Сага о Форсайтах

- Мы только что проехали мимо коттеджей, - сказал шофер. - Должно быть, она оттуда.

Сомс посмотрел на свинью.

- Что-нибудь поломано?

- Нет, сэр. Крыло цело. Кажется, мы здорово ее двинули.

- Я спрашиваю про свинью,

Шофер тронул свинью кончиком башмака. Она завизжала, а Сомс вздрогнул. Какой бестолковый парень! Ведь могут услышать! Но как узнать, цела ли свинья, если не прикасаться к ней? Он подошел ближе, увидел, что свинья на него смотрит, и почувствовал сострадание. Что если у нее сломана нога? Снова шофер ткнул ее башмаком. Свинья жалобно завизжала, с трудом поднялась и, хрюкая, рысцой побежала прочь, Сомс поспешил сесть в автомобиль.

- Поезжайте! - сказал он.

Свиньи! Ни о чем не думают, только о себе; да и хозяева их хороши вечно ругают автомобили. И кто знает, может быть, они правы! Сомсу почудилось, что внизу у его ног блестят свиные глазки. Не завести ли ему свиней, теперь, когда он купил этот луг на другом берегу реки? Есть сало своих собственных свиней, коптить окорока! В конце концов это было бы неплохо. Чистые свиньи, прекрасно откормленные! И старик Фоггарт говорит, что Англия должна кормить самое себя и ни от кого не зависеть, если снова разразится война... Он потянул носом: пахнет печеным хлебом. Рэдинг - как быстро доехали! Хоть печенье в Англии свое! Поедать то, что производят другие страны, даже неприятно - точно из милости кормят! Есть в Англии и мясо, и пшеница; а что касается годного для еды картофеля, то его нигде, кроме как в Англии, не найти - ни в Италии, ни во Франции, Вот теперь хотят снова торговать с Россией, Эти большевики ненавидят Англию, Есть их хлеб и яйца, покупать их сало и кожи? Недостойно!

Автомобиль круто повернул, и Сомса швырнуло на подушки. Вечно этот Ригз гонит на поворотах! Деревенская церковь - старенькая, с коротким шпилем - вся обросла мхом; такую церковь увидишь только в Англии: могилы, полустертые надписи, тисы. И Сомс подумал: когда-нибудь и его похоронят. Быть может, здесь. Ничего вычурного не нужно. Простой камень, на камне только его имя: "Сомс Форсайт", - как та могила в Хайгете, на которой он тогда сидел. Незачем писать: "Здесь покоится", - конечно покоится! Ставить ли крест? Должно быть, поставят, хочет он того или нет. Он бы предпочел лежать где-нибудь в сторонке, подальше от людей; а над могилой яблоня. Чем реже о нем будут вспоминать, тем лучше. Вот только Флер... а ей некогда будет думать о нем!

Автомобиль спустился с последнего невысокого холма к реке. Сквозь листву тополей мелькнула темная вода. Словно струилась, таясь, душа Англии. Автомобиль свернул в аллею и остановился у подъезда. Не стоит пока говорить Аннет, что дело передано в суд, - она не поймет его состояния, нет у нее нервов!

IV

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Было решено, что Марджори Феррар венчается в первый день пасхального перерыва [26]; медовый месяц проводит в Лугано; приданое заказывает в ателье Клотильд; жить будет на Итон-сквер; на булавки будет получать две тысячи фунтов в год; кого она любит - решено не было. Получив по телефону приглашение позавтракать у лорда Шропшир, она удивилась. Что это ему вздумалось?

Однако на следующее утро в пять минут десятого она входила в покои предков, оставив дома нетронутыми почти всю пудру и грим. Быть может, дед неодобрительно относится к предстоящей свадьбе? Или же хочет подарить бабушкины кружева, которые годны только для музея?

Маркиз сидел перед электрическим камином и читал газету. Когда вошла Марджори, он зорко на нее посмотрел.

- Ну что, Марджори? Сядем к столу, или ты предпочитаешь завтракать стоя? Вот каша, рыба, омлет. А-а, есть и грейпфруты - очень приятно! Ну-ка, разливай кофе!

- Что вам предложить, дедушка?

- Благодарю, я возьму всего понемножку. Итак, ты выходишь замуж. Хорошая партия?

- Да, говорят.

- Я слышал, он член парламента. Не можешь ли ты заинтересовать его этим биллем Парсхэма об электрификации?

- О да! Он сам увлекается электрификацией.

- Умный человек. Кажется, у него есть какие-то заводы? Они электрифицированы?

- Должно быть.

Маркиз снова на нее посмотрел.

- Ты понятия об этом не имеешь, - сказал он. - Но выглядишь ты прелестно. Что это за дело о дифамации?

Ах, вот оно что! Дед всегда все знает. Ничто от него не укроется.

- Вряд ли это вас заинтересует, дедушка.

- Ошибаешься. Мой отец и старый сэр Лоренс Монт были большими друзьями. Неужели ты хочешь перемывать белье на людях?

- Я не хочу.

- Но ведь ты истица?

- Да.

- На что же ты жалуешься?

- Они плохо обо мне отзывались.

- Кто?

- Флер Монт и ее отец.

- А, родственники этого чаеторговца. Что же они говорили?

- Что я понятия не имею о нравственности.

- А ты имеешь?

- Такое же, как и все.

- Что еще?

- Что я - змея.

- Вот это мне не нравится. Почему же они это сказали?

- Они слышали, как я назвала ее выскочкой. А она действительно выскочка.

Покончив с грейпфрутом, маркиз поставил ногу на стул, локоть на колено, оперся подбородком о ладонь и сказал:

- В наше время, Марджори, никакой божественной преграды между нашим сословием и другими нет; но все же мы - символ чего-то. Не следует об этом забывать.

Она сидела притихшая. Дедушку все уважают, даже ее отец, с которым он не разговаривает. Но чтобы тебя называли символом - нет, это уж слишком скучно! Легко говорить дедушке в его возрасте, когда у него нет никаких соблазнов! И потом, по воле хваленых английских законов, она-то ведь не носит титула. Правда, как дочь лорда Чарльза и леди Урсулы она не любит, чтобы ею распоряжались, но никогда она не хвасталась, всегда хотела, чтобы в ней видели просто дочь богемы. Да, в конце концов она действительно символ - символ всего нескучного, немещанского.

- Я пробовала помириться, дедушка, она не захотела.

Налить вам кофе?

- Да, налей. Скажи мне, а ты счастлива?

Марджори Феррар передала ему чашку.

- Нет. А кто счастлив?

- Я слышал, ты будешь очень богата, - продолжал маркиз. - Богатство дает власть, а ее стоит использовать правильно, Марджори. Он - шотландец, не так ли? Он тебе нравится?

Снова он зорко на нее посмотрел.

- Иногда.

- Понимаю. У тебя волосы рыжие, будь осторожна.