Жена физиолога

— Это очень грустная история, О'Бриен, — сказал профессор, — но я все-таки не понимаю, какую связь она имеет с вашими видами на мою сестру.

— Я успокоил свою совесть, — сказал О'Бриен, вставая. — Я рассказал вам. Я не хотел, чтобы вы узнали об этой истории от кого-нибудь другого.

— Вы правы, О'Бриен. Вы поступили в высшей степени благородно и рассудительно. Но во всей истории вас не в чем упрекнуть, разве только в том, что вы поступили слишком опрометчиво, женившись на девушке, которую так мало знали.

О'Бриен схватился руками за голову.

— Бедная девушка! — воскликнул он. — Помоги мне, Боже! Я все еще люблю ее… Но я должен идти.

— Разве вы не позавтракаете с нами?

— Нет, профессор, я должен еще уложиться. Я уже простился с мисс Грэй. Через два месяца мы увидимся.

— Вы, вероятно, найдете меня уже женатым человеком.

— Женатым?

— Да, я думаю жениться.

— Мой дорогой профессор, поздравляю вас от всего моего сердца. Я совершенно не подозревал об этом. Но кто эта леди?

— Ее имя миссис О'Джеймс; она вдова, одной с вами национальности. Но вернемся к делу. Я бы очень хотел видеть корректуру вашей статьи о червеобразном отростке. Я мог бы сделать к ней несколько примечаний.

— Ваша помощь для меня в высшей степени ценна, — с энтузиазмом сказал О'Бриен, и собеседники прошли в переднюю. Оттуда профессор прошел в столовую, где за столом, сервированным для завтрака, уже сидела его сестра.

— Я вступаю в брак без церковного обряда, — сказал он, — очень советую и вам сделать то же.

Профессор Энсли Грэй был человек верный своему слову. Двухнедельная вакация в школе была благоприятным обстоятельством, которым грешно было бы не воспользоваться. Миссис О'Джеймс была сирота, у нее не было родственников и почти не было друзей. Не было никаких препятствий к немедленному заключению брака. Поэтому они обвенчались самым скромным образом и уехали в Кембридж, где профессор и его очаровательная жена присутствовали при разных академических обрядах и совершали нашествие на биологическую лабораторию и медицинскую библиотеку.

Многочисленные ученые друзья рассыпались перед ним в поздравлениях не только по поводу красоты миссис Грэй, но еще более по поводу ее необычайной осведомленности в вопросах физиологии. Профессор сам удивлялся обстоятельности ее познаний.

— У вас удивительные познания для женщины, Анна, — говорил он. Он даже готов был допустить, что ее мозг обладал нормальным весом.

В одно пасмурное дождливое утро они вернулись в Берчспуль, так как на другой день должны были начаться занятия, а профессор Энсли Грэй гордился тем, что ни разу в жизни не опоздал на свою лекцию. Мисс Грэй встретила их с принужденным радушием и передала ключи новой хозяйке. Миссис Грэй горячо упрашивала ее остаться, но она объяснила ей, что уже получила от одной своей подруги приглашение приехать к ней. В тот же вечер она уехала на юг Англии.

Через два дня, когда завтрак только что кончился, в библиотеку, где сидел профессор, просматривая свою утреннюю лекцию, вошла горничная и подала ему карточку доктора Джемса Мак-Мердо О'Бриена. О'Бриен при встрече с профессором обнаружил шумную радость, а его прежний учитель был холоден и сдержан.

— Как видите, у нас произошли некоторые перемены, — сказал профессор.

— Да, я слышал. Мне писала об этом мисс Грэй; кроме того я прочел сообщение об этом в Британском журнале. Итак, вы действительно женились. Как тихо и незаметно прошла ваша свадьба!

— У меня органическое отвращение ко всему, носящему характер церемоний. Моя жена умная женщина; я готов даже сказать, что для женщины она необыкновенно умна. Она вполне одобрила мой образ действий.

— А ваши исследования о валиснерии?

— Этот матримониальный инцидент прервал их, но я возобновил свои лекции и скоро снова начну работать вовсю.

— Я должен видеть мисс Грэй, прежде чем покинуть Англию. Я переписывался с ней и думаю, что дело придет к благоприятному концу. Она должна ехать со мной. Я думаю, что я был бы не в состоянии уехать без нее.

Профессор покачал головой.

— Ваша натура вовсе не так слаба, как вы думаете, — сказал он. — В конце концов вопросы этого порядка должны стушевываться перед великими обязанностями, налагаемыми на нас жизнью.

О'Бриен улыбнулся.

— Вы хотели бы, чтобы я вынул из своего тела душу кельта и вложил вместо нее душу человека саксонской расы, — сказал он. — На самом деле, что-нибудь одно: или мой мозг слишком мал или мое сердце слишком велико. Но когда я могу засвидетельствовать свое почтение миссис Грэй? Будет она дома после обеда?

— Она и сейчас дома. Пойдемте в гостиную. Она будет рада познакомиться с вами.

Они прошли по устланному линолеумом полу передней; профессор отворил дверь в гостиную и вошел туда, сопровождаемый своим другом. У окна, в плетеном кресле, напоминая в своем просторном розовом утреннем платье какую-то сказочную фею, сидела миссис Грэй. Увидев гостя, она встала и пошла навстречу вошедшим. Профессор услышал позади себя глухой стон и, оглянувшись, увидел, что О'Бриен, схватившись рукою за бок, бросился в кресло.

— Дженни! — прерывистым шепотом произнес он, — Дженни!

Миссис Грэй остановилась и смотрела на него с выражением крайнего изумления и страха. Затем, очевидно почувствовав себя дурно, сама пошатнулась и упала бы, если бы профессор не поддержал ее своими длинными нервными руками.

— Лягте, — сказал он, подводя ее к софе.

Она лежала среди подушек с тем же мертвенно-бледным, неподвижным лицом. Профессор стоял спиною к холодному камину и переводил взгляд с одного на другую.

— Итак, О'Бриен, — сказал он наконец, — вы уже знакомы с моей женой!

— С вашей женой! — хрипло прокричал тот. — Она вовсе не ваша жена! Она моя жена!

Профессор неподвижно стоял на коврике перед камином, судорожно стиснув пальцы и слегка опустив голову на грудь. Те двое, по-видимому, не замечали его присутствия.

— Дженни! — сказал О'Бриен.

— Джемс!

— Как могли вы бросить меня, Дженни? Как хватило у вас жестокости сделать это? Я думал, что вы умерли. Я оплакивал вашу смерть, теперь вы заставили меня жалеть о том, что вы остались в живых. Вы разбили мою жизнь.

Она ничего не отвечала и неподвижно лежала на софе, все еще не спуская с него глаз.

— Почему вы молчите?

— Потому что вы правы, Джемс. Я поступила с вами жестоко, бессовестно. Но мой поступок в конце концов не так дурен, как вы думаете.

— Вы бежали с Де Хортом.

— Нет, я не сделала этого. В последнюю минуту я опомнилась. Он уехал один. Но у меня не хватило духу вернуться к вам после того, что я вам написала. Я уехала в Англию под другим именем и с тех пор жила здесь. Мне казалось, что я начинаю новую жизнь. Я знала, что вы считаете меня мертвой. Кто мог думать, что судьба опять сведет нас! Когда профессор просил меня…

Она опять стала задыхаться.

— Вам дурно, — сказал профессор. — Держите голову ниже, это помогает правильной циркуляции крови в мозгу. — Он поправил подушку. — Мне очень жаль, что я должен покинуть вас, О'Бриен, но мне предстоит сейчас читать лекцию. Может быть, я еще застану вас здесь.

С мрачным, неподвижным лицом он вышел из комнаты. Ни один из трехсот студентов, слушавших лекцию, не заметил никакой перемены ни в его голосе, ни в его наружности и ни одному из них не пришла в голову догадка, что строгий профессор, сидевший перед ними на кафедре, понял, наконец, как трудно подавлять свою человеческую природу. Когда лекция кончилась, профессор прошел в лабораторию, а оттуда поехал домой. Выйдя из экипажа, он прошел через сад, намереваясь войти в дом через створчатую стеклянную дверь, выходившую в сад из гостиной. Подойдя к дому, он услышал голоса своей жены и О'Бриена, которые вели громкий и оживленный разговор. На мгновение он остановился в нерешимости, не зная, что ему делать, — войти ли и тем прервать их разговор, или не мешать им и уйти.