Народный артист И. Ващенко

Ващенко сразу проснулся:

- Нет, - двести это много!

Ну, короче, уговорила я его на сто. Пятьсот долларов за “Портрет на фоне пирамид” - хорошие деньги. Я говорю: скинь на эту, он тебе дальше закажет портретную галерею своих друзей - “Короли Лефортово”. Десять тысяч! На десять тысяч Ващенко сразу согласился:

- Молодец, - даже засмеялся, - договаривайся там. Я ему все сделаю и без галереи, из рук в руки.

Выхожу.

- Готово! - говорю.

Вытащил тут принц деньги, отсчитал новыми стодолларовыми купюрами и спрашивает меня улыбаясь:

“Это ваш муж?..”

А я, знаете, давно почувствовала какой-то флюид от него. Этакое дуновение симпатии, как говорится.

- Нет, - говорю, - друг.

- Ну, друг, - говорит Леонид, - это легче. Могу я, вам, мадемуазель, позвонить как нибудь… завтра?.. Может быть, кофе? Сходим куда-нибудь?

Я подумала немного, вспомнила кое-что из имевшейся у меня информации о поведении моего друга без меня, проанализировала все это и говорю:

- Кофе… почему бы и нет? Но лучше на работу. Или я вам…

Договорились встретиться на следующий день в клубе “Парижский шик”, если кто помнит, года три назад был такой. Довольно убогое, надо сказать, заведение, эксплуатирующее французские комплексы русской интеллигенции.

Но так получилось, что я поехала туда не одна, а целой компанией (не смогла “оторваться”): Ващенко, я, его Ленка Калашникова, ее друг и еще какие-то люди. Успели уже порядочно надраться и стали танцевать, когда появился мой “хироу”.

Увидел меня и говорит:

- Поехали, - и взмахнул рукой. - Поехали куда-нибудь!

Тут пьяный Ващенко, до того как всегда увивавшийся возле Ленки Калашниковой, тут же возник рядом.

- Кто это?! - говорит.

- Познакомься, - говорю, - милый. Это почитатель твоего таланта и покупатель твоих картин - Леня. Леня, это Игорь.

Ващенко заулыбался, но поздоровался с подозрением и весь вечер не отходил от меня ни на шаг. Что называется, сел на хвост. Вообще, на его лице я читала отчетливое изумление: ведь он считал, что я никому не нужна - и вдруг - на тебе! Леня уж и так и сяк, шепчет мне: я тебя жду в машине!.. А я шагу не могу сделать, всюду мой творец возникает.

Так в тот день ничего и не вышло.

На следующее утро, часам к одинадцати утра, звонок.

- У меня авиасалон (?!!… - немая сцена), в Жуковском, поехали. Дочку бери и, если хочешь, своего живописца.

Я никогда не видела авиасалонов, только по телевизору, Ващенко в это время был в ванной, к тому же его предлагали взять с собой, поэтому я спокойно сказала Лене адрес и только потом пошла докладываться.

И тут Ващенко уперся, как осел.

- Ни за что! Мы никуда не едем!

Даже из ванной выскочил.

Я говорю:

- Почему?

- Даже не думай! У меня дела, а одних вас я не отпущу!

Какие там у него дела… Деловой. Утро делового человека.

Через полчаса авто с шофером сигналит под моими окнами. Все соседи, кто дома был, чуть из окон не повыпадали, Леонид Михалыч из машины вышли:

- Ну что? - кричит. - Спускайтесь!

Тут Ващенко, не подпуская меня к окну, высунул голову в форточку и козлиным голосом прокричал:

- Она никуда не поедет!..

Вот так. Знаете, что я подумала в этот момент? Вот почему по жизни всегда так бывает, что то никого и ничего, пустыня мертвыя, как говорил поэт Константин Бальмонт, а то сразу два и даже три шара падают в одну и ту же лузу.

Вот где был этот миллионер, скажем, полгода назад, когда мы с Алиской, как мыши, у Петрова одну крупу ели?..

Ну, что поделаешь, смирилась я. Раз так вышло, значит, не судьба мне пока посещать авиасалоны.

Часа через два, убедившись, что Леня уехал и не вернется, Ващенко куда-то исчез. Я спросила, куда? Но он лишь выразил лицом степень крайней озабоченности:

- Дела…

“Дела”… Знаю я, какие у него дела. Либо кофе и девочки в ЦДХ, либо водка и разговоры об искусстве у Митрофанова. (Это у него есть такой закадычный друг, такой же, как он, “живописец” и бабник).

Но, представляете, к вечеру появляется довольно рано и с порога меня зовет:

- Натуля!..

Печальная, графиня показалась в дверях.

А Ващенко держит в руке веером три разноцветные бумажки, три железнодорожных билета класса “купе”.

- Собирайтесь, - говорит, - девочки, послезавтра мы едем в Анапу!

Молодец, конечно. С точки зрения тактики ход безошибочный… Ну, и чисто по-женски стало мне приятно: увозит меня… Давно меня никто не увозил. Почитай с самого института.

Леня позвонил еще раз вечером. (Ващенко тут же навис над телефоном). Ну, я сказала, что уезжаю.

- Жаль, - сказал продавец самолетов, - очень жаль!..

Так и сказал: очень жаль!.. И пропал навеки, оставив после себя неотвечающий номер телефона (я, месяца через два-три потом все-таки позвонила) и сомнения: может, надо было мне на все плюнуть и заняться авиастроением? МИ-6, там, СУ-8. Или 28…

Может, тогда - как в песне - все было бы по-другому?..

Этот ласковый Юг

У меня в руках цветная фотография - я и дочка сняты на юге, на фоне моря и акаций, улыбающиеся и загорелые.

Фотографировал Ващенко. Вообще - он не случайно взял билеты в Анапу. Я ему давно говорила, что в Новороссийске у меня тетка, а в самой Анапе живут мои хорошие знакомые, институтская подруга с мужем, у них дом у самого моря. Они меня не первый год зовут, да то Петров не отпускал, то денег не было.

Мы созвонилась с ними, я взяла Алиску, Ващенко купил новые краски - писать, и мы поехали.

И - я же говорю - из-за этих красок весь сыр-бор и разгорелся. Мы оставили Алиску на три дня у тети Марины, а сами с этюдником и небольшой сумкой поехали к ребятам, на разведку, официально считалось - рисовать.

А краски Ващенко купил за какие-то большие деньгив крутом салоне на Киевской. Это былочто-то необычное, супер-бампер, специально для колористов, написано на коробочке по-английски, Боннар и кто там еще, например Клод Моне, умерли бы от счастья, попади им в руки такие краски, и вообще, я так поняла, что можно не рисовать, а просто купить такие краски - и все, прямое попадание в Лувр. Ну и потом, как все лентяи, Ващенко каждый понедельник начинал новую жизнь, а тут просто улет, сколько символов: новая женщина - раз, первая совместная поездка на море - два, суперкраски - три и…

Мы забыли этюдник с ними в такси.

То есть вы себе представляете картину: вылезаем на шоссе, выгоревший на солнце склон, жарко, стрекочут кузнечики, внизу - синеет море.

- Наконец-то! - думаю я после трех лет безвылазного сидения в Москве.

Шофер желает нам хорошо отдохнуть, машина, белый “Жигуль”, разворачивается и медленно скрывается за поворотом. И тут Ващенко протягивает ей вслед руки и говорит совершенно душераздирающим голосом: краски!.. И бежит вслед. Но, разумеется, догнать не может.

Честно говоря, я тоже сначала расстроилась и стала его утешать: - Игоречек, милый, найдем, я случайно запомнила первые цифры номера… У тети есть знакомые в здешнем ГАИ…

А он, вместо того, чтобы сказать спасибо, вдруг начинает обвинять во всем меня - почему, мол, ты не уследила? Ты подруга художника или не подруга?! Пикассо!.. Ну я некоторое время терпела, продолжала успокаивать его как могла, понятно, человек расстроился, но минут через десять не выдержала и послала. Я понимаю, жалко, вещь дорогая, но я-то тут при чем? Что толку друг друга пилить? И потом - море внизу, море… Найдем мы эти краски, дайте мне только три дня спокойно полежать на берегу!

Но Ващенко не унимался. И тогда я разозлилась окончательно и сказала:

- Пошел, - говорю, - на фиг! Я тебе не нянька!

Зря я это, конечно. Наступила на больную мозоль. Он же себя считал самостоятельным человеком, мужчиной, вывез нас на море, а тут - нянька. И началось. Ващенко заверещал, как заяц, и вдруг меня пихнул.

- А, - кричит, - я знаю, тебе все равно!..

Я ему ответила, тоже его несколько раз толкнула. И поехали…