Горемыка Павел

орком:

И я ид...ду к Матане душке,

И вот Матанин уголо...ок.

Павел нахмурился и посинел от предвкушения чего-то скверного.

И вот Матанин уголок.

Да...

- Ах, у вас гости!.. - разочарованно протянул певец, остановившись в дверях.

Он был франтоват, имел козлиную бородку, рыженькие, в стрелку усы и в общем - довольно мизерен. Присмотревшись к Павлу, он развязно вошёл в комнату, ещё более развязно повесил свою шляпу на гвоздь и направился к Наталье, улыбавшейся ему навстречу несколько растерянно и виновато.

- Здрассте, бож...жественная Наталья...

- Тебе чего нужно? - возгласил Павел, но не двинулся с места.

Франт посмотрел на него, шевельнул усами и хладнокровно кончил приветствие, галантно потрясая руку Наталье:

- ...Ивановна! Угостите чаишком и просветите мой ум относительно этого чумазого господина с ремешком на голове.

- Пошёл вон! - сказал чумазый господин и поднялся со стула.

- Как-с?.. Наталья Ивановна, это как понимать? - несколько обиженно справился господин у хозяйки.

- Пошёл вон!! - Павел трясся.

- Извольте-с, я пойду! - поспешно согласился посетитель и ушёл; но, спускаясь по лестнице, крикнул: - С законным браком, Наталья Ивановна! Оповещу...

Но кого он хотел оповестить, осталось неизвестным. Оставшиеся в комнате долго сидели молча.

- А скоро они перестанут шнырить? - угрюмо спросил Павел.

- Когда всех разгонишь... - спокойно сказала Наталья.

- Много ещё осталось?

- Не знаю. Не считала. Тебе чего больно не по душе они? - криво усмехнулась она, исподлобья посмотрев на Павла.

- Не могу я этого терпеть! пойми, не могу! Моя ты теперь...

- Вон как?!. Где купил? Что дал за такую? - иронизируя, спросила Наталья.

Павел замолчал и нахмурился.

- Смеёшься ты... Лучше бы не надо этого. Чай, я не вру, коли говорю это. Моя ты, и дни и ночи, всегда теперь я про тебя только и думаю...

- Ну и ладно! На том и крест поставим! - сухо согласилась Наталья.

С некоторых пор Наталью смущало отношение Павла к её посетителям. Она полагала, что с ними не следует прерывать знакомства; среди их есть хорошие, весёлые люди. Иногда Павел ей казался не только букой, но и человеконенавистником. Она думала, что было бы очень трудно жить, если б он был постоянно рядом. У ней были вкусы, у него - другие, очень странные, чтоб не сказать - смешные. Но за всем этим - он был хороший, чистый, честный человек, любивший её, чем она гордилась, признававший в ней равную, что ей очень льстило. Он говорил с ней обо всём, что было на душе, и она могла говорить с ним так же, а это имело большую цену. Последнее время она часто думала о том, как бы это устроить, чтоб, не теряя его, возможно долее жить так, как жилось до знакомства с ним. Для неё эта жизнь, хотя и грязненькая, но весёлая, имела свою прелесть. Всё, что она получила бы от неё хорошего, она скушала бы сама, а всё дурное разделила бы пополам с ним. И она надеялась, что со временем ей удастся приручить его до такой степени. Его фантазии