Красная Борода
Красная Борода читать книгу онлайн
В сборних известного японского писателя Сюгоро Ямамото (1903—1967) включены роман «Красная Борода», повесть «Девушка по имени О-Сэн» и рассказы. Через судьбы героев романа и повести — людей отверженных и беззащитных — автор рисует яркую картину быта и нравов Японии в период позднего феодализма. В рассказах С. Ямамото, согретых теплым юмором, раскрывается духовный мир простых людей современной Японии.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Оставьте ее в покое, — тихо произнес Нобору, с трудом сдерживая гнев. — Девушка желает родить, и мы ей поможем. А вам советую: перестаньте доить из нее деньги.
Нобору почувствовал, что говорит слишком резко, но слова были сказаны. О-Канэ бросила на него разъяренный взгляд. Ее отвислые губы вытянулись в ниточку, лицо исказила отвратительная гримаса. Казалось, еще мгновение, и она вцепится в него зубами.
— Это я-то дою из дочери деньги?! Какое право ты имеешь так говорить? Еще никто не посмел сказать обо мне плохое слово. А теперь ты наболтаешь людям такое, что мне стыдно будет им на глаза показаться. Где у тебя доказательства, что я отнимаю у дочери деньги? Где?!
— А чем вы заставляете заниматься вашу дочь О-Рицу? — шепотом спросил Нобору. — А что делают ваши дети: Дзиро, Кэндзи? Куда собираетесь определить малышку О-Суэ?
— Не твое дело! — закричала О-Канэ, отворачиваясь от Нобору. — Это мои дети — я их родила и вырастила. А тебя, чужого человека, не касается, как поступают родители с собственными детьми.
— Если не касается, почему вы требуете доказательств? Тяжело дыша, О-Канэ обернулась к Нобору и злобно поглядела на него.
— Я мать своих детей. Дети должны всячески помогать родителям. Я ведь тоже в поте лица трудилась для отца с матерью. Не я это придумала — так уж повелось.
О-Канэ встрепенулась от внезапно пришедшей ей в голову мысли и надменно, с издевкой сказала:
— Разве власть имущие не учат нас, что послушание достойно награды? Разве сыновний долг не первая из всех ста заповедей? Разве весь мир не держится на подчинении младших старшим, детей родителям? Ну-ка, ответь, разве не так?
Нобору буквально трясло от негодования. Он сознавал: для этой женщины любые слова — пустой звук, но ему захотелось сказать ей такое, что проняло бы ее до самых печенок. Пока он судорожно пытался это придумать, седзи раздвинулись, и в комнату вошел Ниидэ. Нобору встал, чтобы задвинуть сёдзи обратно, но Ниидэ остановил его.
— Оставь так — здесь плохо пахнет, — сказал он. Нобору вернулся на свое место.
— Плохо пахнет? — взвилась О-Канэ. — Это вы на меня намекаете?
— Не намекаю, а прямо говорю. Здесь смердит твоим грязным нутром. Всю комнату провоняла — вот-вот всех выворотит наизнанку. Принюхайся — поймешь.
— Какое вам дело до моего нутра?
— Сгнило не только твое нутро, вся ты гниль, с головы до пят! Некоторые заставляют своих детей работать, когда в доме нечего есть. Но я до сегодняшнего дня еще не встречал здоровых родителей, которые продают своих детей, чтобы напиться сакэ. Такие подлецы — нелюди. Они не имеют права называться родителями. Запомни: любая скотина, любое дикое животное готово пожертвовать жизнью ради спасения детеныша, будет голодать, но первым накормит его. А ты хуже скотины, хуже дикого зверя... Молчи! — заорал он, видя, что О-Канэ собирается ответить. — Девочку мы оставим у себя в больнице, — продолжал Ниидэ. — А о тебе я сообщу властям, и если ты по-прежнему будешь наживаться за счет детей, они примут меры.
— Ах, как страшно!
— Убирайся, — сказал Ниидэ. — И учти: будешь наживаться на собственных детях — тебе не миновать тюрьмы.
— Я не из пугливых, — пробормотала О-Канэ, поднимаясь. — Властями ты можешь детишек стращать, а не меня! В тюрьму посадят! Ой-ой, у меня сейчас кожа на животе лопнет от смеха. — Приговаривая так, О-Канэ бочком выбралась из комнаты и, пошатываясь на непослушных ногах, покинула больницу.
— Нет, так нельзя, — пробормотал Ниидэ. — Последнее время я веду себя непозволительно грубо. И чего я так раскричался. Она ведь просто темная, глупая женщина. И это не вина ее, а беда. И все это из-за крайней бедности и тяжелых условий.
— Я так не думаю, — возразил Нобору. Ниидэ удивленно поглядел на него.
— Бедность или богатство, плохие или хорошие условия, на мой взгляд, не имеют отношения к сущности человека, — пояснил он. — Почти год я сопровождал вас во время обходов больных на дому и за это время сталкивался с разными людьми. Были среди них достаточно образованные и обеспеченные, но уступавшие обыкновенным простолюдинам. Встречались мне и совершенно неграмотные бедняки — прекрасные люди, перед которыми хотелось низко склонить голову.
— Хочешь сказать, как за ядовитым растением ни ухаживай, оно все равно останется ядовитым? Так, что ли? Но человек научился делать из ядовитых растений чрезвычайно эффективные лекарства. Нет слов, О-Канэ плохая мать, но если ее только поносить и унижать, она от этого лучше не станет. Напротив, будет еще зловредней. А нужно из плохого человека научиться извлекать то, что в нем есть хорошего, — точно так же, как из ядовитых растений извлекают полезное лекарство. При всех обстоятельствах ведь это все-таки человек!
— Скажите, — тихо спросил Нобору, — а ваша идея вернуть в больницу Цугаву тоже основывается на этой точке зрения?
— С чего это ты приплел сюда Цугаву?
— Хочу узнать: чем вы руководствовались?
— Желаешь, чтобы я накричал и на тебя?
— По-видимому, так это и будет, — холодно ответил Нобору. — Но вам нет необходимости возвращать Цугаву в больницу, потому что я намерен здесь остаться.
— А кто тебе это разрешил? — Ниидэ сердито с узил глаза.
— Вы.
— Я?!
— Да, вы изволили разрешить.
— Ничего не выйдет, я не допущу. — Ниидэ рубанул воздух рукой. — Тебя назначают на высокий пост — дело решенное!
— «Именно нашей больнице нужны настоящие врачи» — разве это не ваши слова? Я и сам только здесь понял, что врачевание — акт милосердия, — настаивал на своем Нобору.
— О чем ты болтаешь? — резко перебил его Ниидэ. — «Врачевание — акт милосердия...» — Он почувствовал, что говорит слишком возбужденно, глубоко вздохнул и понизил голос. — «Врачевание — акт милосердия...» Этот вздор, эти бредни придумали для себя врачи-шарлатаны, у которых одна цель — заработать побольше денег. Они свое подлое поведение прячут за столь высокими словами, чтобы скрыть неутолимую жажду к бесчестному обогащению.
Нобору стоял перед ним, не решаясь прервать.
— О чем говорить, если медицина не способна по-настоящему вылечить даже простуду, — продолжал Ниидэ, — врач не может правильно поставить диагноз и ищет во тьме на ощупь, опираясь лишь на жизненные силы больного. Мало того, врачи в своем большинстве — шарлатаны, не желающие трудиться.
— Тогда тем более странно, что вы намереваетесь избавиться от моих услуг, а Цугаву вернуть в больницу, — перебил Нобору.
— Не надо путать одно с другим.
— Вы сами знаете, что я ничего не путаю. И позвольте вам заметить: я останусь здесь, даже если ради этого придется применить силу. Я своими глазами однажды видел, какой вы обладаете силой, но и это не заставит меня уступить. Ваша воля, можете выгнать меня, но...
— Ну и глупый же ты человек.
— К этому и вы приложили руку.
— Да, глупый! Это в тебе говорит юношеский задор. Смотри, потом пожалеешь, но будет поздно.
— Значит, вы позволите мне остаться?
— Уверяю тебя, будешь горько сожалеть об этом.
— Поживем — увидим. Во всяком случае, позвольте вас поблагодарить. — Нобору склонил голову.
Ниидэ ничего не ответил и вышел из комнаты.
ДЕВУШКА ПО ИМЕНИ О-СЭН