Рассказы

Как оказалось, к счастью — иначе Сын Воскресенья никогда бы не появился. Сейчас мы узнаем, как.

В один прекрасный день бабушка заявилась пожить в гостях недельку. Собственно, так происходило каждый год, и этот год также не стал исключением. Колдунья вскарабкалась по лестнице в свою комнату, расположенную под самой крышей, и сразу уткнулась в толстую книгу.

«Так, все отцепитесь от меня и не трогайте меня, — пропищала она. — Бутербродов я набрала. Когда неделя закончится, сама спущусь».

Она не спала, не ела и даже не колдовала целую неделю, а только читала всё время одну и ту же главу. Каждый день один из детей, который родился в этот день, поднимался наверх с чашкой чаю, но колдунья даже не притрагивалась к чаю и только отвечала: «Поставь эту чашку внизу, ко всем остальным». И когда утром в воскресенье взошло солнце, когда стоящими в ряд оказались уже шесть чашек, колдунья наконец-то слезла вниз.

«Конечно, это длилось долго, — пропищала она, — но ведь там такие маленькие буквочки и они просто сливаются друг с другом! Но теперь я знаю всё. Слушай, женщина, что я тебе скажу! Ты должна девять месяцев подряд смотреть на подсолнухи. И если ты сделаешь в точности, как я сказала, у тебя родится ребёнок — стопроцентно!»

После этих слов колдунья взобралась на свою метлу, крутанулась вокруг люстры и вылетела в окно.

Мужчина нашёл этот совет полной ерундой, но так как семена подсолнечника стоили пятак за коробок, он подумал: «Да Бог с ним, попытка — не пытка», и купил коробок семян. Он посадил подсолнечник в саду и в цветочных горшках, стоящих на пианино. Он даже понасыпал в умывальники в спальнях землю и повтыкал туда ростки подсолнечника. И чем больше он об этом думал, тем больше ему это всё нравилось — кстати, ещё и потому, что умываться он терпеть не мог.

Подсолнухи принялись хорошо — сначала на пианино, затем в умывальниках, и в самом конце — в саду. Они поворачивали свои золотые головы вслед за солнцем, женщина смотрела на них целыми днями и чувствовала, как её переполняют ожидания.

И вышло всё так, как предсказала колдунья. Когда однажды утром женщина села за стол, в колыбели лежал ребёнок, и в этот день было как раз воскресенье. С первого взгляда на ребёнка было ясно, что он — Сын Воскресенья, так как волосы его были огненно-рыжими и лицо было покрыто веснушками. И в этот день было так солнечно, в семье царило такое веселье, что мужчина моментально выставил на стол сухарики с засахаренными анисовыми семенами (в Голландии их дают детям при появлении в семье новорожденного — прим. перев.), впервые за девять месяцев вымылся, нарвал огромный букет подсолнухов и отправился поблагодарить колдунью от души.

Колдунья сидела в кресле, очень серьёзная, и внимательно читала книгу.

«Ян, Ян, — пропищала она подавленно, — мы сделали очень большую ошибку. Нам нужно было читать внимательнее!»

Она придвинула ему по столу книгу и ткнула пальцем в последнюю страницу.

Мужчина воскликнул в ужасе, потому что прочитал вот что:

«Тут и книжице конец. Мы ещё раз настойчиво повторяем: люди, люди, будьте внимательны! Этот тип воскресных детей имеет один недостаток: они вырастают до ужасающих размеров. Помните это перед тем, как будете начинать своё колдовство! Всё. Конец. Все права зарезервированы».

Мужчина помчался домой посмотреть, правда ли это. Увы, это оказалось правдой!

Ребёнок уже весил двенадцать фунтов и почти что выпадал из колыбели. Мужчина хотел бы, чтобы всё это было сном, но это было на самом деле. К тому же ребёнок уже стал таким сильным, что вышвырнул свою погремушку на улицу сквозь оконные стёкла. И, судя по всему, он не собирался на этом останавливаться.

Когда ребёнку исполнился год, он стал таким огромным, что за столом мог сидеть только на отцовском стуле, так как остальные под ним разваливались надвое. И когда ему исполнилось два года, никто не отваживался с ним играть — таким сильным он стал. Отец продержался дольше всех, но после двух переломов руки он по воскресеньям уходил гулять на улицу и перед тем, как вернуться домой, заглядывал в окна — безопасен ли путь.

Когда Сыну Воскресенья исполнилось четыре, он брал маму на руки, когда она утром вела его в школу. И ещё через год он катал по улице колесо от телеги и играл в камушки шарами из кегельбана. Однажды он запустил воздушного змея, и солнце померкло в небесах — таким большим был этот змей. Кстати, это был единственный раз, когда люди видели, как Сын Воскресенья заплакал — он очень любил солнце и не хотел терять его из виду ни на миг. Мальчик мог часами, не отрываясь и даже не мигая, смотреть прямо на солнце, и никто ничего не мог с этим поделать.

Сын Воскресенья всё рос и рос. Когда он сидел на уроках, его голова торчала над крышей школы и учительнице младших классов, чтобы спросить домашнее задание, приходилось залазить на приставную лестницу. Ребёнок ел столько, что когда он обедал, на улице стояли две грузовых машины — одна с бутербродами и одна со всем остальным. В цирк он был вынужден вползать на коленях, и когда однажды встал раньше времени, подумав, что представление уже закончилось, шатёр повис на его голове, как паранджа.

Но худшее было ещё впереди. Когда Сыну Воскресенья исполнилось восемнадцать, выяснилось, что ему не подходит ни одна девушка, потому что девушки даже не слышали, что он говорит. Его голова пряталась так высоко в облаках, что девушки слышали только шум где-то высоко вверху, как будто начинается гроза, хотя он пытался просто признаться в любви.

Тогда Сын Воскресенья однозначно понял, что он стал слишком большим для этого мира. Он перешёл вброд море, взобрался на самую высокую гору, и стал ждать, когда над ним будет проходить Солнце. Когда дождался — поднял руки, поднатужился и прыгнул изо всех сил вверх. И, разумеется, попал в самый центр Солнца.

Там росла мягкая зелёная трава, и каждый стебелёк был размером, как десять домов, поставленных друг на друга. В траве росли подсолнухи. Но местные жители называли их не подсолнухами, а масличными цветками — люди там были куда больше, чем у нас, и подсолнухи казались им мелкими цветками. И, конечно, Сын Воскресенья показался им отнюдь не большим, а как раз такого роста, какого должен быть парень его возраста. Вскоре Сын Воскресенья женился на дочери преподавателя (по совместительству — хозяина) воскресной школы, и целую неделю мог ничего не делать. Очень скоро Сын Воскресенья стал руководить этой школой и давать воскресные уроки. Все остальные дни он валялся со своей молодой женой в огромном стоге душистой жёлтой соломы и время от времени думал о своих братьях — от Понедельника до Субботы — которым в жизни повезло меньше, чем ему.

Потом он вскакивал на ноги, хватал на руки свою жену и кричал во всё горло:

Эгей, я — Сын Воскресенья,

Самый любимый во всей неделе,

Единственный, родившийся в Воскресенье,

В самый лучший день недели!

Любимая девушка, самая прекрасная

В мире только для меня!

Жители Солнца нашли эти слова очень лёгкими, но при этом мудрыми, так что вскоре их положили на музыку и выучили наизусть.

И если в ясный день ты сидишь под солнечными лучами, если вокруг тебя совершенная тишина, разве что мухи жужжат, прислушайся хорошенько. Ты услышишь, как вдалеке звучит тихая песенка — похожая на шум, когда зажал ладонями уши и сидишь неподвижно. Это поют Сын Воскресенья и жители Солнца, и если ты можешь петь — пой вместе с ними!

Волк в овечьей шкуре

(Вариант: "Гадюка в траве", DE ADDER IN HET GRAS)

Жил да был один жадный бакалейщик, который в одно прекрасное утро вдруг осознал, что он — Антихрист.

Он зацарапал фамилию «Янсен» на своей двери и приколотил табличку «Антихрист».

«Вот так-то!» — воскликнул бакалейщик и спокойно уселся ждать, что же будет дальше.

Первым, кто проходил мимо, оказался звонарь. Он притормозил, сделал шаг назад, нацепил очки и побледнел; затем помчался к пастору.