Говардс-Энд

— Боюсь, это не совсем то, что мы предполагали, — заговорила Маргарет. — Мы с мистером Уилкоксом не хотели, чтобы ящики распаковывали. Эти книги, к примеру, принадлежат моему брату. Они здесь хранятся для него и для моей сестры, которая сейчас живет за границей. Когда вы любезно согласились присмотреть за домом, мы никак не ожидали, что вы возьмете на себя такой нелегкий труд.

— Дом слишком долго стоял пустой, — ответила старушка.

Маргарет не хотелось с ней спорить.

— Должна признать, что мы просто не предоставили вам нужных разъяснений, — сказала она вежливо. — И в этом была ошибка. Скорее всего наша ошибка.

— Миссис Уилкокс, тут все пятьдесят лет ошибка на ошибке. Дом принадлежал миссис Уилкокс, и она не хотела бы, чтобы он все так и стоял пустой.

Чтобы поддержать выжившую из ума бедняжку, Маргарет подтвердила:

— Да, это дом миссис Уилкокс, матери мистера Чарльза.

— Ошибка на ошибке, — повторила мисс Эйвери. — Ошибка на ошибке.

— Ну, не знаю, — сказала Маргарет, садясь в одно из своих кресел. — Я и впрямь не знаю, что теперь делать.

Она невольно рассмеялась.

— Да, — сказала ее собеседница, — этот дом должен стать веселым.

— Не знаю… что тут скажешь… Спасибо вам большое, мисс Эйвери. Да, все хорошо. Просто прекрасно.

— Вон там общая комната. — Мисс Эйвери прошла через дверь напротив и раздвинула портьеры. Свет залил гостиную и мебель с Уикем-плейс. — И столовая. — Раздвигались портьеры, и окно за окном открывалось навстречу весне. — А теперь сюда… — Мисс Эйвери выходила и вновь появлялась в холле. Голос ее удалялся, но Маргарет услышала, как она поднимает жалюзи на кухне. — Здесь я пока не закончила, — объявила она, вернувшись. — Еще предстоит многое сделать. Парни с фермы поднимут ваши огромные шкафы наверх, потому что ни к чему тратить лишние деньги из Хилтона.

— Все это ошибка, — повторила Маргарет, чувствуя, что пора проявить твердость. — Недопонимание. Мы с мистером Уилкоксом не собираемся жить в Говардс-Энде.

— В самом деле? Из-за его сенной лихорадки?

— Мы решили построить себе дом в Суссексе, и часть мебели — моя часть — в скором времени отправится туда.

Маргарет внимательно посмотрела на мисс Эйвери, пытаясь понять, насколько глубоко та погружена в свои фантазии. Но перед ней стояла не бессвязно бормочущая старуха. Морщинки делали лицо женщины хитроватым и веселым. Казалось, ей было присуще язвительное остроумие, а также неподдельное, но скромное благородство.

— Вы думаете, что не переедете сюда жить, миссис Уилкокс, но вы ошибаетесь.

— Будет видно, — улыбнувшись, сказала Маргарет. — Пока у нас нет такого намерения. Оказалось, что нам нужен более просторный дом. Обстоятельства сложились так, что нам придется устраивать большие приемы. Конечно, когда-нибудь… никогда ведь не знаешь, как все обернется, правда?

— Когда-нибудь! — повторила мисс Эйвери. — Вот те на! Нечего и говорить про когда-нибудь. Вы уже сейчас здесь живете.

— Разве?

— По-моему, вы живете здесь последние десять минут.

Последние слова были бессмысленны, но Маргарет поднялась из кресла со странным ощущением предательства. Она чувствовала, что подспудно мисс Эйвери осуждает Генри. Они пошли в столовую, где на шифоньерку ее матери лились солнечные лучи, а потом наверх, где множество старых богов выглядывали из новой ниши. Удивительно, но мебель оказалась как будто специально подобрана. В центральной комнате — над холлом, там, где четыре года назад спала Хелен, — мисс Эйвери установила старую плетеную кроватку Тибби.

— Детская, — пояснила она.

Маргарет отвернулась, ничего не ответив.

Наконец они осмотрели все. Кухня и коридор все еще были забиты мебелью и соломой, но, насколько могла судить Маргарет, ни один предмет не был сломан или поцарапан. Какое трогательное проявление оформительской изобретательности! Затем в приятном расположении духа они отправились прогуляться по саду, совсем заросшему после ее последнего посещения. Посыпанная гравием дорожка поросла сорняками, трава вылезла у самых ворот гаража, а альпийские горки Иви превратились в груду камней. Возможно, Иви была в ответе за странное поведение мисс Эйвери, но Маргарет подозревала, что главная причина крылась глубже и что глупое письмо девчонки просто дало волю раздражению, накопившемуся за многие годы.

— Красивый луг, — заметила Маргарет. Это была одна из тех гостиных под открытым небом, которые кроились сотни лет назад из небольших полей. Потому и отмечавшая ее границы живая изгородь спускалась зигзагами с холма под правильными углами, а внизу располагался маленький зеленый чуланчик, нечто вроде туалетной комнатки для коров.

— Да, луг хорош, — сказала мисс Эйвери, — то есть хорош для тех, кто не чихает. — Она злобно хмыкнула. — Как-то раз Чарльз Уилкокс явился к моим парням, когда сено убирали. Стал указывать, что им делать, а чего не делать, — дескать, сейчас он научит их уму-разуму! И тут как раз его прихватило. У него это от отца, как и многое другое. Ни один Уилкокс не сможет выдержать наши поля в июне — я чуть не лопалась от смеха, когда он ухаживал за Рут.

— У моего брата тоже сенная лихорадка, — сказала Маргарет.

— Для них этот дом слишком связан с землей. Поначалу они, конечно, были рады прибрать его к рукам, но Уилкоксы все же лучше, чем ничего. Вы, я вижу, это и сами поняли. — Маргарет засмеялась. — Они не дают дому зачахнуть, согласны? В этом все дело.

— Они не дают зачахнуть Англии — вот мое мнение.

Но ответ мисс Эйвери был Маргарет неприятен:

— Да уж, размножаются как кролики. Смешно. Но я думаю, что тот, кто сотворил наш мир, знает, что ему нужно. Если жена мистера Чарли ждет четвертого, то нам не пристало жаловаться.

— Размножаются, но и работают, — сказала Маргарет, ощутив приглашение ступить на стезю предательства, поддержанное легким ветерком и пением птиц. — Смешно-то смешно, но пока такие люди, как мой муж и его сыновья, управляют этим миром, я полагаю, что мир не будет плох… никогда не будет по-настоящему плох.

— Да, лучше, чем ничего, — повторила мисс Эйвери и повернулась к шершавому вязу.

По дороге на ферму она говорила о своей давней подруге гораздо понятнее, чем раньше. Придя в дом, Маргарет задумалась — достаточно ли хорошо мисс Эйвери различает первую жену мистера Уилкокса и вторую.

— Я не часто встречалась с Рут после смерти ее бабки, но мы всегда относились друг к другу со всем почтением, — рассказывала она. — Это была очень вежливая семья. Старая миссис Говардс никогда ни о ком слова дурного не скажет, никогда не допустит, чтобы кто-то ушел от нее без еды. На их земле не писали: «Посторонним проход воспрещен», — наоборот — будьте любезны, заходите! Миссис Говардс совсем не умела управлять фермой.

— У них не было работников, которые помогали бы по хозяйству? — спросила Маргарет.

— Мало-помалу все работники перевелись.

— И тогда появился мистер Уилкокс, — подсказала Маргарет, которой хотелось, чтобы ее мужу воздали должное.

— Полагаю, что да. Но Рут должна была выйти замуж за… Не хочу своими словами проявлять к вам неуважение, но, по-моему, вам все равно достался бы Уилкокс, независимо от того вышла бы Рут за него первая или нет.

— Так за кого же она должна была выйти?

— За солдата! — воскликнула старушка. — За настоящего солдата.

Маргарет молчала. Такая критика характера Генри была гораздо злее, чем ее собственная. Ей стало неприятно.

— Но теперь все в прошлом, — продолжала мисс Эйвери. — Наступают лучшие времена, хотя вы заставили меня долго ждать. Всего несколько недель, и вечером сквозь живую изгородь я увижу свет. Вы уже заказали уголь?

— Мы не собираемся переезжать, — твердо сказала Маргарет. Она слишком уважала мисс Эйвери, чтобы ей поддакивать. — Нет. Не переезжаем. И никогда не переедем. Все это было ошибкой. Мебель нужно снова запаковать, и, простите, но я кое-что еще должна сделать, поэтому прошу вас отдать мне ключи.