавец! – развязно – Матье прежде такого не слышал – сказал Даниель.

Они замолчали. Даниель смотрел прямо перед собой, неподвижно и тупо, как это делают старики. Матье пронзило острое раскаяние.

– Но если ты такой, то зачем ты женишься на Марсель? – спросил Матье.

– Это тут ни при чем.

– Я... я не могу тебе позволить жениться на ней. Даниель выпрямился, и его зеленовато-сизое лицо пошло багровыми пятнами.

– Вот как? Не можешь?– высокомерно спросил он. – А как ты мне помешаешь?

Матье, не ответив, встал. Телефон был на письменном столе. Матье набрал номер Марсель. Даниель с иронией смотрел на него. Наступило долгое молчание.

Матье вздрогнул.

– Алло! Это Матье. Я... послушай, мы были идиотами. Я хочу... алло! Марсель? Ты меня слушаешь? Марсель! – в ярости крикнул он. – Алло!

Ответа по-прежнему не было. Он потерял голову и крикнул в трубку:

– Марсель, я хочу на тебе жениться!

Наступило короткое молчание, потом что-то вроде лая на другом конце провода и короткие гудки. Какое-то время Матье сжимал трубку, затем тихо положил ее на стол. Даниель, не говоря ни слова, смотрел на него, но выглядел он отнюдь не торжествующе. Матье сделал глоток рома и сел в кресло.

– Ладно!

Даниель улыбнулся.

– Успокойся, – утешающе сказал он, – гомосексуалисты обычно становятся прекрасными мужьями, это общеизвестно.

– Даниель! Если ты женишься на ней ради красивого жеста, ты испортишь ей жизнь.

– Не тебе бы говорить, – оборвал его Даниель. – Знаешь, я женюсь на ней вовсе не ради красивого жеста. Прежде всего она хочет ребенка.

– А... А она знает?

– Нет!

– Так почему ты женишься на ней?

– Потому что мы с ней друзья. Голос его звучал неубедительно. Они налили себе еще, и Матье упрямо произнес:

– Не хочу, чтобы она была несчастной.

– Клянусь, я сделаю все для ее счастья.

– Она думает, что ты ее любишь?

– Вряд ли. Она предложила жить у нее, но мне это не подходит. Я поселю ее у себя. Вероятно, чувство мало-помалу возникнет – так мы думаем.

Он добавил с вымученной иронией:

– Я ведь собираюсь скрупулезно выполнять супружеские обязанности.

– Но как же... – Матье сильно покраснел. – Разве ты любишь и женщин тоже?

Даниель как-то странно фыркнул: