Чистота сердечных сокращений

- Как в Штатах со СПИДом? - пошёл Кукин в атаку. - Негров притесняете?

Сержант примиряюще поднял ладонь: стоп-стоп, мистер Ку-кин...

Но Кукина прорвало. Он разносил их внешнюю политику, устроенную для глупцов демократию, растущую уличную преступность...

Фрида, не глядя на Кукина, переводила. Её спутники, потягивая «Рябинушку», кивали в знак согласия:

- Вы правы, сэр, преступность растёт...

«Ага! Заёрзали, янки дудль», - отметил Кукин с удовлетворением и наддал:

- А Кеннеди за что? Белым днём! Мартина Лютера?.. Кинга? А Вьетнам? Надо скромнее, ребята! Совсем оборзели...

- Вэл, - прервал майор незадавшееся общение. - Спасибо, мистер Ку-кин, нам пора...

- Нехорошо гостей... вот так, - возник у стола Серёжа. - Платите и... «Рябины» больше нет.

- Надо было проще... - досадовал Кукин, возвращаясь в гостиницу. - Так и так, сучьи дети... ни хрена у вас не получится!.. И этот... холуй белобрысый, туда же: «нехорош-о-о...»

Накрапывал вечерний дождик. Люди шли по набережной в лёгком платье. Без зонтов. В открытых колясках на мокрое небо с изумлением смотрели дети. Со стороны сквера Победы доносился мурлыкающий голос Армстронга. Мимо проследовал автобус - к последнему рейсу на Москву.

- Домой бы... Надоело всё... - Кукин устало присел на скамейку.

...В гостинице ему стало плохо. Имеющиеся под рукой средства не снимали приступ. Приехала «скорая»...

Острая сердечная недостаточность.

май 1987 г. - февраль 2011 г.

ЧАЙ ВТРОЁМ

На каникулы приехал внук-пятиклассник.

Обошёл дом, заглянул в свою комнатёнку, хмыкнул, встретив давнего приятеля - мишку с надорванным ухом. Обещанного компьютера не нашёл - не купили пока, но вида не подал. Прислонился спиной к косяку с прежними отметинами: с лета макушка поднялась ещё на несколько сантиметров. Если так дальше пойдёт...

За обедом объявили внуку программу: ёлка во Дворце, подарки от Деда Мороза, поход в лес на лыжах, с шашлыком. По вечерам - викторины с беспроигрышной лотереей: не сидеть же часами перед телевизором.

На пятый день программа была исчерпана. Гирлянды на домашней ёлке погасли. Конфеты и мандарины - съедены. По телеку – новогоднее старье. Вдобавок и погода раскисла.

- Эх, ма! Была не была, давай в морской бой, - сейчас скажет дед, не находя лучшего занятия. Но дед молчал, спрятавшись за газету.

Внук томился у окна. На кухне гремела сковородой бабуля, пахло печёным.

- Что приуныли, мужички? - заглянула она. - У меня пирог готов. К пирогу ещё и какао!

Мужички разом повеселев, пошагали на зов. Когда допивали вторую чашку, дед неожиданно провозгласил:

- Объявляется конкурс на лучший рождественский рассказ!

- Призовой фонд в секрете, - подыграла бабуля.

- Я первый, я! Вот увидите!

Если дело касалось соперничества и призов, внук заводился с пол-оборота: здоровое тщеславие пацана. Родители, а дед с бабкой - и подавно, в его возрасте не были так заряжены на успех. Что они могли получить в награду? Сдержанную похвалу старших: старайся, а там будет видно... Намёк на стимул.

Сейчас иначе. Жизнь взяла поправку: «из скромных детей формируются безынициативные, малоуспешные взрослые». И заклеймила скромность в общественном сознании. Даже девчонкам на выданьи - и то не в пользу.

Заснувший было под ёлкой, Дед Мороз стукнул посохом в паркет: на старт! И... «заскрипели» перья. Из комнаты внука слышалось сопенье, вздохи. Он часто отрывался от листа, грыз ручку...

- Готов! - раздалось через час. - Рассказ номер один! Слушайте все! - Он принял позу чтеца.

Дед предложил попить чайку, да где там…

Первые фразы вылетали как пулемётная очередь.

- Помедленнее, - попросила бабуля.

Автор с недовольством вернулся к началу:

- Жил-был мальчик. Был он очень маленького роста и все звали его «мелочь пузатая» (кроме родных). Однажды зимним, морозным днем он пошёл гулять в другой двор. И вот когда он туда пришел, он увидел только очень красивые дома с заснеженными крышами и «шоколадными» дверьми и трубой. Все эти дома были маленькие.

И этот мальчик решил зайти в один из этих чудесных и прекрасных домов. Он подошёл к одному из домов и нерешительно открыл дверь. Мальчик с опаской зашёл туда и откуда не возьмись появилась очень страшная бабка. Когда он увидел бабку он с ужасом отошел назад и через силу сказал: «Здравствуйте». Старушка ответила так же. Тогда мальчик чуть успокоился.

Старушка пригласила его на чай (с баранками) мальчик согласился. И за чаем он рас

сказал бабке что его дразнят и как он попал сюда. Бабка его выслушала и сказала что может помочь и куда-то ушла. Минут через пять она вернулась и дала мальчику какой-то кулёк и сказала чтобы он открывал кулёк по средам и съедал по конфете. Он поблагодарил старушку и ушёл. Через неделю в следующую среду открыл кулёк и съел конфету и вырос на пятьдесят сантиметров тоже самое он сделал в следующую среду и в следующую. И вырос ещё на один метр!

И с тех пор его не дразнили, а он помогал этой старушке по хозяйству.*

___________________________________________________

* В тексте сохранены авторская пунктуация и орфография

- Пять! - выставил оценку дед, председатель жюри (он же - член). - Кто следующий?

Бабуля встала и неожиданно дрогнувшим голосом начала:

- «Рождественский рассказ»...

Григорьич запряг мерина, бросил в сани охапку сена, подтянул подпругу, потоптался, по-хозяйски оглядывая двор, и боком закинул в возок своё, ставшее к старости неловким, тело.

- Ну-у, милый!

Лошадёнка легко тронула с места. Сани заскрипели по свежему снегу.

Ехал Григорьич встречать зятя с внуком - обещали сегодня приехать из города. На своей машине зять только до сельсовета сумеет доехать – там асфальт кончается. Выпавший на неделе снег надёжно упрятал просёлочную дорогу, по которой и осенью-то не всегда проедешь. Вот и решил он поехать навстречу, до сельсовета: проверить дорогу-то. А если что… на лошадке, оно, верней.

Собрался с большим запасом – путь не близкий. И к куму заглянуть надо бы…

...Время за разговором шло незаметно.

«Уговорили» «Мценскую», что Григорьич прихватил в местном магазинчике, уж и свою домашнюю кум из буфета достал, когда подкатил зять. Поздоровавшись, выпили ещё по рюмочке, и, поразмыслив, решили ехать таким образом: Григорьич на лошади впереди по известной одному ему дороге, а ребята на машине – за ним.

Застоявшийся мерин резво трусил к дому, мечтая о теплом стойле, и не нуждался в понукании. Григорьич, оглянувшись на ехавший сзади автомобиль, уютно устроился в санях и, положившись на мерина, стал задремывать.

А машина, проехав метров триста, вдруг села на брюхо, колёса беспомощно закрутились на месте. Чертыхаясь, мужики вылезли из кабины, огляделись: сели основательно, ехать на ней дальше не имело смысла.

Изрядно провозившись, они оставили машину у кума, и двинули догонять Григорьича.

Был уже поздний вечер. На морозном небе ярко высветились звёзды. Вокруг ни огонька. Только безмолвная снежная равнина и уверенно уходящий в ночь санный след…