Лес богов

Получив столь странное прошение, Майер схватился за живот. Смеяться он уже не мог. Не обращаясь к помощи медицины, Майер сразу решил что Леман неожиданно спятил.

С того времени звезда Лемана начала закатываться. Пани блокова утирая слезы передником, уверяла что все это - дело рук проклятой гадюки Зеленке.

Власти приказали Леману немедленно снять самовольно надетый галстук, остричь на арестантский манер волосы, которые он незаконно отрастил, и наконец посадили в бункер.

О Иисусе сладчайший! Староста Штутгофа, перед которым мы так низко склоняли выи и так подобострастно вышагивали, очутился вдруг в карцере! Боже праведный, что делается на белом свете! Пани София обливалась горючими слезами. Ее пестрый передник промок насквозь.

Начальство произвело у Лемана обыск и обнаружило несколько чемоданов. Староста оказывается, сколотил в лагере приличное состояние! На свет божий извлекли две дюжины отличных шелковых чулок, рубашек, брюк, шесть пар великолепной обуви. Несколько пар кожаных перчаток. Несколько пальто. Несколько костюмов. Несколько швейцарских часов и много другого добра, не считая того, которое предусмотрительный Леман успел заблаговременно сплавить.

Сомнений не оставалось: заслуженный палач лагеря - человек конченый. Одно было неясно: когда и как закончит Арно Леман свое земное существование.

Кончил он, однако совсем непредвиденно.

Несколько раз Лемана с другими немцами-головорезами посылали в Гданьск отыскивать английские и американские бомбы, которые вовремя не соизволили взорваться. И все тешили себя надеждой что Арно как-нибудь и сам взлетит в воздух вместе с опоздавшими бомбами. Но он, гадина не взлетел: грубо обманул ожидания начальства. Тогда его взяли и отпустили из лагеря. Но что значит отпустили?

Лемана послали в другой лагерь, Бухенвальд расположенный в Тюрингии, недалеко от Веймара где находилось своеобразное учебное заведение. Время от времени здесь собирали заслуженных немецких головорезов хорошенько муштровали их и формировали разбойничьи соединения, которые отправляли на передовые линии, на самые опасные участки фронта. Они, как правило, все погибали кроме тех, разумеется, кто успевал смыться по дороге.

В бухенвальдское учебное заведение и был послан наш лагермаршал Леман.

Пани София сотрясалась от рыданий. Было жаль смотреть на запоздалую жертву любви.

- Во всем виноват гадюка Зеленке, - причитала бедная женщина.

На третьей неделе после высылки Лемана пани София жестоко отомстила гадюке Зеленке: она сошлась с ним, как раньше с Леманом, и так же по-семейному делила ложе. Не правда ли, ужасная месть? С таким чучелом, каким была пани блокова, вступить в любовную связь мог только душевнобольной. Но у гадюки Зеленке сердце было из железа. Он не гнушался ничем.

ЭТА ГАДЮКА ФРИЦ ЗЕЛЕНКЕ

Фриц Зеленке - немец, родился в Гданьске. Лет ему было примерно тридцать пять-сорок. Среднего роста, ладно скроенный, он отличался недюжинной физической силой. По профессии Зеленке был мясником, по призванию - нечто вроде верхолаза - Fassadenkletter. Он лазил по стенам, как муха. Фриц без лестниц вмиг взбирался на третий и на четвертый этажи каменного дома. По специальности Зеленке был взломщик банковых касс.

Самый мизерный заработок Зеленке, по его рассказам, в мирное время составлял восемь тысяч марок в месяц, самый крупный - девяносто тысяч. Работал он в одиночку, но в лагерь попал из-за баб. Донесли, холеры! Он, видите ли изменял им.

Когда Леман отбыл сражаться за фюрера, Зеленке стал полновластным и единственным старостой Штутгофа. И хоть лагерь с каждым днем расширялся и полнел, как немец у пивной бочки Зеленке прекрасно управлялся один. В помощниках он не нуждался.

Раздобревший на лагерных харчах, всегда полупьяный, но деятельный Зеленке рыскал по лагерю с волкодавом и нагайкой, сплетенной из проволоки ни дать ни взять комендант конного завода в Аргентине.

Он гарцевал по лагерю, словно мышиный жеребчик возле кобылы... Но гарцевал как-то крадучись, все бочком, на цыпочках - ну словно воришка подкрадывался. А воришкой-то он как раз не был. Он был бандит крупного масштаба... Только манера у него была такая: подкрадется на цыпочках, бочком и ка-ак вытянет нагайкой... Сразу поймешь, что за птица...

Зеленке славился необыкновенной хитростью, пронырливостью и коварством. Но если давал "Gaunerwort" - слово жулика - свято! Всегда сдержит. На его "Gaunerwort" можно было всецело положиться.

Амбиция старосты не знала границ. Осенью 1944 года он организовал соревнования по боксу среди заключенных. В лагере нашлись охотники бывшие боксеры любители и профессионалы. В соревнованиях принимал участие и сам Зеленке. О боксе и о его технических премудростях он не имел ни малейшего представления. Староста рассчитывал только на свою незаурядную физическую силу и на титул. И все же нашлись виртуозы разукрасившие Зеленке физиономию. Староста страшно обиделся: как они посмели дотронуться до столь важной персоны!

По окончании соревнований Зеленке схватил свою нагайку и, придравшись к какому-то пустяку принялся обрабатывать нахала-победителя: пусть зарубит у себя на носу, с кем имеет дело, пусть почитает начальство.

В марте 1944 года Зеленке постигло несчастье. Его вывезли вместе с тридцатью другими головорезами в то самое проклятое бухенвальдское учебное заведение, которое отправляло своих выпускников прямо на фронт и сожрало но славу фюрера Арно Лемана.

После отъезда Зеленке старостой по какому-то недоразумению назначили Ганса Зенгера. Весь лагерь диву давался. Что бы это значило? Нет, это не к добру. Не сдохла ли ненароком какая-нибудь собака у коменданта, если Зенгера произвели в старосты?

Бывший кенигсбергский купец-ювелир, торговавший на свободе часами, золотом, бриллиантами, Зенгер был тихоней. Долгое время он подвизался в роли шрейбера у Вацека Козловского, потом дослужился до блокового. Никто из узников не мог на него пожаловаться.

Вступая на пост старосты Зенгер отказался от функций палача. Условие купца было принято. Добровольно воспользоваться открывшейся вакансией не преминул Вацек Козловский.