Семеро против Ривза

Путешествие было долгим, утомительным и далеко не веселым. Марсель поначалу была еще, как всегда, рассеянно-оживлена при мысли о морских купаниях на курорте, где лучше понимают законы цивилизованного флирта, но уныние родителей заразило и ее. Миссис Ривз держалась с видом терпеливой страдалицы и плохо скрытым негодованием жертвы чудовищного произвола, — казалось, ее везли не в поезде, а в расшатанной двуколке на гильотину, чтобы отрубить ей голову по несправедливому приговору фанатиков Революционного трибунала; она вся кипела при мысли о нанесенной ей обиде и почти всю дорогу молчала, а если и произносила что-либо, то лишь тоном слащавого укора. Снова, в который раз, по милости своего бесчеловечного супруга, из-за его пустого каприза и неумения ладить с людьми, а быть может, и чего-то еще похуже, ее тащат неведомо куда, причем именно в тот момент, когда перед ней открывались такие горизонты, такая возможность блеснуть в свете! И вот теперь она уже никогда не увидит садов леди Мэннингтри, не попадет в общество странствующих знаменитостей, званых на чай к консулу! И как только мог Джон так напиться, что пообещал две тысячи фунтов, которых не в состоянии дать!… Да и почему, собственно, не может он раздобыть эти две тысячи фунтов? Надо полагать, что мужчина, навеки связавший свою судьбу с женщиной чувствительной и утонченной, взял на себя при этом известные обязательства и должен быть готов к подобного рода жертвам.

А мистер Ривз был недоволен собой. Конечно, удрав тайком из Венеции, он избавился от кучи забот, но спасаться бегством было ему не по нутру. Что-то в этом было унизительное, что-то почти непорядочное даже. Нельзя напиваться до потери рассудка с первыми встречными-поперечными; да и вообще нельзя так напиваться в его возрасте. Надо будет за собой последить. И, конечно, глупо было пытаться провести за нос тройку таких прожженных мошенников. И вообще с деньгами шутить не следует. Эти трое, конечно, обозлятся, и будут правы. Мистер Ривз от души надеялся, что ему больше не придется встретиться ни с одним из них. А вдруг они последуют за ним в Канн? Страшно подумать! Энси, конечно, уж не преминет разболтать обо всем этом направо и налево…

Хороший, крепкий сон в наиудобнейшей постели несколько примирил мистера Ривза и с миром, и с самим собой. Завтрак был подан в номер и сервирован на балконе под ярким полосатым тентом. В пижаме и шелковом халате мистер Ривз сел за стол со своей супругой. Кофе и сливки были хороши, бриоши и рожки — свежей нельзя, сливочное масло — тоже, и даже джем был недурен. Мистер Ривз легонько вздохнул по привычке, вспомнив свои завтраки в Англии, однако с аппетитом съел все, что было на столе, и поглядел на открывавшийся его взору Канн.

Прямо под самым балконом перед входом в отель раскинулся небольшой садик: пальмы, клумбы, гравий. За ним — гладкая черная лента шоссе, где стояли или двигались роскошные, исполненные чувства собственного достоинства очень дорогие с виду автомобили. По ту сторону шоссе тянулся бульвар; снова пальмы, цветники и некоторое количество праздношатающихся. И наконец позади всего — безграничное, ослепительно-синее море с двумя крошечными островками, а над морем — бесподобно синее, пронизанное солнцем небо. Повернувшись немного вправо, мистер Ривз увидел гавань — яхты, яхты, целый лес мачт, — а совсем далеко, на горизонте, — величественный серо-голубой массив горы Эстерель.

— Ну-с, значит это Ривьера, — сказал мистер Ривз. — Не так уж плохо, а, мамочка?

— Очень красиво, — рассеянно ответила миссис Ривз, погруженная в составление списка необходимых покупок. Женщина, которой нанесена столь тяжкая обида, может рассчитывать на маленькое вознаграждение.

Не заметив зловещих приготовлений своей супруги, мистер Ривз закурил трубку, откинулся на спинку кресла и устремил взор на сверкающее море и небо. Великолепная погода! Летники уж, верно, начинают зацветать в Мэрвуде. Надо бы написать Брауну, справиться, как у него там дела. Мистер Ривз не мог как следует припомнить, полагается лупинусам и флоксам уже расцвести или они только набирают бутоны. А его сортовые штокрозы? Жаль, если он не увидит их в цвету.

Мысленно налюбовавшись собственным садом, мистер Ривз обратил свой взор на пейзаж, расстилавшийся непосредственно перед ним, и подумал, что на сей раз это что-то действительно стоящее. А разве не для того трудился он всю жизнь, чтобы теперь иметь возможность прожить столько, сколько ему захочется, в первоклассном отеле, где останавливаются самые важные шишки, и завтракать себе, не торопясь, зная, что ему не нужно стремглав лететь в контору… Кстати, надо бы распорядиться, чтобы ему раздобыли «Телеграф»… Да, вот это и взаправду жизнь! Что сказал бы старина Джо Саймонс, загляни он сюда сейчас? Вот было бы здорово, если бы он мог приехать к ним недельки на две — надо ему написать. Впрочем, мистер Ривз не без легкого уныния понимал, что писать бесполезно. Даже дружба пасует перед охотой. У Джо охота была на первом плане, и неизменно, как только открывался охотничий сезон, он весь свой отдых проводил в стрельбе по куропаткам. Мистер Ривз вздохнул. Жаль. Эх, если бы старина Джо мог вдруг завернуть сюда вечерком…

— Мне сегодня понадобятся деньги на покупки, Джо, — сказала миссис Ривз, вторгаясь в его мечты.

— На покупки? На покупки? — переспросил мистер Ривз. — Какие же тебе еще нужны покупки? Разве мы не живем в отеле на всем готовом?

— Нам с Марсель нужны новые платья.

— Что такое? — с испугом спросил мистер Ривз. — Но вы же обе полностью экипировались перед отъездом, а потом в Венеции накупили еще чего-то, чтобы пойти к консулу, к которому так и не пошли.

Это было крайне неосторожное высказывание, и миссис Ривз мгновенно за него ухватилась.

— А по чьeй вине, позвольте вас спросить? — с голубиной кротостью осведомилась она. — Кто уволок нас из Венеции?

— Ну, хорошо, хорошо, — торопливо сказал мистер Ривз. Он уже видел, что это бегство из Венеции никогда не будет ни прощено ему, ни забыто. — Все же я не понимаю, зачем тебе еще платья.

Миссис Ривз вздохнула.

— Костюмы, которые мы приобрели в Лондоне, предназначались для путешествия, — терпеливо разъяснила она. — Кое-какие вещи, купленные в Венеции, годились там, но никак не подходят для модного курорта. Нам понадобятся пляжные пижамы и шорты…

— Шорты? — воскликнул мистер Ривз. — То есть как это — шорты?

— Это именно то, что здесь полагается носить летом, — решительно заявила миссис Ривз. — С какой-нибудь яркой повязкой на бюсте и соломенной шляпой с мягкими, ниспадающими на лицо полями. Я прочла все это в «Вог».

Мистер Ривз побагровел. Он стукнул кулаком по столу.

— Ты, значит, воображаешь, — свирепо произнес он, — что я буду сидеть тут и спокойно смотреть, как моя жена и дочь разгуливают на глазах у всех этих иностранцев голые, в одних соломенных шляпах, повязках и в этих, как они там… э… э… ну, словом, черт знает в чем.

— Само собой разумеется, — холодно ответствовала миссис Ривз. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы мы выглядели как две ветхозаветные старухи. Все женщины здесь одеты так.

— С нами крестная сила! — промолвил мистер Ривз.

— И тебе тоже понадобятся новые вещи, — сказала миссис Ривз, используя чисто женский аргумент. — Все твои костюмы совершенно не годятся для такого жаркого климата. Конечно, ты можешь ходить и в купальном костюме, если пожелаешь…

— Как?! — ужаснулся мистер Ривз. — Ни за что на свете!

— Да, мне кажется, что в твоем возрасте это будет не совсем то, что надо, — сладко пропела миссис Ривз. — Купальные трусы приемлемы для молодых мужчин с хорошим телосложением, а для мужчины твоего возраста «Вог» рекомендует парусиновые брюки цвета сомо с шелковыми безрукавками голубого, желтого или алого цвета.

— Вот как? — сказал мистер Ривз. — За кого ты меня принимаешь — за бродячую гадалку? Может, ты предложишь мне еще продеть в уши золотые кольца?