Сэр Майкл и сэр Джордж

— Само собой. У них сейчас заседание. Может, в эту самую минуту. Стратеррик не хотел заседать, но Дадли Чепмен и Джин Марлоу его заставили. Да, сэр Джордж, от этого мне весело. И верьте слову, скоро будет еще веселей.

Джун Уолсингем бросила на него взгляд через всю комнату.

— А вам это откуда известно?

— Он знает, что говорит, Джун, не беспокойтесь, — сказала Никола Пемброук со смешком.

Сэр Джордж нахмурился, и она замолчала.

— Я не сомневаюсь, что, если запрос в парламенте будет сделан достаточно широко, мы сумеем выгоднее подать себя, чем Комси. Но этого мало. Вот здесь у меня полный список всех ваших предложений, и должен сказать, что на меня они не произвели особого впечатления и на министерство едва ли произведут. Все это слабо, крайне слабо.

— Я сделал все от меня зависящее, чтобы найти что-нибудь острое, — сказал Хьюго Хейвуд, — но наш театр в полном упадке.

Еще несколько голосов стали сетовать на упадок…

— Дошел до меня один слух, — продолжал Хейвуд, широко раскрыв глаза и тут же закатывая их, — но мне хотелось бы хорошенько его проверить. Господин генеральный секретарь, здесь об этом говорить пока еще рано. — Он сощурился и стал похож на пожилого актера в роли южноамериканского заговорщика.

После того как все остальные жертвы упадка выступили с оправданиями, которые сэр Джордж выслушал, все больше впадая в мрачность, Джун Уолсингем, умело пользуясь своей внешностью и голосом, овладела вниманием собравшихся.

— Если хотите знать мое мнение, — начала она, — так я вот что скажу. Мы за этот запрос беремся не с того конца. Вы не даете мне в руки ничего, за что можно было бы ухватиться. Все это жалкий материал, он не тянет на самую плохонькую статейку. Необходимо все внимание сосредоточить на какой-нибудь большой постановке, вокруг которой пресса поднимет шум как раз тогда, когда запрос будет сделан. Конечно, я не состою на государственной службе, сэр Джордж, но зато смыслю кое-что в парламентских делах и знаю, что, если про нас заговорят газеты, когда запрос будет сделан, представитель министерства сумеет выставить дураком этого члена парламента, кто бы он там ни был. А нас — выставить в самом лучшем свете. Дайте мне в руки какой-нибудь смелый и выигрышный материал, а уж об остальном я позабочусь.

— Да, мисс Уолсингем, — сказал сэр Джордж, задумчиво глядя на нее, — в этом я не сомневаюсь. И должен добавить, у вас очень правильный подход к делу. Но очевидно, нам надо нанести решительный удар. Кое-кто из вас, вероятно, считает, что я вообще слишком осторожничаю. Не скрою, до сих пор я полагал, что мы должны действовать не спеша и не швыряя деньгами, как это делают в Комси. Но теперь я готов поддержать всякое начинание, в котором, как выразилась мисс Уолсингем, есть что-либо смелое и выигрышное. Я считаю — и, думаю, такова же точка зрения министерства, — что запрос в парламенте, возможно, откроет кампанию с целью доказать, что либо Дискус, либо Комси — излишне. Тогда одно из этих учреждений должно быть ликвидировано.

— Или оба, — сказал Тим Кемп, по-прежнему ухмыляясь.

— Вы что-нибудь слышали об этом, а, Кемп?

— Да, какие-то обрывки. Разговор за рюмкой виски. «Моя агентура доносит» — самая обычная формулировка. Может быть, все это пустое. Может, мне это просто приснилось, но Нейл тоже слышал.

— Верно, Тим. Видите ли, сэр Джордж, премьер мог бы действовать через голову и министра, и лорда-президента. Слишком многие могли бы обратить его выпад против него же. А если и Дискус, и Комси станут посмешищем, он может просто распустить и тех, и других, а потом начать все сначала — скажем, создать какое-нибудь симпатичное Министерство культуры на континентальный манер. Но учтите, это все пока только догадки.

— Тогда не о чем и разговаривать, — резко сказал сэр Джордж. Невыносимо было убедиться, что эти люди осведомленнее его. — Сейчас важнее всего найти что-нибудь грандиозное в театральной сфере. Как заставить газеты заговорить о себе? Ну?

После неловкого, сильно затянувшегося молчания Тим Кемп начал мягко:

— Конечно, господин председатель, я ничего не могу обещать. Но мне кажется, что переоборудование большого особняка в дом, где могли бы жить и работать художники, заслуживает внимания прессы…

— Покупаю! — воскликнула мисс Уолсингем.

— Само собой. Завтра же утром я повидаю леди Бодли-Кобем в ее беркширском доме…

Несколько голосов громко перебили его. Они уже пробовали. С ней невозможно иметь дело. То, что она задумала, просто-напросто скверная шутка. Сэр Джордж заглушил эти возгласы.

— Нет, нет, Кемп, там ничего не выйдет, уверяю вас. Напрасная трата времени.

— Разве? Зачем же в таком случае меня туда посылают, господин директор?

Тим произнес это гораздо резче обычного.

Сэр Джордж холодно взглянул на него.

— Может быть, для того, чтобы вы могли оценить некоторые трудности, которые приходится преодолевать Дискусу, Кемп. Мне кажется, вам стоит потратить на это день.

— Не спорю. Но поскольку завтра утром я еду в Беркшир и уже не попаду сюда, — а я слышал, что сэр Майкл Стратеррик сам намерен приехать к ней завтра же днем, — я просил бы кое-каких разъяснений. — Он улыбнулся сэру Джорджу, который все еще сохранял неприступный вид. — Во-первых, устраивает вас размах и широта этого дела или нет? И если да, то, во-вторых, готовы вы поддерживать его до победного конца или нет?

— В отличие от вас, Кемп, я прекрасно представляю себе все трудности, так что тут и говорить нечего.

— Что же еще вы можете предложить для обсуждения, господин председатель?

— Право, Кемп…

— При всем моем к вам уважении, господин председатель, — сказал Кемп твердо, — я, поскольку вы поручили мне вести переговоры с этой женщиной, вправе требовать ответа на эти два вопроса.

— Я совершенно с ним согласна! — воскликнула мисс Уолсингем. — На мой взгляд…

— Вы уже высказали свой взгляд, мисс Уолсингем. И я уже в принципе его одобрил. — Сэр Джордж теперь вещал словно откуда-то с высоты. — Если мистер Кемп найдет способ как-то разумно использовать предложение этой женщины, — в чем я сомневаюсь, ибо сомневаюсь, что она в своем уме, — я готов на многое и поддержу всякое начинание, имеющее практическую ценность, всем авторитетом Дискуса. Ну, кажется, на сегодня все. Благодарю вас.

И сэр Джордж удалился — не буквально, а скорее морально, символически, так как совещание проходило у него в кабинете и его письменный стол был всего в нескольких шагах, но все же он удалился, незримо поднявшись на ступень выше.

— Нейл, попрошу выдать мне пять фунтов, — сказал Тим Кемп, когда они вышли за дверь. — В счет завтрашних расходов.

— Вы получите ровно один фунт двенадцать шиллингов и девять пенсов. Не забывайте, что я уже сам однажды ездил к этой Бодли-Кобем.

— Готов голову прозакладывать, что сэр Майкл Стратеррик завтра прихватит с собой побольше фунта двенадцати шиллингов и девяти пенсов. Любопытно, что сейчас творится в Комси.

В этот самый миг сэр Майкл председательствовал на совещании и, более того, взирал на своих подчиненных с немилостивым высокомерием, словно перед ним были остатки трусливого клана, только что побросавшие свои палаши.

— Господи, никогда не видел таких паникеров, с позволения сказать. Может быть, слово не совсем то, но вы меня понимаете.

Он покосился на Шерли Эссекс, сидевшую у стола, слева от него. Она держала на колене, без сомнения, восхитительном, хотя пока он мог это лишь предполагать, блокнот для стенографирования, то и дело поглядывая на него с испугом. Но какое это имело значение? Сегодня на ней была бледно-голубая блузка и темно-синяя юбка — скромно, но неотразимо. Она здесь, рядом, пока мисс Тилни трудится не щадя живота на ниве Бедфордского университета во имя творческой стипендии, и останется здесь, когда он распустит совещание, а завтра он возьмет ее с собой в Беркшир к этой леди, как бишь ее… Ради нее сэр Майкл напустил на себя надменное презрение, но чувствовал, как под этой непроницаемой маской дух его взыграл и возликовал. Окинув взглядом своих коллег, Дадли Чепмен снова выступил от их имени. Лицо у него было самое что ни на есть подходящее для здравомыслящего оратора — мясистое и плотное.