Ценитель и пьеска

Я осторожно подливал в стакакы вермут, как вдруг раздался странный звук. Незнакомый голос хрипло простонал:

– Изменила, о боже, изменила! И любовь – ложь, и дружба всего лишь дьявольский обман!

Я круто обернулся. Холлис навалился грудью на стол, уронил голову на руки. А потом он посмотрел на меня снизу вверх и засмеялся совсем как всегда.

Я сразу понял – это он издевается над моей теорией. И в самом деле, так неестественно прозвучали высокопарные слова посреди нашей мирной болтовни, что мне подумалось: а ведь, пожалуй, я ошибался и теория моя неверна.

Холлис медленно выпрямился.

– Ты был прав насчет этих театральных эффектов, старина, – негромко сказал он и перебросил мне записку. Я ее прочел.

Лорис сбежала с Томом Толливером.