Венерин волос

семья Косума Алтимирова:

дочь Залуба, 16 лет;

сын Ахмад, 14 лет;

второй сын Махмад, 12 лет;

семья Кайхара Алтимирова:

дочь Товсари, 16 лет;

сын Абдурахман, 14 лет;

сын Муций, 12 лет;

Хож-Ахмад Эльтаев, 15 лет;

Сайдат-Ахмад Эльтаев, 13 лет;

Также погибла, - продолжает свой рассказ Ксенофонт, - Алимходжаева Пайлаха. Не знаю, сколько ей было лет, ее тоже убили в Хайбахе. Ее труп, когда ушли солдаты, местные жители, спасшиеся в горах, опознали по несгоревшей косе. Эту косу хранила все эти годы ее сестра. Она и теперь где-то лежит, та коса.

Снегопад перекрыл дороги в горах, и до отдаленного аула в Галанчожском районе, последнем перед перевалом, солдаты добирались по засыпанной снегом тропе с проводником из местного партактива. Солдаты боялись не выполнить приказа в срок и торопились. Они увели мужчин, а оставшимся жителям приказали готовиться к выселению, сказав, что вернутся, как только позволит погода. Мужчин вели гуськом по узкой тропе над пропастью. Один чеченец вдруг обнял идущего рядом солдата и бросился с ним вниз. Так стали поступать и другие пленники. Солдаты открыли огонь. Все мужчины аула погибли.

То, что произошло в ущелье, видели мальчишки и, вернувшись домой, рассказали, как погибли их отцы. Старики собрались и стали решать, что им делать. Тогда самый старый из них встал и начал кружиться в древней пляске смерти, которую плясали его деды и прадеды. И тогда в круг вошли и стали плясать все старики, и старухи, и женщины, и дети аула. Все они клялись умереть, но не сдаваться русским. Потом старейшины решили, что сражаться они не могут - у них нет ни оружия, ни сил. Но и ждать, когда за ними придут и уведут их с земли предков, они не будут. Все оставшиеся жители аула собрались, взяв только самое необходимое, и пошли вверх, в горы, на перевал.

Идти по глубокому снегу было трудно, ветер сбивал с ног. Женщины несли маленьких детей и прижимали их к себе, чтобы не замерзли. До перевала добрались не все: люди, обессилев, садились в снег и замерзали.

Так шли они долго, потеряв счет времени, выбиваясь из сил и замерзая в метели. Вдруг те, кто шел впереди, увидели внизу, там, где начиналась долина, огни. Прямо на снегу горели костры, около которых спали какие-то люди. Это были эллины.

Жители аула обратились к ним, не могут ли они погреться у костров и получить что-то поесть. Греки поделились с чеченцами тем немногим, что у них было. Ксенофонт, как мог, объяснил этим замерзшим, уставшим, изголодавшимся людям, не понимавшим эллинской речи, что он ведет своих греков к морю. “Таласса! - показывал Ксенофонт старейшинам рукой в направлении моря. - Таласса!”

И наутро они вместе отправились дальше в путь.

26 июля 1919 г. Пятница.

Как приятно начинать новую тетрадь! Да еще с хороших новостей! Проныра Торшин устроил выступления в дивертисментах кинематографа “Солей”! Выступать будем по воскресеньям шесть раз - три дневных сеанса и три вечерних. Скетч ужасно глупый, но получается смешно. “Голодный Дон Жуан”. Сценка - объяснение в любви. Голодный гимназист приходит на свидание - и в конце концов бросается на колени и признается, что он хочет есть. Торшин корчил такие рожи, что невозможно не смеяться. На нас напал дикий хохот, никак не могли остановиться. Соберемся, начнем по тексту, вроде все хорошо идет, а стоит только посмотреть друг другу в глаза - и опять хохочем до коликов. Не приведи Господь так завестись на публике!

Шесть выступлений в день! Будем богачами!

А завтра Павел наконец ведет меня к Никитиной! Ростовские осважные сливки!

27 июля 1919 г. Суббота.

Как я зла на Павла!

Наконец он взял меня с собой на субботу к Никитиной. Прямо салон княгини Евдоксии Федоровны! Высший свет! Первый бал Наташи Ростовой! Кошмар какой-то!

Сама Никитина - обаятельная женщина, но приглашет к себе Бог знает кого! Какая-то Миртова, поэтесса, кажется, из Киева, кривляка, громче всех говорила и басом хохотала не к месту, никому слова не давала сказать и все норовила прочитать свои стихи. Неужели, чтобы всем понравиться, всего-то нужно - вести себя вульгарно и вызывающе, и вот, пожалуйста, весь вечер в центре мужского внимания!

Меня попросили спеть. Поотказывалась совсем немного, как полагается, и тут чувствую на себе снисходительные взгляды всех этих столичных знаменитостей. Как меня это задело! Робость как рукой сняло, наоборот, появилась какая-то веселая злость, азарт. Ну, подождите! Выхожу, одну руку на фортепьяно, в другой платок. И тут удар: Павел сказал, чтобы об аккомпанементе не беспокоилась - и кто же садится за инструмент? Эта самая Миртова! Играла отвратительно, меня не слушала. А куда денешься? Стала петь. Внутри разозлилась и на Павла, и на эту Миртову, которая возомнила, что это ее концерт. И под ней еще все время стул скрипел! Хотелось провалиться на месте!

И несмотря ни на что - успех! Сам Чириков подошел и поцеловал руку! Замурлыкал, что у меня будущее и что буду петь на столичных сценах. Все-таки приятно слышать такие слова! Очень хвалил голос.

Вот, сказали дежурный комплимент, какой у этих знаменитостей всегда наготове - и расплылась. Но сама-то чувствую, что пела хорошо!

Павел сразу с кем-то сцепился, с каким-то профессором, не запомнила фамилии. Ко мне даже не подошел после аплодисментов! Ну и хорошо, что не подошел, а то получил бы затрещину. Ничего ведь совершенно не понимает!

Напишу еще пару слов про знаменитостей. Не каждый ведь день с великими чай пьешь. Чириков читал из своего нового романа. А я от возбуждения никак не могла сосредоточиться, все летело мимо. Ноги дрожали, не могла успокоиться. Да еще жарко, хотя окна окрыты. Вспотела, все казалось, что лоснятся щеки и нос, и невозможно было выйти попудриться. Услышала только легенду про узника, который сидел в одиночной камере тюремного бастиона много лет и должен был просидеть там всю жизнь до самой смерти - и однажды он черенком ложки нацарапал на стене лодку, сел в нее и уплыл, и когда открыли дверь, чтобы дать ему похлебку, камера оказалась пустой. Чириков, когда закончил чтение, после аплодисментов вдруг сказал: “Этот роман - моя лодка. Напишу, сяду в нее и уплыву”. Все молчали, и молчание сделалось какое-то неловкое. Тогда Никитина спасла положение и все свела к шутке: “И это говорит человек, у которого пятеро детей!”. Евдоксия Федоровна умница, но одевается ужасно старомодно. Поль Пуаре научил женщину чувствовать и любить свое тело, а она…