Франсуа-найденыш

— Не понимаю, что с вами, бедное мое дитя, — сокрушенно и кротко сказала Мадлена. — Вы говорите со мной так, словно ни уважения, ни дружбы ко мне не питаете. По-моему, вы чем-то раздосадованы, и это туманит вам рассудок; прошу вас, выждите несколько дней, а потом уж решите. Я велю Жану Обару зайти в другой раз, и если, малость поуспокоившись и поразмыслив, вы останетесь при своем мнении, я не стану препятствовать вам выйти за него, потому как он человек порядочный и не бедный. Но сейчас вы не в себе, сами не знаете, чего хотите, и не можете оценить моей к вам привязанности. Это очень огорчительно, но я вас прощаю: вы ведь тоже огорчены.

Мариэтта вздернула голову в знак того, что презирает подобное прощение, и отправилась надевать шелковый передник к приходу Жана Обара, который через час пожаловал туда вместе с разряженной толстухой Северой.

Теперь Мадлена тоже пришла к мысли, что Мариэтта в самом деле настроена против нее, раз зовет в дом по семейному делу женщину, которая ей враг и на которую она не в силах смотреть не краснея. Однако мельничиха соблюла приличия и, не выказав ни досады, ни злопамятства, предложила гостье угощение. Она боялась перечить Мариэтте, чтобы не вывести девушку из себя. Она сказала, что не намерена противиться желаниям золовки, но просит подождать с ответом три дня.

Севера дерзко ответила, что это слишком долго. Мадлена возразила, что вовсе недолго. И тут Жан Обар, глупый, как пень, удалился с дурашливым смехом: он не сомневался, что Мариэтта от него без ума. Он заплатил за право в это верить, а Севера за его деньги давала ему эту уверенность.

Уходя, она предупредила Мариэтту, что уже распорядилась дома печь пирог и блины к сговору, и надо их съесть, даже если госпожа Бланше затянет с помолвкой. Мадлена сочла уместным вставить, что девушке неприлично идти в гости с парнем, которому ее родные еще не дали слова.

— В таком случае я не приду, — бросила взбешенная Мариэтта.

— Что вы, что вы! Обязательно приходите, — запротестовала Севера. — Разве вы себе не хозяйка?

— Нет, — возразила Мариэтта. — Вы же видите: моя невестка велит мне остаться.

И она, хлопнув дверью, ушла к себе, но лишь для виду, потому что, пробежав через свою комнату и черный ход, нагнала на краю луга Северу и своего ухажера, с которыми принялись высмеивать и поносить Мадлену.

При виде того, что творится, бедная мельничиха не сдержалась и заплакала.

«Франсуа прав, — подумала она. — Эта девушка не любит меня, и сердце у нее неблагодарное. Она не желает понять, что я пекусь о ее благе, хочу ей счастья, хочу помешать шагу, в котором она еще раскается. Она наслушалась дурных советов и вынуждает меня смотреть, как эта негодница Севера вносит раздор и горе в мою семью. Я не заслужила такой муки, но должна покориться воле божьей. Какое счастье, что мой Франсуа дальновидней меня! Намучился бы он с такой женой!»

Мадлена пошла искать найденыша, чтобы поделиться с ним своими мыслями, и увидела, как он плачет у ручья. Тогда, решив, что он грустит о Мариэтте, она сказала ему все, что могла сказать в утешение. Но чем больше она старалась, тем больней ему было, потому что он делал из этого одно заключение: она не желает видеть правду, и сердце ее никогда не забьется на тот же лад, что у него.

Вечером, когда Жанни улегся и заснул, Франсуа задержался, чтобы объясниться с Мадленой. Он начал с того, что Мариэтта ревнует к ней, а Севера мерзко на нее клевещет и взводит напраслину.

Но Мадлена не усмотрела в этом злого умысла.

— Да какую же напраслину можно на меня взвести? — простодушно изумилась она. — Как можно подучить Мариэтту, эту бедную сумасбродную девочку, ревновать ко мне? Тебя обманули, Франсуа: тут корыстный расчет, какой — узнаем позже. А ревность — это немыслимо: я уже не в том возрасте, чтобы молодая, хорошенькая девушка опасалась меня. Мне без малого тридцать, а для крестьянки, у которой было много горя и много работы, это такие годы, что я тебе в матери гожусь. Один сатана решится сказать, что я вижу в тебе не только сына, и Мариэтта не могла не заметить, как я пыталась вас поженить. Нет, нет, сынок, не верь, что ей пришла такая низкая мысль, или хоть молчи об этом. Мне слишком больно и стыдно это слышать.

— И все же, — молвил Франсуа, сделав над собой усилие, чтобы продолжать, и склонясь над очагом, чтобы Мадлена не заметила его смущения, — господину Бланше пришла та же низкая мысль, когда он велел прогнать меня.

— Выходит, ты и это знаешь, Франсуа? — сказала Мадлена. — Откуда? Я тебе про это не говорила и ни за что не сказала бы. Если это Катрина, то она поступила дурно. Для тебя такая мысль столь же обидна и невыносима, как для меня. Но забудем об этом и простим моего покойного мужа. Вся эта мерзость от Северы. Но теперь ей уже незачем ревновать ко мне. Мужа у меня нет, я постарела и подурнела, как ей хотелось в те времена, и я не жалею об этом: это дает мне право на уважение, право считать тебя своим сыном и подыскать тебе пригожую молодую жену, которая будет рада жить со мной и полюбит меня как мать. Это мое единственное желание, и будь покоен, Франсуа, мы ее найдем. А если Мариэтта отвергла счастье, которое я ей предлагала, тем хуже для нее. Ну, иди спать и не падай духом, сынок. Считай я себя помехой твоему браку, я бы тут же велела тебе расстаться со мной. Но будь уверен: никому я не мешаю, и никто никогда не предложит того, что немыслимо.

Франсуа настолько привык верить Мадлене, что и теперь, слушая ее, соглашался с ней. Он встал, сказал: «Доброй ночи!» и ушел; однако, пожимая ей руку, он впервые в жизни взглянул на нее с желанием убедиться, вправду ли она стара и дурна собой. Но, хотя живя в печали и стараясь быть благоразумной, мельничиха внушила себе эту ложную мысль, она оставалась все такой же прелестной, как и раньше.

И внезапно Франсуа увидел, что она еще совсем молода и прекрасна, как пречистая дева, и сердце у него заколотилось, словно он влез на верхушку колокольни. И он отправился спать на мельницу, где его ждала чистая постель в дощатой клетушке, отгораживающей ее от мешков с мукой. И, оставшись там один, он задрожал и стал задыхаться, будто в лихорадке. Но если он и заболел, то лишь от любви, потому что его впервые обожгло пламя, всю жизнь таившееся под золой и согревавшее его.

XXV

С этого дня найденыш так загрустил, что жалко было смотреть. Работал он за четверых, но забыл про отдых и радость, и Мадлене не удавалось допытаться, что с ним. Как он ни клялся, что не любит Мариэтту и не жалеет о ней, Мадлена ему не верила — ничем иным она не могла объяснить его печаль. Она горевала, видя, что он страдает и утратил доверие к ней, и удивлялась упорству и гордости, с которыми молодой человек замыкался в своей тоске.

От природы чуждая всякой навязчивости, она решила больше не заговаривать с ним об этом. Она сделала еще несколько слабых попыток вернуть Мариэтту, но встретила такой отпор, что пала духом и замолчала; хотя тревога по-прежнему снедала ее, она этого не показывала, чтобы не причинять ближним еще больше страданий.

Франсуа работал на нее и помогал ей так же неутомимо и честно, как раньше. Он и теперь старался побольше бывать с Мадленой, но уже не мог говорить с нею так, как когда-то. При ней он всегда испытывал смущение. Он то краснел, как огонь, то белел, как снег, а ей казалось, что он заболел, и она касалась его запястья, проверяя, нет ли у него жара; но он отдергивал руку, словно прикосновение причиняло ему боль, и подчас делал Мадлене упреки, которых она не понимала.

С каждым днем отчуждение между ними все нарастало. Тем временем полным ходом шли приготовления к свадьбе Мариэтты и Жана Обара, назначенной на день окончания траура девицы Бланше. Мадлена боялась этого дня: она думала, что Франсуа может лишиться рассудка, и решила на время отослать найденыша в Эгюранд, к его прежнему хозяину Жану Верто — пусть там рассеется. Но Франсуа вовсе не желал, чтобы Мариэтта пришла к той же мысли, какой упорно держалась Мадлена. Он тщательно скрывал свою печаль при девушке, дружески болтал с ее женихом и, встретив Северу где-нибудь на дороге, перекидывался с ней шуточкой в знак того, что нисколько ее не боится. В день свадьбы он явился, и так как на самом деле был рад, что девчонка уберется из дому и Мадлена избавится от ее ложной дружбы, никто даже не заподозрил, что он когда-нибудь был влюблен в Мариэтту. Мадлене — и той пришлось поверить, что это правда, или хотя бы предположить, что он утешился. Она, как всегда, благожелательно простилась с Мариэттой, но поскольку эта девица затаила на нее зло за найденыша, мельничиха отлично поняла, что золовка уходит от нее без сожаления и доброго чувства. Как ни привычна была кроткая Мадлена к обидам, она все же всплакнула от такой злобы и помолилась богу, чтобы он простил девушку.