Очерки лондонских нравов (старая орфография)

Вслѣдъ за извощиками различныхъ родовъ и кондукторами дилижансовъ, пользующихся особеннымъ нашимъ вниманіемъ, за ихъ невѣроятное хладнокровіе, всегдашнее присутствіе духа, мы не знаемъ класса людей, который доставлялъ бы нашей наблюдательности столько пищи, какъ лондонскіе мастеровые. Эти люди не составляютъ ужъ, какъ было въ старое время. организованнаго общества, имѣвшаго рѣзкій характеръ. Теперь порывы храбрости ихъ очень легко обуздываются бдительнымъ окомъ новой полиціи, перспективнымъ видомъ полицейскаго дома и наконецъ наказаніемъ. При всемъ томъ они составляютъ, на нашъ взглядъ, особый классъ народа, интересный по своей смиренности. Неужели, проходя въ праздничный день по улицамъ Лондона; никто не замѣчалъ этихъ людей? неужели никому не случалось видѣть стремленія, къ торжественности и пышности, которое они обнаруживаютъ? Недѣли двѣ тому назадъ; въ воскресный день, мы шли по улицѣ Страндъ; позади небольшой группы, которая во всю дорогу доставляла намъ сильное удовольствіе. Было около четырехъ часовъ по полудни, и группа эта, состоявшая изъ четырехъ человѣкъ, держала путь свой по направленію къ Сентъ-Джемскому парку. Они шли рука въ руку; у каждаго бѣлыя лайковыя перчатки, точь-въ-точь какъ у жениховъ, свѣтлые брюки безукоризненнаго покроя и верхняя одежда, которой до нынѣ не придумали еще названія: что-то среднее между пальто и сюртукомъ, съ воротникомъ пальто, полами сюртука и карманами, равно идущими къ тому и другому.

Въ рукѣ каждаго джентльмена находилась трость съ огромной шолковой кистью, которую онъ граціозно обвивалъ вокругъ набалдашника. Безъ смѣха невозможно было смотрѣть на ихъ свободную, безпечную поступь, исполненную чванства. Одинъ изъ группы имѣлъ при себѣ часы, величиной и видомъ похожіе на рибстонскій ранетъ. Онъ осторожно вынималъ ихъ изъ жилета и тщательно сравнивалъ съ часами на церкви Сентъ-Клементъ, съ великолѣпными часами Биржи, съ часами церкви Сентъ-Мартинъ и наконецъ съ часами Конной Гвардіи. Съ прибытіемъ въ Сентъ-Джэмскій паркъ, одинъ изъ членовъ общества нанялъ стулъ второго разряда, нарочно затѣмъ, чтобы выказать свои блестящія сапоги, и опустился на эту двугрошовую роскошь съ такимъ видомъ, въ которомъ отражались всѣ знаменитости между фамиліями Бруксовъ и Снуксовъ, Крокфордовъ и Велзовъ.

Конечно, мы можемъ смѣяться надъ подобными людьми, и они никогда не заставятъ насъ сердиться на нихъ. Они обыкновенно бываютъ въ хорошихъ отношеніяхъ между собою, и изъ этого можно заключить, что въ нихъ есть доброе расположеніе и къ окружающимъ ихъ. Если они своими расфранченными особами и представляютъ иногда ходячую глупость, то каждый согласится, что она гораздо сноснѣе скороспѣлой тупости квадрантскихъ щеголей и молодецкаго дендизма, встрѣчаемаго на улицахъ Пэлъ-Мэлъ и Реджентъ.

II. РОЖДЕСТВЕНСКІЕ ПРАЗДНИКИ

Рождественскіе праздники! Святки! веселые дни! Человѣкъ, въ душѣ котораго съ наступленіемъ Святокъ не пробуждаются радостныя чувства, не рождаются воспоминанія о пріятныхъ событіяхъ въ жизни, непремѣнно долженъ быть мизантропомъ!! Бываютъ, впрочемъ, и такіе люди, которые скажутъ вамъ, что Святки не имѣютъ для нихъ прежней прелести; что прежде, бывало, наступающіе дни Рождества приносили съ собой изъ минувшаго стараго года новую пріятную надежду или пророчили счастье въ будущемъ, теперь тѣже самые святки пробуждаютъ въ нихъ грустныя воспоминанія о стѣсненныхъ обстоятельствахъ и уменьшенныхъ доходахъ, о пирахъ, которые нѣкогда они давали своимъ коварнымъ друзьямъ, и о холодномъ презрѣніи, которое теперь, въ минуты бѣдствія, обнаруживаютъ коварные друзья. Оставьте эти грустныя воспоминанія! Конечно, нельзя сказать, чтобы вовсе не было такихъ людей, которые, проживъ довольно долго въ свѣтѣ, не имѣли бы подобныхъ мыслей. Но зачѣмъ для своихъ печальныхъ воспоминаній выбирать изъ трехъ-сотъ-шестидесяти-пяти самый веселый денъ! Бросьте ихъ еще разъ повторяю, придвиньте стулъ къ яркому камину, налейте вашъ стаканъ и пойте круговую пѣсню. Если комната ваша сдѣлалась немного тѣснѣе прежней, что за бѣда! не унывайте и въ душѣ благодарите Бога, что вы не совсѣмъ еще несчастны! Чтожъ дѣлать, если одинъ маленькій стулъ остается пустымъ, и если не видно на немъ невиннаго малютки, который радовалъ сердце отца и возбуждалъ радость въ душѣ матери! Не останавливайтесь на прошедшемъ; не думайте о томъ, что не прошло еще и года, какъ прекрасное дитя, котораго теперь уже нѣтъ, сидѣло передъ вами, съ цвѣтущимъ здоровьемъ на лицѣ и игривымъ сознаніемъ ребячества въ веселыхъ глазахъ. Не лучше ли вспоминать о настоящихъ нашихъ благахъ, которыми Провидѣніе съ изобиліемъ одаряетъ человѣка, — но отнюдь не прошедшихъ несчастіяхъ, которыхъ на долю смертнаго выпадаетъ очень немного. Наполните же снова вашъ стаканъ съ веселымъ лицомъ и довольнымъ сердцемъ. Веселитесь всей душой, какъ будто счастіе жизни зависитъ отъ того, чтобы Святки были веселы, и новый годъ былъ встрѣченъ радостью.

Можно ли быть равнодушнымъ къ изліянію нѣжныхъ чувствъ, дружбы, любви, которыми изобилуетъ это время года? Кому неизвѣстны семейныя собранія о Святкахъ? право; мы ничего ни знаемъ болѣе усладительнаго для души! Кажется, что въ самомъ словѣ «Святки» заключается что-то мистическое! Раздоръ и несогласіе — слѣдствіе какой нибудь пустой причины, позабываются; чувство братской любви пробуждается въ сердцахъ людей, которые долгое время были чужды ему; родственники, нѣсколько мѣсяцевъ избѣгавшіе встрѣчи другъ съ другомъ, предлагаютъ и принимаютъ чистосердечныя объятія и въ настоящемъ счастіи погребаютъ прошедшую вражду. Добрыя сердца, стремящіяся другъ къ другу, но удерживаемыя ложными понятіями о гордости и личномъ достоинствѣ, снова соединяются и выражаютъ искреннее добродушіе и снисхожденіе. О, если бы Святки продолжались цѣлый годъ, то предразсудки и страсти, искажающія нашу натуру, никогда ни обнаружились бы тѣми, кому они всегда должны быть чужды!…

Семейное собраніе о Святкахъ, про которое мы говоримъ, нельзя назвать обыкновеннымъ собраніемъ родственниковъ, весьма однообразно встрѣчающихся въ недѣлю или въ двѣ недѣли разъ по приглашенію, — нѣтъ! это скорѣе полное годичное собраніе всѣхъ возможныхъ членовъ семейства, старыхъ и малыхъ, богатыхъ и бѣдныхъ; всѣ дѣти еще за два мѣсяца ожидаютъ его съ нетерпѣніемъ. Прежде это собраніе назначалось въ домѣ дѣдушки, но дѣдушка становится старъ, бабушка тоже; тотъ и другая, чувствуя слабость здоровья, передаютъ свое хозяйство и поселяются въ домѣ дядюшки Джоржъ. Итакъ, собраніе бываетъ у дядюшки Джоржъ. Бабушка заранѣе присылаетъ различныя лакомства, а дѣдушка непремѣнно самъ плетется въ Ньюгэтскій рынокъ купить индѣйку, и нарочно нанимаетъ человѣка, чтобъ нести ее съ тріумфомъ. По приходѣ домой онъ непремѣнно наградитъ своего провожатаго сверхъ платы рюмкой водки, и честный носильщикъ долгомъ поставляетъ себѣ поздравить тетушку Джоржъ «съ веселыми Святками и съ наступающимъ новымъ годовъ». Бабушка дня за два или три во всѣхъ своихъ поступкахъ дѣлается таинственною, хотя и не до такой степени, чтобъ не разнесся слухъ о сдѣланныхъ ею покупкахъ: о прекрасныхъ чепцахъ для служанокъ и о цѣломъ коробѣ книгъ, перочинныхъ ножей и ресфедеровъ для юной отрасли. Въ свою очередь и тетушка Джоржъ тоже секретничаетъ и заблаговременно отдаетъ на кухнѣ приказаніе насчетъ приготовленія лишней дюжины рождественскихъ пирожковъ къ обѣду и огромнаго пуддинга для маленькихъ дѣтей.

Въ рождественскій сочельникъ бабушка бываетъ въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Въ теченіе цѣлаго дня она заставляетъ дѣтей очищать черносливъ, миндаль и тому подобное, — а когда все очищено, упрашиваетъ дядюшку Джоржа спуститься въ кухню, снять сюртукъ и заняться приготовленіемъ пуддинга. Дядюшка Джоржъ исполняетъ все приказанія бабушки съ веселымъ видомъ, возбуждаетъ шумный восторгъ въ маленькихъ дѣтяхъ и прислугѣ. Вечеръ заключается игрою въ жмурки: дѣдушка попадается первымъ, доставляя своимъ проворствомъ и ловкостью обильный источникъ къ шуткамъ всему собранію.

На другое утро престарѣлая чета съ огромнѣйшей свитой, состоящей изъ внучатъ, отправляется въ церковь, между тѣмъ какъ тетушка Джоржъ остается дома вытирать графины и наполнять судки, а дядюшка Джоржъ — разставлять бутылки въ столовой, откупоривать ихъ и мѣшаться не въ свои дѣда.