Полеты в одиночку

— Я отвезу, — наконец сказал я.

Я вечный доброволец. На все соглашаюсь.

— Молодец, — сказал командор воздушного флота. — Вас там будут ждать. Его зовут Картер. Прежде чем отдать пакет, спросите у него имя. Ясно?

Кто-то сказал:

— Они только что снова бомбили Элевсин, сэр. Мы видели, как они туда направлялись. Сто девятые. Целая туча.

— Знаю, — отрезал командор. — Это не имеет значения. — Итак, вы, — сказал он, уставившись на меня пронзительными светло-голубыми глазами, — доставите пакет Картеру. Не подведите меня.

— Так точно, сэр, — сказал я.

— Кроме Картера там никого не будет, — пояснил командор. — Если, конечно, немцы уже не заняли аэродром. Если увидите немецкие самолеты на аэродроме, ради Бога, не вздумайте садиться. Сразу же улетайте.

— Есть, сэр, — сказал я. — Куда?

— Снова сюда. Возвращайтесь прямо сюда. Как вас зовут?

— Лейтенант авиации Даль, сэр.

— Очень хорошо, Даль, — сказал он, покачивая пакет на ладони. — Ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в руки врага. Берегите его, как зеницу ока. Я понятно излагаю?

— Так точно, сэр, — сказал я, ощущая собственную важность.

— Все время летите на очень малой высоте, — сказал командор, — тогда вас не засекут. Быстро садитесь, находите Картера, отдаете ему пакет и убираетесь к чертовой матери.

Он вручил мне пакет. Мне очень хотелось знать, что в нем, но я не посмел спросить.

— Если вас по пути собьют, сожгите пакет, — приказал командор. — Надеюсь, у вас есть спички?

Я молча смотрел на него. Если такой гений руководил нашими операциями, неудивительно, что мы оказались в жопе.

— Сожгу, — сказал я. — Все понятно, сэр.

— Мне кажется, если его собьют, пакет сгорит вместе с ним, — вставил старина Дэвид Кук.

— Вот именно, — сказал командор. — Когда вернетесь сюда, не садитесь. Просто кружите над полем. — Он повернулся к остальным: — Вы сидите в кабинах и, как только увидите его, выруливайте на взлетную полосу и взлетайте. Вы, — сказал он, показав на меня пальцем, — присоединитесь к ним, и все вместе летите в Аргос.

— Где это, сэр?

— Еще километров восемьдесят вдоль побережья, — ответил командор. — По картам посмотрите.

— Что будет в Аргосе, сэр?

— В Аргосе, — сказал командор, — все готово к вашему прилету. Наземный персонал вашей эскадрильи уже там. И ваш командир тоже.

— В Аргосе есть аэродром, сэр? — спросил кто-то.

— Посадочная полоса, — сказал командор. — Примерно в полутора километрах от моря. Наш флот стоит в открытом море и ждет команды забирать войска. Вашей задачей будет обеспечить воздушное прикрытие военно-морскому флоту.

— Нас только семеро, сэр, — сказал кто-то.

— Вы будете выполнять жизненно важное задание, — провозгласил командор, ощетинив усы. — Вы будете защищать половину Средиземноморского флота.

Помоги им, Господи, подумал я.

Командор воздушного флота ткнул пальцем в меня.

— Шевелитесь! Доставите пакет и сразу назад! Одна нога здесь, другая там!

— Есть, сэр, — сказал я.

Подойдя к своему «Харрикейну», я взобрался в кабину и пристегнулся. Таинственный пакет положил на колени. На полу кабины под ногами у меня была бумажная сумка с вещами и борт журналом. Фотоаппарат, я четко запомнил, висел на ремне у меня на шее. Я вырулил на взлет и оторвался от земли. Летел я очень низко и быстро и за восемь минут долетел до Элевсинского аэродрома. Сделал один круг над полем, высматривая немцев на их самолетах. Поле казалось совершенно пустынным. Бросив взгляд на ветровой конус, я развернулся и сел против ветра.

Не успел я остановиться, как до меня откуда-то издали донесся вой сирен воздушной тревоги. Я выскочил из самолета со своим драгоценным пакетом и залег в канаву, идущую по периметру поля. Огромная стая пикирующих бомбардировщиков «Стука» в сопровождении истребителей пролетела над моей головой, направляясь в сторону Пирея. В Пирее они стали бомбить корабли.

Я вернулся в кабину и подкатил на своем «Харрикейне» к штабной хижине. Маленькие домики были испещрены пулями, все окна разбиты. Несколько хижин еще тлели.

Я вышел из самолета и подошел к обгоревшим домикам. Вокруг не было ни души. Весь аэродром пуст. Издали, из гавани Пирея, до меня доносились звуки воздушного боя: «Стуки» пикировали на суда, и мне было слышно, как рвутся бомбы.

— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул я.

Мне стало очень одиноко. Словно единственный человек на луне. Я стоял между штабным и соседним домиком. Из разбитых окон тянулся серо-голубой дымок. Злополучный пакет я крепко сжимал в правой руке.

— Эй! — позвал я. — Есть кто живой?

Снова тишина. Потом за одной из хижин замаячила какая-то фигура. Это оказался невысокий средних лет мужчина в светло-сером костюме и мягкой фетровой шляпе. Он выглядел нелепо в своем безукоризненном наряде среди разрухи и запустения.

— Думаю, этот пакет для меня, — сказал он.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Картер, — ответил он.

— Держите, — сказал я. — Кстати, что там внутри?

— Спасибо, что привезли, — улыбнулся он.

Мистер Картер понравился мне с первого взгляда. Я прекрасно понимал, что он собирается остаться здесь, когда немцы оккупируют Грецию. Уйдет в подполье. А потом его, вероятно, поймают, будут пытать и убьют выстрелом в голову.

— С вами все будет хорошо? — спросил я. Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать грохот бомб, рвавшихся в гавани Пирея.

Он пожал мне руку.

— Прошу вас, улетайте немедленно, — сказал он. — Ваш самолет бросается в глаза.

Я вернулся в «Харрикейн» и завел двигатель. Из кабины оглянулся на мистера Картера. Я хотел помахать ему на прощанье, но он исчез, Я открыл задвижку дросселя и взлетел прямо с места.

Я быстро летел на малой высоте в Мегару, где остальные шестеро ждали меня на летном поле с работающими двигателями. Заметив меня, они друг за другом поднялись в воздух, и неровным строем мы полетели на поиски Аргоса.

Командор воздушного флота говорил, что это посадочная полоса. На самом деле она оказалась самой узкой, самой неровной, самой короткой полоской травы, на которую нам когда-либо приходилось сажать самолет. Но деваться было некуда, и мы приземлились.

Время близилось к полудню. Вокруг посадочной полосы в Аргосе росли вездесущие оливковые деревья, и среди деревьев мы заметили множество палаток. Палатки всегда видно с воздуха, даже если они прячутся среди оливковых деревьев. О Господи, подумал я. Сколько времени им потребуется, чтобы найти нас? Несколько часов, не больше. Нельзя было ставить эти палатки. Наземный персонал мог бы поспать под деревьями. И мы тоже. Наш командир жил в отдельной палатке, и мы нашли его там сидящим за столом.

— А вот и мы, — сказали мы.

— Хорошо, — сказал он. — Вечером выйдете в дозор над флотом.

Мы стояли и смотрели на майора, сидевшего за столом, на котором не было ни одной бумажки.

Здесь что-то не так, сказал я себе. Немцы ни за что на свете не позволят нам устроить здесь аэродром для наших семи самолетов. Наши командиры явно рассчитывали на худшее, потому что среди оливковых деревьев были выкопаны глубокие щели-убежища. Но самолет в них не спрячешь, и палатки прятать тоже некуда, особенно палатки ослепительно белого цвета.

— Как вы думаете, сэр, скоро нас обнаружат? — помню, спросил я.

Майор провел рукой по глазам, потер их костяшками пальцев.

— Кто знает, — наконец сказал он.

— До завтра нас сотрут с лица земли, — осмелев, сказал я.

— Мы не можем сбежать и бросить армию без прикрытия с воздуха, — сказал командир эскадрильи. — Мы должны сделать все, что в наших силах.

Мы вывалились из командирской палатки в паршивом настроении.

КРАХ В АРГОСЕ

Выйдя из палатки майора, мы с Дэвидом пошли прогуляться по лагерю. На самом деле мы искали что-нибудь поесть. Мы были на ногах с половины пятого утра, а сейчас было уже почти два часа дня. Никто ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера. Мы валились с ног от голода и жажды.