Народный артист И. Ващенко

(Кондратенко, конечно, иногда как отрубит, так действительно понимаешь, что все - больше подходить не хочется).

- Достаточно того, что мы его картины бесплатно продаем!..

(Галка не очень хорошо относится к ващенковской живописи).

Достаточно…

Это - кому достаточно, а кому нет. Ващенко - он же старуха из сказки Пушкина про золотую рыбку. Ему что ни дай - все мало…

Домой, повторяю, в тот день мне идти не хотелось.

- Но, - думаю, - лучше испить все сразу.

Прихожу, а меня прямо с порога встречают оперным баритоном(даже репризу “Известный художник И. Ващенко у мольберта” не показали):

- Наташа, почему ты меня игнорируешь?!

А я, типа такая невинная овечка, тоненьким голоском и отвечаю:

- Почему игнорирую, Игорь?

Ващенко опять баритоном:

- Почему? И ты еще спрашиваешь?!

И переходит на дискант:

- Мы вместе живем или так просто?!

А я, скажу вам, будь моя воля, по слабости женской, конечно в конце концов его бы приняла в компаньоны садового товарищества, если бы не было у меня уже отрицательного опыта на этот счет. Опыт мой назывался “Петров”. Он же у меня тоже, бизнес организовывал. Торговлю колониальными товарами…

Так я после его исчезновения от кредиторов еле отбилась. Даже с урками приезжали. Никто не верил, что я действительно не знаю, где он… Так что я уже брала мужиков в долю, хватит.

Приняв принципиальное решение, я разработала следующую технологию сопротивления. В двух словах она заключалась в том, что мой любимый - Большой Художник и я, как настоящая подруга Большого Художника, оберегаю его от столкновения с действительностью и всем, могущим помешать творческому процессу. Роман Эмиля Золя “Творчество”, если я ничего не путаю.

Художник должен работать. Все! А я ему провиант в клюве…

Эту версию я ему быстренько и изложила. Мол, ты своим творчеством больше заработаешь! Все равно все, что я получу, наше. Ты, главное, пиши.

На самое сокровенное давила! Но Ващенко оказалось не так легко сбить с толку.

- Что значит, - говорит, - пиши?! Я хочу бизнесомзаниматься! У меня к этому есть склонности. Я гадал.

А я забыла сказать, Ващенко же - известная московская гадалка. Чуть что - гадает. Большое дело, маленькое, неважно. То пасьянс разложит, то даже руны бросит. Почти обязательный ежедневный ритуал. Таблеток свекольных нажрется, потом холодное обливание, потом гадание: идти сегодня в ЦДХ или не идти. И если карты покажут “не идти”, его из дома трактором не вытянешь. С этим у нас очень строго. Я вначале не понимала, думала - шутит, но когда он меня пару раз как следует продинамил, не пришел куда-то, хотя заранее договаривались, потому что звезды в последний момент не разрешили, я поняла - это не шутки, он абсолютно серьезен. У него, кстати, и лучший друг такой был, тоже художник, но в отличие от Ващенко, реалист, в стиле передвижников - домик, речка, камышики…

И главное - в церковь ходил! Такой набожный, а тоже, шагу не мог ступить без гадания. Я ему даже часто говорила: Юр, ты же верующий, тебе же вроде нельзя? А этот Юра только дулся и пальцами снизу по столу стучал: тук-тук-тук…

Я говорю, Игорь, причем тут твои карты, это ведь целое дело, ты же взрослый человек, подумай, если тебя вносить, надо все документы менять. Кондратенко против, будет конфликт, зачем нам это нужно? Давай лучше пока неофициально, пусть Галка к тебе и к мысли о тебе привыкнет, а ты пока давай побольше работай…

(Я надеялась что, как с ним часто бывало, он о своей идее вскоре или забудет, или передумает)…

Но тут я, кстати, ошибалась, я же говорю, Гарри - это смесь Сада и Гобсека: при всех признаках буйного помешательства - спокойная деловитость и тонкий расчет…

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается… В общем, в результате довольно трудных и, прямо скажем, многодневных переговоров, мы пришли к решению устроить Игорь Николаевичу в нашей галерее пятидневную персональную выставку (за каждый день я билась как лев, первоначальная цифра была десять дней! при арендной плате за месяц… - в общем, вы сами все понимаете, я же не против вообще, хоть месяц…) - раз; далее дюймовочка вытребовала себе право всегда экспонировать в нашей галерее не менее трех картин одновременно - два (это при общей рабочей площади не больше спичечной коробки); и плюс он выбил из меня обещание по мере раскрутки фирмы, но не позднее, чем через год-полтора, сделать ему персональный каталог - три.

Последнее обещание было чистой фантастикой с точки зрения финансов, но я не колеблясь согласилась, потому что оно давало мне еще год.

После всего этого был еще ужин, чай с травами, совместное стояние на голове (от общего обалдения я два раза упала) и половой акт, после чего наш неприспособленный к жизни творец заснул сном младенца, а я пошла на кухню - немного отдышаться и перекурить.

Представляете, до чего он меня довел: я еще считала, что дешево отделалась, так как за все время разговора (часа три без перерыва) он взвизгнул всего-то раз пять и то, как-то не очень громко и практически без рук…

С этой персональной выставкой, естественно, как и следовало ожидать, вышла очередная фигня. Господь Ващенко за наглость слегка наказал; правда, вместе с нами - так как и пять дней аренды тоже денег стоят…

Разумеется, не купили ни одной большой картины, деньги скандалов не любят, только какой-то индус (?!) взял небольшой лесной этюд за восемьдесят пять баксов, и то исключительно благодаря моему промоушену, так как я сказала, что это русская мистическая живопись, а ее автор вообще один из самых интересныхмолодых художников Москвы.

Ващенко, естественно, был недоволен. Но вывод он сделал парадоксальный: мы не умеем работать! Всего одна работа! Ну и, разумеется, бросил мне свое коронное “ты специально!”.

В смысле я “специально” так сделала, чтобы его картины не покупали. Кажется, я неправильно выбрала время. В плане астрологии и расположения планет. Кроме того я не прислушалась к рунам, которые, как выяснилось, что-то там мне говорили через Ващенко.

Черная неблагодарность!.. Естественно, я не особо прислушивалась к его бормотанию, так как от волнения перед первой персональной выставкой Ващенко - в ста метрах от Третьяковской галереи! - неделю не слезал с феназепама, а в последние дни вообще обожрался овощными таблетками и в связи с этим бросал кости, гадал на рунах и раскладывал пасьянсы по три раза на день.

Если бы я слушала все, что говорили ему высшие силы, то мне пришлось бы отменять и снова назначать его выставку минимум раз восемь. Число, конечно, священное, но мне же как-то надо с другими творцами по срокам договариваться. О чем я ему прямо и сказала.

После этих слов он аж побелел и говорит: неважно! Что значит “другие”?! Мне карты сказали, что здесь деньги будут! Тысяча долларов минимум! Я видел!..

Ну, что тут сделаешь, если человек видел… Визионер! Я пожала плечами. Говорю, ты, мол, не сердись, но, может быть, дело еще и в том, что четыре дня для не очень известного художника мало, нужна какая-то реклама, а у нас предприятие коммерческое и тоже начинающее, на рекламу денег нет… Это его еще больше разозлило. “Не очень известный художник”! Это он - “не очень известный художник”?!

(Он же периодически спрашивает у меня - не пора ли ему дать пару интервью ВВС или телеканалу “Культура”, а я вдруг такое сказала…)

А поскольку вокруг стоял какой-то народ, друзья какие-то были и все, как говорится, все слышали, он распалился до такой степени, что вдруг заявил нам с Кондратенко:

- Ну, раз вы начинающие и я - начинающий, то я дарю вам свои работы! Как Ван Гог доктору Гоше! Например, вот эту и эту. Мне ничего не надо - пусть висят!.. А продадите - деньги ваши!

Здесь нужно заметить - я уже об этом говорила, - что Ващенко, при всем своем безумии, в так называемых делах человек более чем рациональный, особенно если это самое дело касается денег. Такая вот странная клиническая картина… Так что подобный поступок (говорю как вышеупомянутый доктор Гоше), означает у него крайнюю степень взволнованности и (вы уж простите мне мой цинизм) - полную утрату надежды на коммерческую реализацию указанных выше работ.