Аня из Шумящих Тополей

— Очень глупо…

— И было так приятно снова увидеться с ней и поговорить о прошлом. Ее сестра Эм тоже приехала… и с таким сладким малюткой!

— Ты говоришь так, будто это что-то съедобное, — проворчала миссис Гибсон. — Обыкновенный младенец.

— О нет, миссис Гибсон, младенцы никогда не бывают обыкновенными, — возразила Аня, внося в комнату вазу с водой, чтобы поставить в нее розы. — Каждый из них — чудо.

— Хм, у меня их было десять, и я никогда не замечала ни в одном ничего чудесного. Полина, прошу, посиди смирно, если можешь. Ты меня ужасно нервируешь… И ты даже не спросила, как я провела этот день. Но, вероятно, мне и не следовало рассчитывать на подобное проявление внимания с твоей стороны.

— Я и не спрашивая ни о чем могу сказать, каким был для тебя сегодняшний день. — Полина все еще была в таком приподнятом настроении, что могла говорить немного игриво и лукаво даже со своей матерью. — У тебя очень свежий и бодрый вид. Я уверена, что вы с мисс Ширли прекрасно провели время вдвоем.

— Мы сумели поладить. Я просто позволила ей делать все, что она хочет. Признаться, впервые за много лет я услышала интересные речи. Я не так близка к могиле, как хотелось бы думать некоторым. Я, слава Богу, не глуха и не впала в детство… Ну, в следующий раз ты, вероятно, отправишься на луну. А мое вино, я полагаю, им не особенно понравилось?

— Ах, очень понравилось. Все нашли, что вино отменное.

— Долго же ты, однако, ждала, чтобы сообщить мне это. Ты привезла обратно бутылку… или рассчитывать на то, что ты вспомнишь об этом, было бы слишком большой дерзостью?

— Бу… бутылка разбилась, — дрожащим голосом ответила Полина. — Кто-то уронил ее в буфетной. Но Луиза дала мне другую, точно такую же. Так что не расстраивайся, мама.

— Эта бутылка была у меня с тех пор, как я начала вести свое хозяйство. Бутылка Луизы не может быть точно такой же. Таких бутылок теперь не делают. Не могла бы ты принести мне еще одну шаль? Я так чихаю. Наверное, я ужасно простудилась. Ни одна из вас не вспомнила о том, что нужно беречь меня от холодного вечернего воздуха. Теперь, вероятно, у меня снова обострится мой неврит.

В этот момент на огонек заглянула соседка, и Полина воспользовалась этим, чтобы немного проводить Аню.

— До свидания, мисс Ширли, — довольно любезно сказала миссис Гибсон. — Очень вам благодарна. Если бы в этом городке стало побольше таких, как вы, это пошло бы ему на пользу. — Она усмехнулась беззубым ртом и, притянув Аню к себе, шепнула: — Мне нет дела до того, что люди говорят; я все-таки считаю, что вы очень миловидная девушка.

Полина и Аня медленно шли по улице, ощущая свежую прохладу зеленой летней ночи. Полина дала наконец волю своим чувствам; сделать это в присутствии матери она не осмеливалась.

— Ах, мисс Ширли, это было восхитительно! Как смогу я отблагодарить вас? Никогда еще я не проводила время так чудесно. Я уверена, что долгие годы буду жить воспоминаниями о сегодняшнем дне. Это было так забавно — снова стать подружкой невесты. А капитан Айзек Кинт был шафером. Он… он раньше был моим поклонником… ну, нет, не то чтобы поклонником. .. я не думаю, что он имел какие-то серьезные намерения, но в прежнее время мы с ним часто катались по округе в его экипаже. А сегодня он сделал мне два комплимента. Он сказал: «Я помню, какой красивой была ты на свадьбе Луизы в том темно-красном платье». Разве не удивительно, что он все еще помнит, в каком платье я была? И еще он сказал: «Твои волосы по-прежнему точно такого цвета, как патока». Ведь в этом не было ничего неприличного, правда, мисс Ширли?

— Абсолютно ничего.

— А когда все ушли, Луиза, Молли и я так мило поужинали вместе. Я чувствовала себя ужасно голодной… у меня давно не было такого аппетита. И как это приятно, когда можно есть все, что хочешь, и никто не говорит тебе, что то или иное блюдо повредит твоему желудку. После ужина мы с Мэри пошли к ее старому дому и побродили по саду, беседуя о прежних днях. Мы видели кусты сирени, которые когда-то посадили. Мы с ней чудесно проводили вместе летние месяцы, когда были школьницами. А потом, когда село солнце, мы пошли на наш любимый старый берег и посидели там на скале в молчании. Со стороны гавани доносился иногда звон корабельного колокола, и было таким блаженством снова чувствовать порывы морского ветра и смотреть, как дрожат на воде отражения звезд. За последние пятнадцати лет я успела забыть, что ночь на заливе может быть так прекрасна. Когда совсем стемнело, мы вернулись в дом, где меня уже ждал мистер Грегор… и, — заключила Полина со смехом, — «старушка вернулась в тот вечер домой».

— Я хотела бы… я очень хотела бы, Полина, чтобы ваша жизнь здесь не была такой тяжелой…

— Ах, дорогая мисс Ширли, теперь я не буду принимать свои неприятности близко к сердцу — торопливо отозвалась Полина. — В конце концов, бедная мама действительно нуждается во мне. А это очень приятно — быть кому-то нужной.

Да, это очень приятно, когда ты кому-то нужна. Аня думала об этом в своей башне, где на высокой кровати лежал, свернувшись клубочком, Василек, сумевший ускользнуть и от вдов, и от Ребекки Дью. Аня думала о Полине, спешащей назад, к своему ярму, но сопровождаемой «бессмертным духом одного счастливого дня».

— Надеюсь, я всегда буду кому-нибудь нужна, — сказала Аня, обращаясь к коту. — Как это чудесно, Василек, иметь возможность осчастливить другого человека. Подарив Полине этот день, я почувствовала себя такой богатой… Но ты ведь не думаешь, Василек, что я когда-нибудь буду такой, как миссис Гибсон… даже если доживу до восьмидесяти лет? А, Василек. ты ведь так не думаешь?

И Василек глубоким, мягким мурлыканьем заверил ее, что он так не думает.

16

В Боннивью Аня приехала в пятницу вечером, накануне свадьбы. В этот день Нельсоны устраивали обед для близких друзей семьи и тех гостей, что жили за пределами острова и прибыли на свадьбу заранее в связи с пароходным расписанием.

Большой, с множеством пристроек, дом, называвшийся «летней резиденцией» доктора Нельсона, стоял среди елей на узком длинном мысе, омываемом водами бухты и отделенном от остального берега грядой золотистых дюн, знавших все, что только можно знать о ветрах. Дом понравился Ане в ту самую минуту, когда она впервые увидела его. Старые каменные дома, не боящиеся ни дождей, ни ветров, ни изменчивой моды, всегда кажутся спокойными и величественными. Но в этот июньский вечер дом на мысе кипел юной жизнью — шум, волнение, девичий смех, приветствия старых друзей, подъезжающие и отъезжающие экипажи, бегающие повсюду дети, прибывающие по почте подарки. Все были захвачены радостной предсвадебной суматохой, и лишь два черных кота доктора, нареченные Варнавой и Саулом [29], неподвижно сидели на перилах веранды и наблюдали за происходящим, словно невозмутимые сфинксы.

Салли вынырнула из толпы и быстро увлекла Аню наверх.

— Мы оставили комнату в северном мезонине для тебя. Но, конечно, тебе придется ночевать там по меньшей мере с тремя другими девушками. Здесь настоящий хаос! Папе придется разбить палатку среди елей для мальчиков, а на ночь мы сможем поставить раскладные кровати и на задней застекленной веранде. Большинство детей, разумеется, поместили на сеновале. Ах, Аня, я так взволнована! Это бесконечно весело — выходить замуж! Мое свадебное платье только сегодня пришло из Монреаля. Не платье — мечта! Кремовый шелк в рубчик, большой кружевной воротник и вышивка жемчугом! А сколько прелестнейших подарков!.. Вот твоя кровать; на трех других будут спать Мейми Грей, Дот Фрейзер и Сис Палмер. Мама хотела поместить здесь и Эми Стюарт, но я не позволила. Эми на тебя страшно сердита — она хотела быть моей подружкой. Но не могла же я взять в подружки такую толстенькую коротышку, правда? Да и в зеленом платье она выглядит так, будто страдает морской болезнью. Ох, Аня, и тетка Ищейка здесь! Она только что приехала, и мы все просто в ужасе. Конечно, нам пришлось послать ей приглашение, но мы и не предполагали, что она явится уже в пятницу.