Горемыка Павел

голубыми обоями, тогда как первая жёлтыми, с красными цветами, - это очень красиво. Окна квартиры непременно в сад, где они по вечерам станут пить чай и откуда летом ветер вольёт в комнату много сочного запаха зелени... Она будет стряпать, потом он научит её шить сапоги, и у них будут дети... И будет ещё много такого хорошего, тихого, любовного...

Павел встал с видом полного счастья, вздохнул, оглянулся кругом и, подойдя к столу, взял с него самовар, широко улыбнулся и пошёл его ставить на чердак. Как это хорошо он выдумал! Она проснётся, а на столе весело будет кипеть самовар, и он, сидя за ним, хозяйничать!.. Она, наверное, похвалит его...

Подождав, пока прогорела лучина, и положив углей, он, осторожно ступая, пошёл в комнату с намерением всё прибрать в ней и почувствовал себя огорчённым: она проснулась, и его предполагаемый сюрприз был расстроен. Она лежала в постели, закинув обнажённые до плеч руки за голову, и зевала самым прозаическим образом, не выразив на своём лице ничего, кроме того, что он ей знаком, близко знаком, - и всё тут.

- А я поставил самовар!.. - с некоторым сожалением произнёс он.

- Ну? А сколько бы теперь времени? - спросила она.

- Больше полдён! - ответил Павел, и ему показалось очень странным то, что они говорят о таких вещах. По его чувству следовало говорить совсем о другом; но о чём и как, едва ли сказал бы он это ясно. Он снова сел около её кровати на стул.

- Ну что, хорошо? - с улыбкой спросила она его.

- На душе? Эх, хорошо, Наташа! Вот хорошо!.. - восхитился он.

- Ну и ладно! - с усмешкой сказала Наталья. Павлу хотелось её поцеловать. Он взял её за голову и склонился к ней.

- Ага! видно, понравилось!.. - снова усмехнулась она.

На Павла пахнуло холодом от её слов и усмешки.

- Что это ты? - недоумевая, спросил он.

- Я-то? Я ничего. Так. Что, жениться-то ещё не расхотелось тебе?

Павел слышал, что в её тоне ясно звучит подозрение и насмешка, и задумался, - что бы это значило?

Она стала одеваться, сев на постели. Лицо у ней было грустное и точно немного злое.

- Что ты какая? - робко спросил Павел.

- Какая? - не посмотрев на него, переспросила она. Но Павел не знал, какая именно. Он только чувствовал, что она не такая, как бы это было нужно по ходу дел. Но у неё были свои причины быть именно такой, какой она была. С ней, как только она проснулась, произошёл резкий переворот. Она сразу припомнила всё, что произошло незадолго перед тем между ними, припомнила и почувствовала, что она потеряла дорогого ей человека, поддавшись тому порыву, который поставил её отношения к нему в известные ей и надоевшие грязные рамки. Ей совсем не нужно было этого; ей нравилось то почтительное и дружеское отношение Павла к ней, которое было ещё несколько часов тому назад и которое теперь должно исчезнуть, казалось ей. Она твёрдо знала, чем кончаются те отношения, которые начинаются всегда одинаково, и хотя видела Павла счастливым и радостным, но не могла думать, что он долго будет таким...