Вилла Рубейн. Остров фарисеев

Мисс Нейлор метала смущенные взгляды под крышу, где перекрещивались балки, отбрасывая глубокие тени на беспорядочную кучу кистей, инструментов, мастихинов и тюбиков с красками, лежавшую на столе, сколоченном из ящиков; на большое окно без стекол, доходившее до самого пола, где еще сохранился обрывок ржавой цепи — память о том времени, когда на чердаке была кладовая. Она поспешно отвела взор, увидев на холсте незаконченную обнаженную фигуру.

Грета, скрестив ноги, сидела на пестром одеяле, размазывала пальцем лужицу кофе и поглядывала на Гарца. А он думал: «Хорошо бы написать ее вот так. И назвать «Незабудки».

Он взял мелки, чтобы сделать набросок.

— А мне вы будете дать посмотреть? — закричала Грета и вскочила.

— «Дадите», Грета… «дадите посмотреть», сколько раз говорить тебе? Думаю, нам пора идти… уже поздно… твой папа… вы очень любезны, но я думаю, нам пора идти. Скраф!

Мисс Нейлор топнула ногой. Терьер попятился и столкнул большой кусок гипса, который свалился ему на спину и так напугал несчастного пса, что тот пулей вылетел за дверь.

— Ach, du armer Scfuffe! [1] — закричала Грета и бросилась за ним.

Мисс Нейлор пошла к двери. Поклонившись, она пробормотала извинение и тоже исчезла.

Гарц остался один, его гости ушли. Маленькая белокурая девочка с глазами, как незабудки, маленькая женщина с приятными манерами и птичьей походкой, терьер. Он обвел взглядом комнату — она казалась совсем пустой. Закусив ус, он выругал упавший гипс. Потом он взял кисть и встал перед холстом. Гарц то улыбался, то хмурился, но вскоре забыл обо всем и с головой ушел в работу.

II

Четыре дня спустя Гарц рано утром не спеша брел домой. Тени облаков скользили по виноградникам и исчезали в путанице городских крыш и зеленых шпилей. С гор дул свежий ветер, ветви деревьев раскачивались, снежинками осыпались лепестки запоздавших цветов. Среди нежных зеленых сережек жужжали майские жуки, и на дорожке всюду виднелись их коричневые тельца.

Гарц прошел мимо скамейки, на которой сидела и рисовала какая-то девушка. Порыв ветра швырнул ее рисунок на землю; Гарц подбежал, чтобы подмять его. Девица наклонила голову в знак благодарности, но когда Гарц повернулся, чтобы идти, разорвала рисунок пополам.

— Зачем вы это сделали? — спросил он.

Держа по куску разорванного рисунка в каждой руке, перед ним стояла хрупкая и стройная девушка с серьезным и спокойным выражением лица. Она смотрела на Гарца большими ясными зеленоватыми глазами; в выражении ее губ и в упрямо вздернутом подбородке читался вызов, но лоб оставался безмятежно гладким.

— Он мне не нравится.

— Разрешите взглянуть. Я художник. — Не стоит, а впрочем… если хотите…

Гарц сложил половинки рисунка.

— Вот видите! — сказала она. — Я же говорила вам.

Гарц не ответил, продолжая рассматривать рисунок. Девушка нахмурилась.

Гарц вдруг спросил ее:

— Почему вы рисуете?

Она покраснела и сказала:

— Покажите мне, что здесь не так.

— Я не могу показать вам, что здесь не так, здесь все так… Но почему вы рисуете?

— Не понимаю.

Гарц пожал плечами.

— Это нехорошо, — сказала девушка обиженно. — Я хочу знать.

— Вы не вкладываете в свои рисунки души, — сказал Гарц.

Она ошеломленно поглядела на Гарца, и взгляд ее стал задумчивым.

— Пожалуй, вы правы. Есть много других занятий…

— Других занятий не должно быть, — сказал Гарц.

— Я не хочу всегда заниматься только собой, — перебила его девушка. — Я полагаю…

— Ах, вот как! Ну, раз уж вы полагаете!..

Девушка вызывающе посмотрела ему прямо в глаза и снова разорвала рисунок.

— Вы хотите сказать, что если дело не захватывает целиком, то не стоит им заниматься вообще. Не знаю, правы ли вы… Нет, думаю, вы правы.

Позади них послышалось нервное покашливание, и, обернувшись, Гарц увидел своих недавних гостей: мисс Нейлор, протягивающую ему руку, покрасневшую Грету, которая стояла с букетом полевых цветов и пристально смотрела ему в лицо, и терьера, обнюхивающего его брюки.

Мисс Нейлор нарушила неловкое молчание: — Мы хотели посмотреть, здесь ли вы еще, Кристиан. Извините, что помешали… я не знала, что вы знакомы с мистером… герром…

— Меня зовут Гарц… мы только что говорили…

— О моем рисунке. Ох, Грета, не щекочись! Пойдемте к нам, позавтракаем вместе, герр Гарц? Это будет ответный визит.

Гарц, оглядев свою пыльную одежду, вежливо отказался.

Но Грета сказала умоляюще:

— Ну пойдемте же! Вы понравились Скрафу. И потам так скучно завтракать без гостей.

Мисс Нейлор скривила губы. Гарц поспешно ответил:

— Благодарю вас. Я буду очень рад… если вы не станете обращать внимания на мой грязный вид.

— О нет, не станем! Тогда мы тоже не пойдем умываться, а после я покажу вам своих кроликов.

Мисс Нейлор, переминаясь с ноги на ногу, как птичка на жердочке, воскликнула:

— Надеюсь, вы не пожалеете… завтрак очень простой… девочки так порывисты… приглашают без всяких церемоний… мы будем очень рады!..

Но тут Грета тихонько потянула сестру за рукав, и Кристиан, собрав свои карандаши и бумагу, первой тронулась в путь.

Удивленный Гарц последовал за ней; ничего подобного с ним! не приключалось никогда. Он бросал на девушек робкие взгляды и, заметив задумчивое и простодушное выражение глаз Греты, улыбнулся. Вскоре они подошли к двум большим тополям, которые, как часовые, стояли у начала усыпанной гравием и обсаженной сиреневыми кустами дорожки, ведущей к бледно-розовому дому с зелеными ставнями, крытому зеленоватым шифером. Над дверью виднелась выцветшая красная надпись: «Вилла Рубейн».

— А эта тропинка ведет на конюшню, — сказала Грета, указывая на дорожку у забора, где грелось на солнцепеке несколько голубей. — Дядя Ник держит там своих лошадей: Княгиню и Кукушку. Имена их начинаются с «К» в честь Кристиан. Они очень красивые. Дядя Ник говорит, что на них можно ездить до второго пришествия и они совершенно не устанут. Поклонитесь и скажите «доброе утро» нашему дому! Гарц поклонился.

— Папа говорит, что все гости должны так делать, и я думаю, это приносит счастье.

В дверях она оглянулась на Гарца и исчезла в доме.

На пороге появился толстый, коренастый румяный человек с жесткими, зачесанными назад волосами, короткой рыжеватой густой, разделенной надвое бородой и темными пенсне на толстом носу.

— А ну, девочки мои, — сказал он грубовато-добродушным голосом, поцелуйте меня быстренько! Как сегодняшнее утречко? Хорошо прогулялись, hein [2]?

Послышались торопливые поцелуи.

— Ха, фрейлейн, хорошо! — Он увидел Гарца, стоявшего в дверях. — Und der Herr [3]?

Мисс Нейлор поспешно все объяснила.

— Отлично! Художник! Kommen Sie herein [4], очень рад. Будете завтракать? Я тоже… да, да, девочки мои… я тоже буду завтракать с вами. У меня волчий аппетит.

К этому времени Гарц успел его рассмотреть: толстяк средних лет и среднего роста, в просторной полотняной куртке, белоснежной накрахмаленной рубашке, перепоясанной голубым шелковым шарфом, — он производил впечатление человека чрезвычайно чистоплотного. Держался он с видом светского льва, и от него веяло тончайшим ароматом отличных сигар и лучших парикмахерских эссенций.

Комната, в которую они вошли, была длинная и довольно скудно обставленная; на стене висела огромная карта, а под ней стояли два глобуса на изогнутых, подставках, напоминавшие надутых лягушек на задних лапках. В углу стояло небольшое пианино, рядом — письменный стол, заваленный книгами и бумагами; этот уголок, принадлежавший Кристиан, был какими-то инородным в комнате, где все отличалось сверхъестественной аккуратностью. Обеденный стол был накрыт для завтрака, сквозь распахнутые двери лился нагретый солнцем воздух.