Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Чихён она приметила на третьем занятии. Чихён была слишком хрупкой для этого танца, но обладала удивительным чувством ритма. И все танцующие украдкой наблюдали за ее движениями, и она со всеми была приветлива.

Ко Ынчжин и Чон Чихён были почти ровесницами. Они нередко ужинали вместе после занятий, выпивали по стаканчику и болтали о том о сем. Чихён говорила, Ынчжин больше слушала. Их объединял возраст и много схожих переживаний, но были и совсем разные переживания. Чон Чихён часто говорила о своем парне. Ко Ынчжин это нравилось, и в то же время не нравилось. Она часто думал о Чихён. Перед сном, лежа в кровати, она часто вспоминала улыбающуюся Чихён. Она не старалась избавиться от мыслей о ней, потому что, когда она думала о Чихён, у нее улучшалось настроение. Ко Ынчжин бросила танцы через три месяца, но продолжала видеться с Чихён. А Чихён нравилась спокойная, вдумчивая Ынчжин, которая всегда могла ее выслушать.

Чон Чихён умерла через неделю после открытия секрета алюмината кобалиума, и Ынчжин показалось, что эти два события как-то удивительно связаны друг с другом. Чихён умерла, когда Ынчжин радовалась своему открытию. Упала с четырнадцатого этажа жилого здания. Расследование установило, что это самоубийство, но Ынчжин ему не поверила. Они общались за день до этого, и ничто не предвещало несчастья. И даже в день смерти Чихён написала ей: «Ынчжин, хорошего тебе дня. Встретимся на следующей неделе, отпразднуем твое открытие?». Ынчжин считала, что это никакое не самоубийство. Доказательств не было, но она подозревала парня Чихён. Для Ынчжин было очевидно, что это парень столкнул ее. За день до ее смерти, Ынчжин долго рассказывала ей о своем открытии. Ынчжин не смогла объяснить ей суть научным языком и пообещала показать чудо. Она хотела показать ей, как стекла сами выпадают из очков, как стакан уменьшается в размерах и из него выливается вода, как стекло выпадает из оконного проема.

С того дня, как умерла Чон Чихён, у Ынчжин начались видения. Стоило ей посмотреть в окно, и она видела, как кто-то стремительно падает с высоты. И даже в эту секунду она ухитрялась разглядеть лицо. Это была она, Чон Чихён, она видела ее так ясно, будто падение на миг остановилось. Ынчжин смотрела в окно, и мимо пролетала Чон Чихён. В первый раз она в испуге подбежала к окну, посмотрела вниз, но тела не было. В день она падала минимум раз десять.

Видения преследовали Ынчжин и на улице. Стойло ей взглянуть наверх, она видела, как кто-то падает с высоты. Когда она оказывалась перед окном, за стеклом тут же возникала Чон Чихён. Ынчжин пила кофе в кафе на первом этаже, бросала взгляд на окно и снова видела, как падает Чихён. Она смотрела вверх на здания, окруженные стеклом, и видела, как падает Чихён. Прошел месяц, и это начало ей нравиться. Она наслаждалась падением Чихён и даже пыталась приукрасить свои галлюцинации. В них Чихён падала с высоты и разбивалась, словно стекло, на кусочки. Ее глаза, нос, тело, ногти и даже соски разбивались вдребезги, разлетаясь, словно стеклянные осколки. Крови не было, ее тело превращалось в маленькие гранулы и просто рассыпалось. Ынчжин, не моргая, следила за процессом. Она научилась вызывать ее образ, и Чихён падала с вершины здания, разбивалась о землю и разлеталась во все стороны, как стекло.

Иногда Ынчжин прыгала вместе с ней. Ее тело превращалось в стекло, падало вниз, и Ынчжин исчезала. Приближаясь к поверхности земли, ее тело становилось твердым и со звоном распадалось на осколки. А когда видение рассеивалось, она вновь оказывалась в своем теле. Ей одной был слышен звонкий грохот разбивающегося стекла, слишком отчетливый для воображаемого звука. Он нравился Ко Ынчжин. Ей хотелось сбросить на землю все стекло, чтобы вызвать к жизни этот оглушающий звук. Она часто представляла себе, как люди и стекла падают вместе, распадаясь на мельчайшие кусочки.

Люди, гулявшие в парке, куда-то исчезли. Вот-вот должен был хлынуть дождь. Хмурое небо подгоняло людей прятаться в здания. Ко Ынчжин огляделась и достала из сумки ружье. Оно было странной формы: курок был сделан в виде выключателя, ствол — короткий, а мушка — чересчур большая. От обычного ружья оно отличалось тем, что имело индикатор заряда, который загорался зеленым светом через десять секунд после нажатия кнопки заряда. Это означало, что можно стрелять. Стреляло оно не пулями, а звуковой волной. Ынчжин, прежде чем прицелиться в окно напротив, посмотрела вниз. Был будний день, и людей на улице почти не было. Она выбрала самое большое окно.

— Ко Ынчжин, — Ынчжин не успела оглянуться, как Чо выбил у нее из рук ружье и завел ее правую руку за спину. Ли Юнчхан поднял ружье.

— Ко Ынчжин, вы арестованы, — тихо произнес Ли.

— За что, вы и сами знаете. Так что можно и не говорить, — добавил Чон.

В комнате для допросов Ко Ынчжин не сказала ни слова. Чон и Ли вели допрос по очереди, но Ко смотрела в стол, не поднимая глаз. По столу извивались царапины.

— Госпожа Ко, вы оставили улики в центре управления производством. Когда вы начали добавлять в стекло алюминат кобалиума? Зачем вы это делали?

— Шеф, вы, должно быть, злитесь на нее, ведь она заставила вас побегать. Давайте достанем наших резиновых помощников, иногда людям нужен стимул, чтобы заставить себя открыть рот.

— Ты опять несешь чушь.

— Да что я такого сказал? Я известный специалист по резиновым дубинкам. На теле — ни следа, а заговорит, как миленькая.

— Да ладно тебе. Сходи лучше к Ха Сону и узнай, что произойдет, если на стекло с примесью алюмината кобалиума воздействовать звуковой волной.

— К этому-то? Да какая от него польза? А он согласится встретиться?

— Я уже назначил встречу. Он специалист и сможет дать нам консультацию по закаленному стеклу.

— Так мне поехать к Ха Сону?

— Да, езжай.

— Уже еду.

После того как Чон уехал, Ли сел напротив Ко Ынчжин. Она все так же не поднимала головы. Ли пришлось прильнуть к столу, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Госпожа Ко, мы не можем заставить вас говорить против вашей воли. Но я могу рассказать все за вас. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Остановите меня, если я дам волю воображению. Это дело меня сильно заинтересовало, и я на досуге много раздумывал о причинах.

Ынчжин сидела все так же, не поднимая головы. Ли вынул из кармана листок.

— Год назад вы открыли особые свойства алюмината кобалиума. Это, конечно, не точно, но, допустим, год назад. Примерно в то же время, как же ее зовут, а, Чон Чихён, умерла. Не знаю, что из этих событий было раньше, а что позже, не столь важно. Вас потрясла ее смерть. Вы ведь ее так любили. Не знаю, что это была за любовь, но, должно быть, вас сильно задела ее смерть. С того времени вы начали разрабатывать свой план. Вы задумали незаметно добавлять алюминат кобалиума в стекло на заводе. Но для чего? Чтобы разрушить все стекло в мире, разрушить этот мир? Или вы захотели отомстить за смерть подруги? Но, может, есть более простая причина? Может, вы просто хотели продемонстрировать миру свое открытие? Ну и бог с ними, с причинами, результат ужасен. Вы очень страшный человек, если вы сознавали все последствия своих действий. Ли Юнчхан отпил воды. Он протянул и ей пластиковую бутылку с водой, но она не взяла. Пока Ли излагал свою версию, она даже не шелохнулась. Она так и сидела, сгорбившись.

— Четыре окна, десять трупов, скольких еще вы собирались убить?

Ли заметил, что плечо Ынчжин дрогнуло. Может, она осознала свою вину или, наоборот, хотела убедить в своей невиновности? То есть хотела все рассказать, но тело будто не позволяло ей это сделать. Ли решил все-таки подобраться к истине.

— Так во сколько стекол вы подмешали алюминат кобалиума? Вы хотели убить всех в Сеуле? — Ли говорил и наблюдал за Ынчжин. Он подумал, что ей нужно дать немного времени поразмыслить, чтобы раскаяться в содеянном. Он оставил ее одну и пошел в комнату отдыха попить кофе. И сам не заметил, как задремал. Его разбудил звонок Чона.

— Шеф, это ружье, «Ультрасоник», стреляет звуковой волной. Мы попробовали выстрелить из него по стеклу с примесью алюмината кобалиума, и интересная штука получилась.