Граф Морен, депутат

Уходя, он протянул мне руку. Это был превосходный товарищ.

Прошло несколько месяцев. Однажды весенним утром, когда я работал за письменным столом, пол страшно затрещал; я обернулся, и мне показалось, что вошел медведь. В моей комнате стоял Планшонне. Он меня поразил. Я все‑таки не думал, что он такой огромный и дикий. В нем появилась некоторая элегантность; шляпа была надета набекрень, в зубах торчала сигара, пальцами — да еще какими! — он вертел легкую тросточку.

Мы позавтракали вместе.

— Госпожа Планшонне, — сказал он за десертом, — на днях подарила мне шестого ребенка. Прошу вас быть его крестным. Празднества по случаю крещения состоятся в Реймсе и будут продолжаться неделю.

— В Реймсе?

— Я редактирую в Реймсе правительственный листок.

Тут он заговорил о «моем крестнике». Мальчик родился с одним зубом, это огромный, великолепный ребенок.

Мы пошли погулять по авеню Елисейских полей. Деревья уже зеленели; мелькали светлые наряды. В веренице экипажей, которые катили к Триумфальной арке, я заметил прекрасную коляску; в глубине ее, подобно льву, раскинулся во всей своей славе г — н Веле. Уже издали можно было любоваться его почтенным носом и величественной бородой. Покровитель сильных, он посылал проезжающим в ландо и тильбюри модным финансистам улыбки, в которых так пленительно растворялась его гордость.

Я имел несчастье указать на него моему спутнику. Внезапно Планшонне оставил мою руку и бросился вслед за коляской, размахивая тростью и крича:

— Приставная борода, вор, прохвост! Я тебе устроил выборы, а ты мне не заплатил! Я сломаю трость о твою морду!

К счастью, коляска быстро укатила.