Бродячая жизнь

— Я не рѣшаюсь этого сдѣлать, — отвѣтилъ я.

— Ну, тогда я возьму съ собой Гунтлея.

Это мнѣ тоже не улыбалось, и я сказалъ:

— Я этого никогда не дѣлалъ. Это, говорятъ, очень рискованно. Но если ты будешь мною руководить…

— Здѣсь нѣтъ никакой опасности, — сказалъ Іецъ. — Если только Георгъ запьянствуетъ, то все остальное пустякъ, я изучилъ домъ.

И Іецъ доказалъ мнѣ пилку для распиливанія металловъ, затѣмъ прекрасные плоскогубцы для отвертыванія винтовъ. Оба лезвія были остры, какъ два ножа.

— Но потомъ? — спросилъ я.

— А послѣ этого мы будемъ уже далеко отсюда, — возразилъ Іецъ. — Мистеру Харту нужно три дня ѣзды туда и столько же обратно, это значитъ шесть дней; въ Чикаго они пробудутъ четыре дня, въ общей сложности выходитъ десять дней. — Затѣмъ онъ добавилъ:- Впрочемъ, я и не намѣреваюсь до нихъ обокрасть банкъ. А эти деньги послужатъ тебѣ фундаментомъ для того, что тебѣ нужно будетъ для этой дѣвочки; впослѣдствіи ты можешь еще прикопить.

Мы шатались нѣсколько часовъ сряду, лавки закрылись, и улицы оживились на время людьми, идущими со службы. Только кабаки были еще открыты, но они не закрывались до тѣхъ поръ, пока тамъ были посѣтители. «Ну, теперь намъ предстоитъ отыскать Георга и посмотрѣть, что онъ думаетъ предпринять», сказалъ Іецъ. И мы ходили изъ трактира въ трактиръ, пили пиво и виски, но среди посѣтителей не находили никого, кто могъ бы быть Георгомъ. Мы отправились въ первую корчму. Тутъ мы встрѣтили Георга.

VI

Георгъ пробылъ здѣсь уже нѣсколько часовъ сряду и ни за что не хотѣлъ уходить изъ этой трущобы; такъ онъ сказалъ по приходѣ. Но сегодня такой дивный осенній день, прибавилъ онъ, что совершенно безразлично, гдѣ онъ проведетъ часокъ-другой.

Это былъ маленькій живой человѣчекъ, лѣтъ сорока, не больше, съ удивительно чувственнымъ взглядомъ. Онъ былъ прекрасно одѣтъ, и такъ какъ онъ почти постоянно сидѣлъ на одномъ мѣстѣ и писалъ, то руки его были очень бѣлы. На насъ онъ не обратилъ никакого вниманія.

Съ мѣста въ карьеръ онъ началъ сильно пить. Съ улицы приходили люди, которые были съ нимъ знакомы, и въ ихъ компаніи онъ кутилъ. Всѣ относились къ нему съ большимъ уваженіемъ.

Когда Іецъ подошелъ къ столу и предложилъ ему съ нимъ выпить, Георгъ отказался, говоря, что онъ въ городѣ крупная шишка, а Іецъ бродяга.

— Вы все-таки выпейте съ нимъ, — вмѣшался хозяинъ. — У обоихъ господъ карманы полны денегъ, — прибавилъ онъ, указывая на меня и на Іеца.

— У нихъ навѣрное больше, чѣмъ у меня, — возразилъ онъ, показывая свой бумажникъ. Тамъ было нѣсколько банковыхъ ассигнацій.

Съ этой минуты онъ взялъ на себя все расходы и угощалъ всѣхъ, кто хотѣлъ выпить. Хозяинъ дѣлалъ все, чтобы удовлетворить его.

— Мнѣ нужно принести побольше денегъ, — сказалъ Георгъ. — Подождите меня, ребята.

Онъ вышелъ. Онъ былъ очень возбужденъ и пѣлъ.

— Прекрасный молодой человѣкъ, — говорили между собой его собутыльники.

И такъ онъ проведетъ всю ночь напролетъ.

Іецъ не пропускалъ ни единаго слова мимо ушей.

Вернувшись обратно, Георгъ прежде всего притворился, что не нашелъ больше денегъ; но затѣмъ заказалъ цѣлый рядъ напитковъ и щедро расплатился ассигнаціями, лежавшими въ бумажникѣ.

Такимъ образомъ прошло нѣсколько часовъ.

— Теперь пойдемте къ Тонваю, — объявилъ Георгъ.

Тонвай былъ содержателемъ питейнаго дома.

— У него уже закрыто, — сказалъ хозяинъ.

— Тогда мы вломимся силой, — сказалъ Георгъ. — Идемте, ребята!

Іецъ и я держались въ сторонѣ, желая показать, что мы слишкомъ горды, чтобы итти съ ними.

— А вы оба не хотите итти съ нами? — спросилъ Георгъ. — Я приглашаю васъ.

Мы согласились.

У Тонвая не было еще закрыто; тамъ тоже собралась теплая компанія, и Георгъ со своей свитой былъ принятъ съ распростертыми объятіями. Іецъ не хотѣлъ отстать отъ другихъ, онъ началъ мастерски насвистывать и имѣлъ громадный успѣхъ.

«Онъ чертовски хорошо насвистываетъ!» рѣшили всѣ.

Мы пробыли тамъ часа два и уничтожили цѣлую уйму спиртныхъ напитковъ. Я пилъ такъ, такъ училъ меня Іецъ, а такъ какъ я былъ въ большомъ волненіи по поводу предстоящихъ событій, то вино не имѣло на меня никакого дѣйствія.

Георгъ сосчиталъ свои деньги и сказалъ:- Теперь я иду къ дѣвочкамъ. Покойной ночи, дѣти. Пойду захвачу еще денегъ.

— У тебя же еще куча денегъ, — возразили ему.

— Этого недостаточно, — отвѣтилъ онъ. Шатаясь, онъ направился къ двери.

— Сегодня за ночь банкъ обѣднѣетъ на нѣсколько сотъ талеровъ, — говорили молодые люди.

— На то похоже, — согласился Іецъ. — Онъ мастерски умѣетъ тратить деньги.

Но такъ какъ никто не хотѣлъ вести разговоровъ съ Іецомъ, который былъ и оставался бродягой, то всѣ мало-по-малу перешли за другой столъ.

Іецъ подошелъ къ нимъ и сталъ спрашивать каждаго въ отдѣльности, чего бы онъ хотѣлъ выпить, но всѣ отказывались, говоря, что они ничего больше не хотятъ.

— Пойди и закажи себѣ виски, — обратился онъ ко мнѣ.

Я посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.

— Тебѣ это пригодится, — сказалъ Іецъ.

Я выпилъ два большихъ стакана виски и сразу почувствовалъ себя бодрымъ и непобѣдимымъ, мнѣ ничего бы не стоило выкинуть за шиворотъ одного за другимъ всѣхъ посѣтителей питейнаго дома.

Іецъ и я пожелали всѣмъ покойной ночи и вышли на улицу. Городъ лежалъ темный и пустынный. Іецъ указывалъ дорогу, и мы двигались по направленію къ банку. Въ окнахъ былъ свѣтъ, и мы заключили отсюда, что Георгъ былъ дома.

— Подожди меня здѣсь! — сказалъ Іецъ, и пятью неслышными прыжками онъ очутился около дома. Онъ исчезъ за калиткой.

«Куда онъ могъ пойти?» — думалъ я. Я подождалъ минуты двѣ, Іецъ вернулся обратно. Онъ дѣлалъ тѣ же прыжки

— Гдѣ ты былъ? — спросилъ я его.

— Я былъ тамъ и смѣло ощупалъ дверной замокъ, — отвѣтилъ Іецъ. — Мы можемъ здѣсь спокойно переждать.

Вдругъ Іецъ схватилъ меня за руку и шепнулъ:

— Ты слышишь?

Мы услыхали, какъ кто-то вертелъ ключомъ въ замкѣ, произнося все болѣе и болѣе ужасныя проклятія.

— Это Георгъ, — сказалъ Іецъ.

Мы прижались къ углу дома и стали ждать.

— Я никакъ не могу запереть проклятую дверь, — сказалъ Георгъ и вышелъ на улицу. — Ну, а впрочемъ, шкафъ запертъ двумя замками!

Георгъ отправился къ дѣвочкамъ. Онъ не твердо держался на ногахъ.

— Теперь сдѣлаемъ маленькую прогулку, пока все успокоится, — сказалъ Іецъ.

По дорогѣ я сказалъ:

— Я все-таки не думаю, чтобы ты могъ рѣшиться на это, Іецъ.

— Такъ, — сказалъ Іецъ. Онъ разглядывалъ дома, насколько это было возможно при полной темнотѣ, выбралъ лавку съ двойной дверью и сказалъ, что онъ мнѣ кое-что покажетъ. Онъ притворился совершенно пьянымъ и какъ бы нечаянно ударился о дверь. Это произвело сильное сотрясеніе по всему дому, и обѣ двери раскрылись. Сторожъ, сидящій въ лавкѣ, закричалъ:

— Что за чортъ?

Іецъ стоитъ у дверей, шатаясь во всѣ стороны, какъ бы не понимая, какимъ образомъ онъ сюда попалъ.

— Кто тамъ? — спрашиваетъ сторожъ. — Я буду стрѣлять, собака, если ты не отвѣтишь.

— Это я, — говоритъ Іецъ разслабленнымъ отъ пьянства голосомъ и падаетъ на порогъ.

Человѣкъ, сидящій въ лавкѣ, принужденъ теперь тащить его на тротуаръ. И Іецъ сумѣлъ притвориться пьянымъ настолько естественно, что сторожъ былъ въ полной увѣренности, что это было нечаянное вторженіе. Онъ заперъ дверь и ругался.

— Какъ досадно, что въ лавкѣ сидѣлъ сторожъ, — сказалъ Іецъ, снова подойдя ко мнѣ на улицѣ. — А то можно было бы сдѣлать небольшой уловъ.

— Теперь я вижу, что ты на все способенъ, — сказалъ я.

И опять мы стояли около банка. Іецъ сказалъ:

— Ты долженъ набрать горсть песку и въ случаѣ, если кто-нибудь пройдетъ по улицѣ, бросить ее въ окошко.

— Хорошо, — сказалъ я и слышалъ, какъ сердце колотилось въ груди.

— Теперь я иду, — сказалъ Іецъ.

Я стоялъ и смотрѣлъ ему вслѣдъ, пока онъ не скрылся за садовой калиткой. А что, если бы теперь кто-нибудь подошелъ ко мнѣ и спросилъ, зачѣмъ я здѣсь стою: что я бы отвѣтилъ? Я нашелъ горсть песку: и сталъ очищать его отъ маленькихъ камешковъ; улица была немощеная, и на дорогѣ лежали кучи песку. Ничего не было видно, городъ спалъ, и только по временамъ раздавались свистки локомотивовъ. Вдругъ я слышу шаги по панели. Я поднимаю уже руку, чтобы бросить песокъ въ окно банка, но раздумываю и вмѣсто того иду идущему навстрѣчу, кланяюсь ему, онъ отвѣчаетъ тѣмъ же и идетъ своей дорогой. Такимъ образомъ Іецъ выигралъ нѣсколько лишнихъ минуть. Теперь я ясно слышу тихій скрипъ въ банкѣ. Это Іецъ отвинчиваетъ винты, соображаю я и удивляюсь его хладнокровію. Я зналъ, куда мнѣ слѣдуетъ бѣжать въ случаѣ опасности: къ полотну желѣзной дороги, къ тому мѣсту, гдѣ вдоль рельсовъ былъ складъ шпалъ.