Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами

В туалетной комнате одиннадцать остальных молодых женщин услышали голос пожарного, обращающегося к ним в окно-щель на фоне рева мегафона, инструктировавшего пожарную команду. Человек у окна сказал:

— Оставайтесь на месте. Без паники. Мы посылаем за инструментами — вскрыть световой люк. Это недолго. Это всего лишь вопрос времени. Мы делаем все возможное, чтобы вас вытащить. Только оставайтесь на месте. И не паникуйте. Это всего лишь вопрос времени.

Теперь вопрос времени открылся для этих одиннадцати женщин, как нечто невероятно огромное в их жизни.

С того момента, как в саду взорвалась бомба, прошло двадцать восемь минут. После того как начался пожар, Феликс Добелл присоединился к Николасу Фаррингдону, который по-прежнему оставался на плоской крыше. Это они помогали трем стройным девушкам пролезть через окно-щель. Энн и голенькая Паулина были закутаны в два одеяла переменного назначения и поспешно проведены через чердачный люк соседнего отеля, где в задней стене взрывом выбило все окна. Николас был на мгновение поражен — насколько это возможно в столь чрезвычайных обстоятельствах — тем, что Селина позволила другим девушкам воспользоваться одеялами. Она задержалась на крыше, голоногая и в белоснежной нижней юбке, все еще чуть дрожа, но с трогательной грациозностью, словно раненая лань. Николас подумал, что она задержалась из-за него, поскольку Феликс исчез с двумя другими девицами, чтобы помочь им сесть в машины «скорой помощи». Он оставил Селину на стороне крыши отеля, а сам вернулся к клубному окну-щели — убедиться, может быть, какая-то из оставшихся в туалетной комнате девушек достаточно тонка, чтобы выбраться через окно. Пожарные предупреждали, что здание может рухнуть в ближайшие двадцать минут.

Когда он подошел к окну, Селина проскользнула мимо и снова, схватившись за подоконник, взобралась на него.

— Что ты делаешь? Спускайся вниз! — сказал Николас. Он попытался схватить ее за щиколотки, но она оказалась быстрее и, присев на узком подоконнике, боком скользнула сквозь окно в туалетную комнату.

Николас тут же предположил, что она сделала это, пытаясь спасти кого-то из девушек, помочь кому-то из них выбраться через окно.

— Вылезай обратно, Селина, — закричал он, приподнявшись на руках, чтобы вглядеться внутрь через окно-щель. — Это опасно, ты никому не сможешь помочь.

Селина проталкивалась через группу стоящих девушек. Они расступались без всякого сопротивления, давая ей дорогу. Все молчали, кроме Тилли, чьи рыдания — теперь уже без слез — стали какими-то конвульсивными. Ее глаза, как и все другие глаза, были широко открыты и глядели на Николаса со значительностью, порожденной ужасом.

Николас сказал:

— Пожарные идут открывать люк. Они будут здесь в считаные минуты. Есть ли среди вас кто-нибудь, кто сможет пролезть через это окно? Я помогу. Поторопитесь, чем скорее, тем лучше.

Джоанна держала в руке ленту-сантиметр. В какой-то момент, в промежутке между временем, когда пожарные обнаружили, что световой люк прочно замурован, и этой самой минутой она порылась в одной из спален верхнего этажа и отыскала ленту-сантиметр, которой принялась измерять бедра десяти других девушек, оказавшихся в ловушке вместе с нею, даже самых безнадежных, чтобы выяснить, каковы их возможности на спасение через семидюймовое окно-щель. Всем обитательницам Мэй-Тека было известно, что тридцать шесть с четвертью дюймов — тот максимум, при котором бедра могут протиснуться сквозь эту щель. Однако, так как эффект достигался только при пролезании боком и при маневрировании плечами, очень многое зависело от ширины костей и индивидуальной текстуры тела и мышц — достаточно ли они пластичны, чтобы легко сжиматься, или слишком тверды. Последнее оказалось характерно в случае с Тилли. Но кроме нее, ни одна из оставшихся на верхнем этаже девиц, при всей своей стройности, никак не могла сравниться с Селиной, Энн и Паулиной Фокс. Некоторые были пухленькими. Джейн — полновата. Дороти Маркэм, которая раньше выскальзывала из окна на крышу, чтобы позагорать, и с легкостью возвращалась обратно, теперь была на третьем месяце беременности: ее живот стал больше на целый тугой и несдвигаемый дюйм. Старания Джоанны измерить девушек походили на научный ритуал при безнадежной ситуации, но это все же была хоть какая-то деятельность: она позволяла отвлечься и немного успокаивала.

Николас сказал:

— Недолго осталось. Пожарные уже здесь.

Он висел, держась за край окна, упершись носками ботинок в кирпичную кладку стены, и смотрел на тот край плоской крыши, куда были приставлены пожарные лестницы. Группа пожарных с кирками лезла вверх по лестницам, они тянули за собой тяжелые буры.

Он снова заглянул в туалетную.

— Они уже на крыше. А куда подевалась Селина?

Никто ему не ответил. Он спросил:

— А вон та девушка — вон там — не сможет ли она попробовать выбраться через окно?

Он имел в виду Тилли. Джейн ответила:

— Она один раз попробовала. И застряла. Огонь внизу трещит как бешеный. Дом может рухнуть в любую минуту.

Над головами девиц, на покатой крыше, яростно стучали кирки, впиваясь в кирпичную кладку, не так ритмично, как это бывает при нормальной работе, а беспорядочно, отчаянно, подгоняемые грозной опасностью. Теперь уже недолго оставалось ждать того момента, когда прозвучат свистки и голос в мегафон прикажет пожарным покинуть готовое обрушиться здание.

Николас отцепился от окна, чтобы выяснить, что происходит снаружи. Тилли подошла к окну, собираясь предпринять вторую попытку вылезти на крышу. Увидев ее лицо, он узнал в ней ту самую девушку, которая застряла в окне за миг до взрыва и которую его вызвали освободить. Он крикнул ей, чтобы она отошла назад — вдруг снова застрянет и тем самым сорвет, возможно, более успешную попытку ее спасти через световой люк. Но Тилли была исполнена решимости и отчаяния, она вскрикнула, чтобы подбодрить себя, и эта попытка увенчалась успехом. Николас выдернул ее наружу, сломав ей при этом одну из тазовых костей. Когда он опустил Тилли на крышу, она потеряла сознание.

Николас снова подтянулся к окну.

Девушки, притихшие и дрожащие, сгрудились вокруг Джоанны. Все глядели вверх, на световой люк. Что-то очень большое треснуло на одном из нижних этажей дома, и под потолком туалетной комнаты заклубился дым. Тут сквозь открытую дверь туалетной Николас увидел Селину, приближавшуюся к ней по задымленному коридору. Она осторожно несла в объятиях что-то длинное и как-то бессильно обмякшее — явно почти невесомое. Он подумал было, что это — тело. Деликатно покашливая от первых клубов дыма, которые настигли ее в коридоре, она протолкалась через стоящих в комнате девушек. Те смотрели на нее, дрожа от долгого страха и затянувшегося ожидания: у них не было сил любопытствовать, что такое она спасала, что несла. Селина взобралась на стульчак и проскользнула в окно, ловко и быстро втянув за собой предмет своей заботы. Николас протянул руки, чтобы ее подхватить. Когда она ступила на крышу, она спросила: «Здесь, снаружи, безопасно?» — одновременно осматривая спасенный ею предмет. Самообладание есть абсолютная уравновешенность. Этот предмет был — платье от Скиапарелли. Одежные плечики свисали из выреза, словно обезглавленная шея и плечи.

— Здесь безопасно? — спросила Селина.

— Нигде небезопасно, — ответил Николас.

Позже, раздумывая над этой молниеносной сценой, он не мог полностью довериться своей памяти, в частности, в том, что он тогда осенил себя крестом. В воспоминаниях ему казалось, что именно это он и сделал. Во всяком случае, Феликс Добелл, который к этому времени снова появился на крыше, с любопытством посмотрел на него, а впоследствии говорил, что Николас перекрестился, почувствовав суеверное облегчение от того, что Селина оказалась в безопасности.

Она бросилась к чердачному люку отеля. Феликс Добелл поднял на руки Тилли, которая пришла в себя, но не могла идти — боль была слишком сильной. Он отнес ее к чердачному люку, следуя за Селиной с ее платьем: она вывернула его наизнанку для лучшей сохранности.