Редактор Линге

Но Бондезенъ разозлился. — Вѣдь рѣчь идетъ совсѣмъ не о немъ и ему подобныхъ, они начали говорить о Линге.

Какъ и прежде, когда съ нимъ обращались рѣзко, Хойбро и на этотъ разъ вспыхнулъ, заложилъ руки въ карманы и началъ бѣгать взадъ и впередъ по комнатѣ фру Илэнъ. Онъ совсѣмъ забылъ, гдѣ находился.

— Вы хотите слышать мое мнѣніе о Линге, никому не навязываемое, — сказалъ онъ. — Богъ знаетъ, почему именно вы хотите это знать. Я скажу вамъ въ двухъ словахъ, что я думаю: Лииге — это студентъ изъ крестьянъ; для него оказалось вредно, что онъ былъ пересаженъ въ чуждую для него землю и атмосферу; это просто ротозѣй изъ деревни, который очень хочетъ разыгрывать свободомыслящаго человѣка и столичнаго джентльмзна; но для этого онъ не рожденъ. Этому человѣку не достаетъ культурности, въ немъ много лживости. Точнѣе, — это просто плутъ, который никогда не дорастетъ до своего призванія. Вотъ мое мнѣніе.

Бондезенъ широко раскрылъ глаза. Гнѣвъ его исчезъ, онъ пристально смотрѣлъ на Хойбро и произнесъ съ трудомъ:

— Но съ психологической точки зрѣнія Линге совсѣмъ другой, я хочу сказать, психологически…

— Съ психологической точки зрѣнія! Это человѣкъ, лишенный всякой психологіи. Скажите лучше, что все, что онъ дѣлаетъ, онъ дѣлаетъ подъ впечатлѣніемъ минутнаго вдохновенія, изъ-за мелочной разсчетливости, или изъ-за того и другого вмѣстѣ; скажите лучше, что все это онъ дѣлаетъ, чтобъ быть на устахъ у всей Христіаніи и сдѣлаться бѣдовымъ редакторомъ на своемъ маленькомъ клочкѣ бумаги; прибавьте къ этому — онъ крестьянинъ въ душѣ, онъ дрожитъ за лишнія нѣсколько сотъ кронъ годового дохода, — и вотъ вамъ весь человѣкъ со всей его психологіей.

Бондезенъ успокоился; онъ находитъ, что это начинаетъ становиться интереснымъ. Просто забавно было его слушать! Онъ отвѣтилъ:

— Но я не понимаю, за что вы такъ сердиты на Линге? Вѣдь вы не принадлежите къ его партіи, вы вѣдь блуждающая комета. Чѣмъ онъ васъ такъ разсердилъ? Развѣ вамъ не все равно, побѣдитъ ли лѣвая или нѣтъ?

— Да, мы теперь опять возвращаемся къ удивительнымъ преимуществамъ всей вашей партіи; вамъ трудно понять, что кто-нибудь можетъ быть кровно оскорбленъ, когда видитъ, что обманутъ въ своихъ самыхъ идеальныхъ надеждахъ какимъ-нибудь человѣкомъ или дѣломъ, обманутъ грязными продѣлками спекулянта, въ данномъ случаѣ редактора. Я хочу вамъ сказать кое-что: знаете ли вы, что Линге былъ мнѣ дорогъ, что я любилъ Линге? Тайно я писалъ негодующія письма тѣмъ, кто ругалъ его въ газетахъ; клянусь вамъ, что я былъ самимъ преданнымъ его другомъ. Когда я услышалъ, что одинъ человѣкъ, одинъ высокопоставленный военный говорилъ частнымъ образомъ, что напрасно правая не купила Линге для государственнаго суда, что Линге можно подкупить, я написалъ этому высокопоставленному военному письмо, разбилъ его по пунктамъ, назвалъ его безчестнымъ и лжецомъ, и подъ этимъ я подписалъ свое имя и свой адресъ… Это было тогда, когда я мало зналъ Линге… Почему я на него золъ? Вѣрьте мнѣ, я не золъ на него; онъ мнѣ настолько сталъ безразличенъ, что я даже не беру его газеты въ руки. Я вспоминаю его потому, что онъ существуетъ и успѣшно продолжаетъ свою вредную дѣятельность. Публика находитъ, что онъ издаетъ очень занимательную газету. Почитайте, поизучайте ее, посмотрите, какъ этотъ маленькій, пустой человѣчекъ, безъ убѣжденій, но съ нахальствомъ, — какъ этотъ человѣкъ, повинующійся лишь своимъ страстишкамъ, — посмотрите, какъ онъ держитъ себя безобидно, и какъ говорятъ съ нимъ люди на улицѣ — посмотрите только, какъ онъ пишетъ и о чемъ онъ пишетъ. Онъ потираетъ себѣ руки отъ удовольствія, когда оказывается въ состояніи погубить какого-нибудь несчастнаго нуждающагося агента; онъ снимаетъ съ него маску, и онъ въ восторгѣ, что никакой другой газетѣ до него не удалось поймать этого преступника. Ничего лучшаго его уважаемые читатели не могутъ требовать… Дѣло въ томъ, что человѣкъ этотъ исковерканъ. Если ему удается выкинуть какую-нибудь продѣлку или штуку, при чемъ весь міръ указываетъ на него, какъ на ловкаго молодца, и этимъ онъ пріобрѣтетъ нѣсколько лишнихъ кронъ отъ подписчиковъ, — онъ доволенъ. Онъ блаженствуетъ отъ такой пустяшной продѣлки, онъ посмѣивается и радуется, что онъ первый сообщилъ тысячѣ людей новость о пожарѣ въ Міосѣ. Когда въ Драмменѣ бываетъ народное собраніе, онъ требуетъ, чтобъ телеграфная станція была открыта «за нашъ счетъ», пока не кончится собраніе. На собраніи объявляется, что сдѣлалъ Линге, читаютъ вслухъ его телеграмму, умиляются, что Линге приказалъ телеграфу работать «за нашъ счетъ» А сколько будетъ ему стоить этотъ неслыханный поступокъ? Полчаса стоятъ цѣлые семьдесятъ пять ёръ. Весь расходъ — не меньше семидесяти пяти ёръ и не превышаетъ четырехъ кронъ пятидесяти ёръ. Ну да, а есть ли для Линге какая-нибудь личная выгода въ томъ, что его телеграмму читаютъ и рекламируютъ? Непосредственно, можетъ быть, и нѣтъ; я не знаю. Но я знаю, что такая телеграмма не была бы прочтена, если бъ она была получена изъ какой-нибудь другой газеты, напр. изъ «Норвежца». Линге уничтожилъ въ людяхъ всякое чувство скромности; своими непрестанными рыночными выкрикиваніями ему удалось устранить врожденный страхъ передъ безстыдствомъ. А послѣ этого онъ иронизируетъ надъ собой и своимъ образомъ дѣйствій, безстыдно и плоско смѣясь: «Новости» интервюировали подводную лодку и воздушный корабль, «Новости» — самая свѣдущая газета во всѣхъ уткахъ.

Хойбро остановился на минутку, и Бондезенъ говоритъ:

— Я не буду пускаться съ вами въ споръ; вы уже черезчуръ унизили дѣятельность Линге. Это просто смѣшно. Развѣ, напримѣръ, не имѣетъ значенія, что «Новости» обвинили Ларса Офтедаль въ такихъ преступныхъ дѣйствіяхъ?

— Но, Боже мой, какая же заслуга! Сообщить въ газетѣ о скандалѣ — только для того, чтобы заполучить нѣсколькихъ подписчиковъ.

— Да развѣ только изъ-за этого?

— Разумѣется, иначе онъ обратился бы съ этимъ въ полицію, и это былъ единственный правильный путь.

— Да, но вѣдь, слава Богу, это лицо было низвержено, а я всегда смотрю на результатъ. Агентъ Іензенъ въ Осло ведетъ запрещенную торговлю матеріями; «Новости» узнаютъ это, онѣ отправляются къ нему и требуютъ его паспортъ, — онъ отказывается; «Новости» выступаютъ съ нѣсколькими статьями, и три недѣли спустя агенту пришлось собрать свой товаръ и переселиться въ Америку.

— Вотъ опять результатъ! Да, еще новое доказательство жадности Линге до новыхъ подписчиковъ. Этотъ человѣкъ въ роли представителя прессы старается проникнуть даже въ частныя квартиры, чтобы выспрашивать и экзаменовать. Онъ говоритъ: «Будьте такъ добры показать мнѣ ваши бумаги!» Клянусь Богомъ и всѣми святыми, я спустилъ бы этого молодца съ лѣстницы, если бъ онъ пришелъ ко мнѣ, даже если бъ я былъ виновенъ въ незаконной торговлѣ матеріями…

— Да, берегитесь, онъ можетъ притти въ одинъ прекрасный день.

— Тогда я сумѣю сказать ему: добро пожаловать… Онъ черезчуръ мало одаренъ, чтобъ рѣшиться на смѣлый поступокъ; онъ никогда не выплываетъ, если не разсчиваетъ, что можно спрятаться. Онъ любитъ темныя дороги, все тайное и скрытое; поцѣлуй въ углу, тайное пожатіе руки, легкое головокруженіе, — и все это подъ предлогомъ, что онъ хочетъ оздоровлять общество. Пусть, всѣ люди видятъ это, и черезъ короткіе промежутки онъ начинаетъ выставлять…

Звонокъ.

Софи идетъ открывать и возвращается съ новымъ номеромъ «Новостей». Бондезенъ набрасывается на него съ обычнымъ интересомъ.

Въ этомъ номерѣ Линге вполнѣ ясно и опредѣленно поднялъ свой флагъ. Редакція разъясняетъ отношеніе газеты къ статьѣ объ уніи, привлекшей всеобщее вниманіе: были высказаны сомнѣнія по поводу того, была ли эта статья написана отъ редакціи, или она была случайная, прислана кѣмъ-нибудь со стороны. Чтобы выяснить всѣ эти достоуважаемыя сомнѣнія, Линге сообщаетъ читателямъ, что статья «Новостей» — ихъ собственная личная точка зрѣнія, и всю отвѣтственность за нее газета беретъ на себя.

Бондезенъ прочелъ это съ широко раскрытымъ ртомъ, молча, — его волновали самыя противоположныя чувства. Вотъ несправедливость! А онъ билъ кулакомъ по столу и такъ ошибался! Онъ швырнулъ Хойбро газету, не говоря ни слова.