Мадонна будущего. Повести

— О, — сказал он с почтительной завистью, в которой присутствовало что-то комичное, — конечно, не каждый может равняться с Биделом.

— Вот то-то и оно. Мы говорим только о людях с весом.

Бедняга совсем растерялся. Воцарилось глухое молчание. Прошла добрая минута, прежде чем он, набравшись духа, спросил:

— А я… я, по-вашему… в этом смысле… достаточно вешу?

Для Байта это был мед, и он взялся за ложку:

— А это в немалой мере зависит от того — не правда ли? — как вы проявили бы себя или, иначе, как бы себя показали, приключись с вами большая беда — катастрофа.

Мистер Маршал побледнел, но обходительности не утратил:

— Мне нравится, как вы говорите об этом, — и он бросил взгляд в сторону Мод, — о катастрофах!

Байт не преминул отдать своему гостю должное:

— Ну, это прежде всего потому, что мы сейчас являемся свидетелями такой катастрофы. Бидел показывает нам пример того, что и катастрофу настоящий человек обращает себе на пользу. Своим отсутствием он в два, в четыре раза расширил свое присутствие.

— Да, да! Именно. — Мистер Маршал всем сердцем был на стороне Байта. — Что может быть замечательнее этого всеобъемлющего присутствия! И все-таки ужасно, что самого его тут нет! — Мистера Маршала крайне угнетало это прискорбное обстоятельство: невозможность совместить несовместимое. — Если, — добавил он, — его и в самом деле нет!..

— Конечно, нет, — отрезал Байт, — раз он мертв.

— Мертв! Так вы считаете, никаких сомнений уже быть не может?

Он выдавил это из себя, запинаясь, словно из недр переполненной души. С одной стороны, он не ждал для себя ничего хорошего — будущее виделось во мраке, но с другой — ему вроде как очищали место. С исчезновением Бидела, пожалуй, открывались новые возможности, и теперь он, очевидно, решал вопрос, как сделать так, чтобы числиться в мертвых, но оставаться в живых. Одно, во всяком случае, он уже совершил: своим вопросом побудил Байта перевести взгляд на Мод. Она тоже взглянула на него, глаза их встретились, но на этот раз она ничего у него не спрашивала, ни о чем не просила. Она не понимала его, а то, что он проделывал с их гостем, только вбивало между ними клин. И если даже Байт остановил на ней взгляд в надежде, что она поможет найти правильный ответ, ей нечего было ему подсказать. Так ничего и не дождавшись, он ответил сам:

— Я поставил на нем крест.

Маршал обомлел, потом, придя в себя, сказал:

— В таком случае ему надо поскорее объявиться. То есть, — пояснил он, — вернуться и решать самому… на основе собственного впечатления.

— От шумихи, которую он поднял? О да, — Байт мысленно оценивал ситуацию, — это было бы идеально.

— А его возвращение, — чуть робея, продолжал Маршал, — еще добавило бы… э… какое словцо вы употребили?.. к «шумихе».

— Да, но это невозможно!

— Невозможно? Потому, вы считаете, что и так уже шум до небес?

— Нет, черт возьми. — Байт звучал почти резко. — Невозможно, чтобы вернулся. Мертвые не возвращаются!

— Нет, то есть да… если человек на самом деле умер.

— О том и речь.

Мод из жалости протянула бедняге соломинку:

— По-моему, мистер Маршал ведет речь о том случае, когда человек на самом деле не умер.

Маршал бросил на нее благодарный взгляд, и это ее подстегнуло:

— Пока не все еще кончено, можно вернуться.

— И застать шум-бум в полном разгаре, — сказал Байт.

— Да-да. Прежде чем, — подхватил Маршал, — иссякнет интерес. И тогда он, естественно, уж наверняка… наверняка… не спадет.

— Не спадет, — подтвердил Байт, — если к тому времени, постепенно затухая — потому что наш герой слишком долго медлил, — уже полностью не угаснет.

— О, конечно, — согласился гость, — слишком долго медлить нельзя. — Перед ним явно открылась некая перспектива, куда влек за собой предмет разговора. Но прежде чем сделать следующий шаг, он выдержал паузу. — А как долго, по-вашему… можно?

Тут Байту необходимо было поразмыслить.

— Я бы сказал, Бидел сильно перехватил, — сказал он после паузы.

Бедный джентльмен уставился на него в изумлении:

— Но если он ничего не может поделать?..

— Разумеется. А если может… — хмыкнул Байт.

Мод вмешалась вновь, а поскольку она держала сторону гостя, тот весь обратился в слух.

— Ты считаешь, что Бидел перехватил? — спросила она.

Байт снова углубился в раздумье. Его позиция, однако, выглядела крайне неясно.

— Полагаю, нам тут трудно сказать… разве только ему пришлось. Но полагаю, это не так… сам ведь я не в курсе, а судя по особым обстоятельствам данного случая, он должен был сообразить, как все это будет воспринято. С одной стороны, он, может, испортил себе всю игру, а с другой — может, набрал столько очков, как никогда.

— А может, — вставила Мод, — как раз и сделает себе имя.

— Без сомнения, — воодушевился Маршал, — тут для этого все возможности!

— Тем обиднее, — засмеялся Байт, — что некому ими воспользоваться! Я имею в виду — воспользоваться тем светом, который эта история прольет на законы — таинственные, странные, завлекательные, — что направляют потоки общественного внимания. Они вовсе не так уж капризны, непредсказуемы и сумбурны; в них есть своя особая логика, свои скрытые мотивы — если бы только их распознать! Тот, кому это удастся — и кто сумеет промолчать о таком открытии, — озолотит себя, а заодно еще и с десяток других. Это, по сути, наша область, наше дело — мисс Блэнди и мое — охотиться за непознаваемым, изучать огромные силы, заключенные в рекламе. Конечно, надо помнить, — продолжал Байт, — что для такого случая, о котором мы говорим, когда кто-то, как сейчас Бидел, исчезает, вытесняя из печати все остальные темы, у него должен оставаться на месте свой человек — человек, который будет подливать масла в огонь и действовать с умом, блюдя интересы нашего героя, чтобы тот мог снять все пенки, когда объявится. Ну и, конечно, ничего серого и пресного, иначе ничего не получится.

— Да-да, ничего серого и пресного! — Маршала даже передернуло. А поскольку его радушный хозяин очень ясно дал понять, какой это непростительный грех, выказал жгучий интерес: — Но Биделу это не грозит… когда он объявится.

— Не грозит. Ни в коем случае. Думаю, я могу это взять на себя. — И, взяв на себя, Байт откинулся на спинку стула, заложил пальцы в проймы жилета и высоко поднял голову. — Единственное — Биделу это ни к чему. Не в коня корм, так сказать. Жаль, не подворачивается никто другой.

— Другой… — Гость ловил каждое слово.

— Кто сумел бы лучше разыграть партию — с добрым выигрышем, так сказать. Уж если поднял ветер, сумей оседлать бурю. Лови момент.

Маршал слушал, затаив дыхание, хотя не все понимал.

— Вы имеете в виду момент, когда исчезнувший объявится? Ну да. Но тот, кто объявится, будет тем же, кто пропадал? Ведь так? Нет, я что-то недослышал? Но тогда не годится — нехорошо, так ведь? — чтобы вдруг выдвинулся кто-то другой.

Байт с интересом взвешивал это возражение: оно открывало великолепные возможности.

— Почему не годится? Скажем, этот другой выдвинется с известиями о пропавшем.

— Какими?

— Такими, которые бросят свет — и чем ярче, тем лучше — на темные пятна. С фактами, скажем, о том, почему и как тот исчез.

Теперь уже Маршал откинулся на стуле.

— Но откуда он их возьмет?

— О, — сказал Байт, мгновенно принимая остерегающе-важный вид. — Факты всегда найдутся.

Это было чересчур для его уже покорной к этому времени жертвы, которая лишь обратила к Мод свою пылающую щеку и расширенный глаз.

— Мистер Маршал, — не выдержала она, — мистер Маршал хотел бы быть этим другим.

Ее рука лежала на столе, и в порыве чувств, вызванных ее заступничеством, он, прежде чем нашелся с должным ответом, благоговейно, но красноречиво накрыл ее пальцы своими.

— Вы разумеете, — прерывисто выдохнул он, обернувшись к Байту, — что среди всеобщей невнятицы, когда нет и надежды что-то выяснить, у вас есть факты?