Блестящая будущность

Торопясь изъ всѣхъ силъ, я только что перебрался черезъ оврагъ, отъ котораго было недалеко до батареи, и только что взобрался на насыпь за оврагомъ, какъ увидѣлъ человѣка, сидѣвшаго на землѣ. Онъ сидѣлъ ко мнѣ спиной и, сложивъ руки, качался взадъ и впередъ, во снѣ.

Я подумалъ, что онъ обрадуется, когда я такъ неожиданно появлюсь передъ нимъ съ завтракомъ, а потому тихохонько подошелъ и тронулъ его за плечо. Онъ тотчасъ вскочилъ на ноги, и оказалось, что это не тотъ человѣкъ, котораго я зналъ, а другой.

Этотъ человѣкъ тоже былъ одѣтъ въ грубое сѣрое платье и на ногѣ у него тоже была цѣпь и все было такъ же, какъ у того человѣка, исключая только лица; на головѣ у него была плоская, войлочная съ широкими полями шляпа. Все это я увидѣлъ въ одинъ мигъ, такъ какъ только одинъ мигъ и могъ его видѣть; онъ выругался, хотѣлъ ударить меня, но сдѣлалъ это такъ неловко, что промахнулся, а самъ чуть не свалился съ ногъ, — и бросился бѣжать; разъ, другой онъ споткнулся и исчезъ въ туманѣ.

«Это тотъ молодой человѣкъ, о которомъ мнѣ говорилъ вчера каторжникъ!» подумалъ я, чувствуя, какъ сердце у меня заколотилось, когда я призналъ его. Я увѣренъ, что и печень у меня заболѣла бы, если бы только я зналъ, гдѣ она помѣщается.

Послѣ этого я скоро добѣжалъ до батареи; тамъ былъ вчерашній человѣкъ; онъ пожимался всѣмъ тѣломъ и ковылялъ взадъ и впередъ, точно всю ночь провелъ въ ожиданіи меня. Онъ навѣрное страшно озябъ. Я почти ждалъ, что онъ свалится съ ногъ у меня на глазахъ и умретъ отъ холода. Глаза его глядѣли такъ голодно, что, подавая ему пилу, я подумалъ, что онъ готовъ былъ бы съѣсть и ее, если бы не увидѣлъ моего узелка. На этотъ разъ онъ не перевернулъ меня вверхъ ногами, но оставилъ на мѣстѣ, пока я развязывалъ узелокъ и опорожнялъ карманы.

— Что въ бутылкѣ, мальчикъ? спросилъ онъ.

— Водка, отвѣчалъ я.

Онъ уже совалъ въ ротъ мясо, точно человѣкъ, который торопится его куда-нибудь запихать, а не то, что съѣсть; но тотчасъ же вынулъ его изо рта и отпилъ водки. Онъ такъ сильно дрожалъ всѣмъ тѣломъ, что ему трудно было держать горлышко бутылки между зубами и не разбить его.

— Я думаю, что вы схватили лихорадку, — сказалъ я.

— И я того же мнѣнія, мальчикъ, — отвѣтилъ онъ.

— Здѣсь очень нездорово, объяснилъ я ему. Вы лежали на болотѣ, а отъ этого дѣлается лихорадка, а часто и ревматизмъ.

— Я все же успѣю позавтракать, прежде чѣмъ они меня отправятъ на тотъ свѣтъ, — сказалъ онъ. — Я позавтракаю, хотя бы меня послѣ того повѣсили вонъ на той висѣлицѣ, за батареей. До тѣхъ поръ я справлюсь и съ лихорадкой, честное слово.

Онъ глоталъ за разъ и котлету, и мясо, и хлѣбъ, и сыръ, и пирогъ; и все время недовѣрчиво оглядывался и часто прислушивался, даже переставалъ при этомъ жевать. Дѣйствительный или воображаемый шумъ на рѣкѣ или мычаніе скота на болотѣ заставили его вздрогнуть, и онъ вдругъ проговорилъ:

— Ты не обманщикъ, пострѣленокъ? Ты никого не привелъ съ собой?

— Нѣтъ, сэръ! Нѣтъ!

— И никому не поручилъ слѣдовать за собой?

— Нѣтъ!

— Хорошо, сказалъ онъ. Я вѣрю тебѣ. Да и былъ же бы ты прямой негодяй, если бы въ твои-то годы сталъ помогать ловить несчастную тварь, замученную до смерти, злополучную тварь!

Что-то хрустнуло у него въ горлѣ, точно у него тамъ былъ механизмъ въ родѣ часовъ, которые собирались бить, и онъ провелъ оборваннымъ, грубымъ рукавомъ но глазамъ.

Сострадая его огорченію и слѣдя глазами за тѣмъ, какъ онъ уплеталъ пирогъ, я осмѣлился сказать ему:

— Я радъ, что онъ вамъ по вкусу.

— Ты что-то сказалъ?

— Я сказалъ, что я радъ, что пирогъ вамъ по вкусу.

— Спасибо, мальчикъ. Да, онъ вкусный.

Я часто наблюдалъ за пашей дворовой собакой, когда она ѣла, и замѣтилъ рѣшительное сходство между тѣмъ, какъ она ѣла и какъ ѣлъ этотъ человѣкъ. Всѣ ухватки у него были рѣшительно собачьи.

— Я боюсь, что вы ничего ему не оставите, — сказалъ я застѣнчиво, послѣ молчанія, во время котораго я колебался, сдѣлать ли мнѣ это замѣчаніе, или нѣтъ, считая его не совсѣмъ вѣжливымъ. — Въ нашей кладовой, гдѣ я это взялъ, больше ничего не достанешь.

Только увѣренность, что это такъ на самомъ дѣлѣ, вынудила у меня такое признаніе.

— Оставить для него? Для кого это? — спросилъ мой новый, пріятель переставая жевать корочку пирога.

— Для молодого человѣка. Вы говорили, что онъ прятался вмѣстѣ съ вами.

— Охъ, да! — произнесъ онъ, съ чѣмъ-то, похожимъ на смѣхъ. — Ему? Да, да! Онъ не голоденъ.

— А мнѣ показалось, что онъ очень голоденъ, — замѣтилъ я.

Человѣкъ пересталъ ѣсть и поглядѣлъ на меня съ зоркой внимательностью и величайшимъ удивленіемъ.

— Тебѣ показалось? Когда?

— А вотъ сейчасъ.

— Гдѣ?

— Вонъ тамъ, — указалъ я:- я видѣлъ, какъ онъ качался во снѣ, и думалъ, что это вы.

Онъ схватилъ меня за шиворотъ и такъ взглянулъ на меня, что я подумалъ, что къ нему вернулась первоначальная мысль перерѣзать мнѣ горло.

— Онъ одѣтъ, знаете, какъ вы, но только въ шляпѣ,- объяснялъ я, трепеща, — и… и… — мнѣ хотѣлось высказать это какъ можно деликатнѣе — и съ… такой же охотой поѣсть. Развѣ вы не слышали, какъ палили изъ пушки, вчера ночью?

— Значитъ, палили! — пробормоталъ онъ, про себя. — Но этотъ человѣкъ… ты не замѣтилъ въ немъ ничего особеннаго?

— У него большой синякъ на лицѣ,- отвѣчалъ я.

— Неужто здѣсь? — воскликнулъ человѣкъ, безжалостно ударивъ себя лѣвой рукой но щекѣ.

— Да! тамъ!

— Гдѣ онъ? — Онъ сунулъ остатки съѣсгнаго себѣ за пазуху. — Покажи мнѣ, куда онъ пошелъ? Я задушу его, какъ собаку. Проклятая цѣпь на ногѣ! Давай поскорѣе пилу, мальчикъ.

Я показалъ, въ какомъ направленіи скрылся другой человѣкъ, и сказалъ, что мнѣ пора итти, но онъ не обратилъ на мои слова никакого вниманія; я подумалъ, что всего лучше мнѣ удрать. Убѣгая, я видѣлъ, какъ онъ наклонился надъ своимъ колѣномъ и пилилъ цѣпь, бормоча нетерпѣливыя ругательства. Послѣднее, что я слышалъ, когда остановился среди тумана и прислушался, былъ звукъ пилы.

ГЛАВА IV

Я былъ вполнѣ увѣренъ, что застану въ кухнѣ полицейскаго, пришедшаго меня арестовать. Но тамъ не только не было никакого полицейскаго, но никто еще и не замѣтилъ покражи. М-съ Джо изъ силъ выбивалась, убирая домъ къ предстоящему празднеству, а Джо сидѣлъ на порогѣ кухни, куда его отсылали, чтобы онъ не мѣшалъ уборкѣ. Намъ предстоялъ великолѣпный обѣдъ изъ окорока ветчины съ горошкомъ и пары жареныхъ и фаршированныхъ курицъ. Прекрасный мясной пирогъ испеченъ былъ еще вчера утромъ (поэтому рубленаго мяса сегодня еще не хватились). Сестрѣ некогда было итти въ церковь; значитъ, должны были итти мы съ Джо. Въ будничномъ платьѣ Джо былъ статный бравый кузнецъ, но въ праздничномъ нарядѣ былъ скорѣе всего похожъ на пугало. Въ настоящемъ случаѣ онъ вышелъ изъ своей комнаты, когда зазвонили въ колокола, истиннымъ мученикомъ, въ полномъ праздничномъ парадѣ. Что касается меня, то сестра, кажется, воображала, что я провинился уже тѣмъ, что родился на свѣтъ Божій. Со мной всегда обращались такъ, какъ если бы я настаивалъ на своемъ рожденіи вопреки всѣмъ требованіямъ разума, религіи и нравственности и наперекоръ убѣжденіямъ своихъ лучшихъ друзей. Даже когда мнѣ заказывали новое платье, портной получалъ приказъ сшить его такъ, чтобы оно служило мнѣ своего рода наказаніемъ и ни въ какомъ случаѣ не дозволяло мнѣ свободно двигаться.

Поэтому Джо и я, шествующіе въ церковь, должны были представлять трогательную картину для чувствительныхъ душъ. Но то, что я терпѣлъ отъ платья, было ничто сравнительно съ тѣмъ, что я испытывалъ въ душѣ. Ужасъ охватывалъ меня всякій разъ, когда м-съ Джо проходила около кладовой, и вмѣстѣ съ тѣмъ раскаяніе за свой проступокъ. Подъ бременемъ своей преступной тайны, я соображалъ, достаточно ли могущественна церковь, чтобы защитить меня отъ мести страшнаго молодого человѣка, если бы я открылъ свою тайну. Я вообразилъ, что въ ту минуту, когда въ церкви происходитъ оглашеніе о бракахъ и священникъ произноситъ слова: «Пусть теперь объявятъ это!» какъ разъ въ ту минуту мнѣ слѣдуетъ встать и просить его, чтобы онъ поговорилъ со мною одинъ на одинъ въ ризницѣ. Я далеко не увѣренъ, что не удивилъ бы нашу немногочисленную паству такой крайней мѣрою, если бы то было не Рождество, а простой воскресный день.