Чистота сердечных сокращений

Цивилизация потребления в её сегодняшнем западном виде выводит - уже вывела - из общественного сознания базовые нравственные категории: совесть - как меру моральности наших поступков, чувство нравственной ответственности за своё поведение, и стыд - как осознание предосудительности содеянного или только замышляемого.

«Ни стыда, ни совести» - верх падения.

Прочёл у Гранина: «...совесть - свидетельство божественного происхождения человека. Досталась нам от Адама, от первородного греха. Стыд неслучайно был первым чувством, которое отличило человека от остальных живых тварей.

Они, Адам и Ева, прикрылись фиговыми листьями, и стыд прошёл. Стыд был запретом. В фильмах мужчины и женщины африканских племён носят набедренные повязки. Меня всегда озадачивало: зачем? Это что, признак цивилизации? Или потребность человека? Или наличие того высшего начала, что дано было человеку при сотворении мира, когда Господь спросил Адама: «Кто тебе сказал, что ты наг?»

Размыты, утрачены понятия: позор, бесчестье, поругание, низость. Таких слов теперь не услышишь. Разве что в театре, у Чехова. Или в уголовной фене - «мент позорный». Из этого ряда ещё «подлость», но уже в смысле «подлянка», «подстава»...

Прочесть их тоже не случается. Не от внезапного обнищания русской словесности, нет. От исчезновения смысла в их употреблении: нет надобности оценивать человека в таких понятиях. Критерии сменились.

Последним, по памяти, публичным документом, предназначавшимся в целях морально-этических (в рамках тогдашней идеологии тогдашней страны), был «Моральный Кодекс строителя коммунизма». Почивший, правда, на руинах этой незадавшейся стройки. Предвижу саркастические ухмылки... Однако отмечу - без малейшего намёка на злопыхательство по поводу кончины - лишь в качестве запоздалого реквиема эпохе: Кодекс, висевший (вместе с членами Политбюро) на видном месте в каждом учреждении - от красного уголка бондарно-тарного цеха до приёмной Совмина - служил не только немым призывом к гражданину - «блюсти», но и обязывал коллективы - «реагировать».

На что? Было. Бытовое пьянство, мелкое хулиганство, тунеядство, прелюбодейство, окаянная алиментщина, укоренившееся - в условиях тотального дефицита всего - подворовывание с несанкционированным выносом за пределы и кордоны, но тоже мелкое, чтобы на статью не тянуло.

Это и многочисленные прочие антиобщественные прегрешения, порождённые пагубными пороками и слабой воспитательной работой, были подконтрольны общественным организациям. Вспомните: стоило только сумасбродной супружнице или соседу-антагонисту обратиться в профком или, не приведи бог, в партком - начиналось тако-о-е...

«Общественность», озверев от скуки жизни (в те времена сериалов мексиканских не показывали), и, одновременно, преисполненная «полномочий», могла сделать всё - от переноса отпуска с лета в глубокую зиму до перемещения очереди на жильё. В самый хвост, так что к пенсии не дождёшься.

В Вооружённых Силах, к примеру, женсовет части был страшной силой. Мог запросто инициировать офицерский суд чести. Мера весьма действенная. Напрочь забудешь дорогу к соседушке-куме... И звезда очередная мимо пролетит, на чужой погон упадёт - пикнуть не моги.

Новая общественно-политическая формация, семиглавым гадом без роду-племени вылупившаяся из подванивающего сероводородом яйца прежней, принесла народонаселению б. СССР углубление социальных язв до стадии, вряд ли поддающейся лечению. Воздействие общества на порок теперь сведено к нулю. Вооружившись псевдоюридическим, заимствованным постулатом: допускается всё, что не запрещается, оно (общество) пышно расцвело неподсудным криминалом и, породив в невообразимом изобилии скороспелые, ядовитые плоды, бросилось их «потреблять»... Алчно, до блевоты, насмерть пихаясь у кормушек.

Терпко запахло баблом (кто сказал - деньги не пахнут?)

Какие тут совесть, стыд?! Какой Моральный Кодекс?!

Кодекс только один - уголовно-процессуальный, постоянно актуализируемый, редактируемый под нужды братвы и олигархической братии. Его «философская» подкладка - конец света в ближайшей перспективе. Преисподняя. Тартар. Спешите!

Кто не стремается ада - уповает на «Потерянный рай». Чтя «Moral CodeX». Уважаемая позиция, по-моему. Уважаемая группа. Немалая аудитория, но...

...Вернёмся к вопросу, вынесенному в заглавие.

Что люди ХХ1 века вправе считать пороком? Кто-нибудь в РФ озадачен содержанием, смыслом термина «порок», «порочность»? РАН, РАМН? Министерство юстиции, МВД? Может, наши светлоголовые думцы? Институт им. Сербского? Что-то не слышно о результатах. Пусть меня поправят, если я ошибаюсь или постыдно отстал...

А пока эксперты и просто любители исчерпывающих формулировок трудятся над поставленными во множестве вопросами, я приглашаю уважаемого читателя порассуждать. Тема, на первый взгляд, может показаться притянутой, общественно малозначимой, специфично узкой. Но это - лишь на первый. Всё связано в этом мире...

В соседнее купе вошли двое: мужчина начальственной наружности, лет пятидесяти, полный, представительный, и молодой человек, в костюме, субтильный, в одной руке ноутбук, в другой букет роз.

- Цветы отдай, а то воняют, не уснуть, - проворчал который старше, вешая пиджак, потную сорочку и галстук.

Молодой человек послушно удалился с букетом в сторону служебного купе. А этот, потный, снял штаны, улёгся в трусах, закурил и покосился в мою сторону - я стоял в коридоре у окна:

- Во как! С цветами провожают...

Я промолчал: по мне так пусть розами воняет, чем табачищем и потом на весь вагон... повышенной комфортности.

В очередной перекур мы встретились в тамбуре. Кивнув как старому знакомому, он продолжил доверительно, на ты:

- Сам-то я («сами-то мы не тутошние» - узнаваемо заскулило в памяти) мужик простой. Нормальной ориентации, жена, как говорится, дети... Да положение... обязывает. Мода, вроде... мальчика иметь. Престижно. Ты-то не балуешься? Могу, как говорится... порекомендовать.

Прикуривая сигарету от сигареты, «простой мужик» демонстрировал причастность к «элите». В моём представлении он складывался в зам. директора чего-нибудь по общим вопросам, заведующего оптовой базой, типа того... А уж сам себе кем был - затрудняюсь.

- Он уже третий у меня. Бойкий. Патентованный - не скажу... Но, собака, капризен стал... Дурь покуривает. Другой раз звонишь - занят... Вот вытащил в командировку. Вопросы решать - совсем другой компот... Так он заявляет: это тебе не тёлки в сауне, плати... за сверхурочные. По-хорошему, послать бы бойчика... да привык. Набаловался. И знаете ли (на вы вдруг, с выгребоном...), порочная избранность, она возвышает. Как полагаете?

Я признался в некомпетентности в данном вопросе. Разошлись по купе.

Утром, при выходе на перрон, он придержал меня за локоть и простецки подмигнул:

- Рейтинг, уважаемый, надо повышать... Ломать рамки расхожих представлений. - И сунул визитку, мол, не зарекайся...

«Компетентность» моя в данном вопросе заметно выросла, когда я прочитал рассказ Улицкой «Голубчик»...

В 60-е годы существовала статья УК, вынуждающая скрывать пагубную склонность к мужскому полу. По слову автора, «...было реальное, невыдуманное тайное общество мужчин, узнающих друг друга в толпе по тоске в глазах и настороженности в надбровьях, - вроде масонов с их тайными знаками и особыми рукопожатиями». Дабы заполучить в личное пользование «гаремного мальчика», герой рассказа, профессор и гурман, даже заключил союз с его матерью, усыновил, образовал, приобщил к высокой культуре, пока «не свил... трудолюбивым клювом гнездо своего... счастья».

В каком же страхе жили наши соотечественники!

В той встрече, помнится, меня поразила откровенность попутчика, смахивающая на участие в корпоративном сговоре - носят свою «избранность» как знак отличия. Грибоедов, выходит, устарел навсегда со своей этикой: «Грех не беда, молва нехороша».