Амур с капральской тростью

ин капитан Павлов! – холодно окликнула она командирским тоном.

Капитан отсалютовал шпагой и подошел к ней.

– Как вы можете допускать, – продолжала полковник в женском обличии, – чтобы с этим человеком обращались так жестоко?

– Я ничего не заметил, – возразил Павлов.

– Вы обязаны замечать все, что происходит с вашими людьми на учебном плацу, – сухо промолвила госпожа Меллин. – Ты почему толкнул прикладом этого человека? – обратилась она к капралу.

– Смею доложить, милостивая госпожа полковник, – ответил старый вояка, – потому что до него иначе никак не доходит.

– Стало быть, ты полагаешь, что с помощью приклада до него дойдет быстрее, чем если ты ему растолкуешь? – спросила госпожа Меллин, нахмурив брови; одновременно она быстро направилась к рекруту, однако, подойдя вплотную к нему, вдруг молча остановилась.

Перед ней стоял мужчина такой ослепительной и в то же время совершенной красоты, какого госпоже Меллин до сих пор еще никогда не случалось видеть и какого тем более невозможно было встретить при дворе Екатерины. На любую женщину он должен был производить поистине ошеломляющее впечатление, не идущее ни в какое сравнение с впечатлением живописных полотен великих итальянцев или от изваяний греков. Едва ли старше двадцати лет, безусый, свежий, белый и пухлый как девушка, молодой гренадер, несмотря на свой рост почти в шесть футов, собственно, не казался таким уж высоким, настолько пропорциональным – как в целом, так и в деталях – было его телосложение. Но более всего поражало благородство и гармоничное изящество черт его лица. Короче, это был Адонис{[8]} в солдатском мундире, стоявший перед Венерой эпохи рококо.

После некоторой паузы госпожа Меллин поинтересовалась у капитана Павлова:

– Как зовут этого молодого человека?

– Иван Нахимов, – ответил капитан.

– Как долго он уже служит?

– Всего две недели.

– Тем более к нему следовало бы отнестись снисходительно, – заявила госпожа полковник, – я хочу, чтобы вы не отдавали этого великолепного рекрута в грубые руки капралов с их побоями, а занялись его обучением самолично!

– Я?

– Да, вы-с! – госпожа Меллин благосклонно кивнула красивому гренадеру, который немного понял из всего происходящего, и направилась к другому подразделению своего полка.

– Итак, я должен иметь удовольствие быть твоим персональным наставником в строевой подготовке? – пробормотал Павлов, когда его тиранка повернулась к нему спиной. – Это, видно, только по той причине, что ты чуточку повыше и посмазливее остальных!.. Возражать не стану, однако соберись с духом и сосредоточься, парень, потому что у меня терпения еще меньше, чем у старого усача с его прикладом. Итак: Сми-и-рно! Шагом марш! Раз-два, раз-два!

Капитан основательно взял в работу красивого гренадера. Сначала все протекало сравнительно гладко, но когда очередь дошла до ружейных приемов при заряжании, которые в ту пору по прусскому образцу должны были выполняться очень сноровисто и быстро, дело никак не клеилось, и тогда вдруг