Собрание сочинений. Т. 20. Плодовитость

К этому времени произошло сближение между Сегеном и его дядюшкой, который перестал появляться в особняке на проспекте Д’Антен с того дня, как там поселилось безумие. Впрочем, это внешнее примирение произошло только в результате драмы, сохранившейся в глубокой тайне. Погрязший в долгах, покинутый Норой, предчувствовавшей скорое разорение, Сеген попал в лапы алчных девок и в конце концов докатился до того, что совершил на скачках один из тех неблаговидных поступков, которые в кругу порядочных людей называются кражей. Когда дю Ордель узнал об этом, он тотчас же явился и уплатил всю сумму сполна, дабы предупредить скандал, но полный крах дома племянника, где еще недавно царило благополучие, так потряс старика, что его охватило чувство острого раскаяния, точно он счел себя ответственным за все, что произошло здесь с тех пор, как он из эгоистических побуждений, не желая нарушать свой покой, устранился от их дел. В особенности же пленила его Андре, внучатая племянница, очаровательная восемнадцатилетняя девушка, почти невеста, и, привязавшись к ней, старик стал бывать в доме Сегенов, встревоженный тем, что его любимица оставлена на произвол судьбы, а это могло привести к самым плачевным последствиям. Отец где-то пропадал, Валентина, мать Андре, только что начала оправляться после страшного потрясения — окончательного разрыва с Сантером, который решил порвать обременительные семейные узы, не скрашенные выгодами брака, и женился на очень богатой пожилой даме; так и должен был поступить этот хитрец, который использовал женщин в своих интересах и искусно скрывал подлую и жадную душонку за позой писателя-пессимиста, наживавшегося на глупости разлагающегося общества. Растерянная и страдающая оттого, что ее больше не любят, Валентина, которой уже исполнилось сорок три года, целиком отдалась церкви, где, как ей казалось, она найдет утешение в обществе порядочных людей. Теперь и она отсутствовала по целым дням, — говорили, что она стала деятельной сотрудницей графа де Навареза, председателя Общества католической пропаганды. Гастон, окончив три месяца назад лицей Сен-Сир, поступил в Сомюрское училище и был настолько упоен военной службой, что дал зарок никогда не жениться, ибо, по его словам, офицеру не пристало иметь другой любви, другой законной жены, кроме шпаги. В девятнадцать лет Люси поступила наконец в монастырь к урсулинкам, где собиралась принять постриг, радуясь, что может принести в жертву свое тело, отвращение к которому доводило ее чуть ли не до безумия; уподобившись бесплодной смоковнице, презрев свою плоть и свой пол, она мечтала без помех отдаться мистической экзальтации. И в огромном пустом особняке, где гулял вихрь безумия, в доме, покинутом отцом, матерью, братом и сестрой, оставалась одна только нежная и очаровательная Андре, брошенная на произвол судьбы, и дядюшке дю Орделю, по-прежнему жалевшему и любившему девушку, пришла блестящая мысль — дать ей в мужья будущего завоевателя, Амбруаза.

Возвращение Селестины в дом Сегенов ускорило осуществление этих матримониальных планов. Прошло уже восемь лет с тех пор, как Валентина вынуждена была уволить горничную, забеременевшую в третий раз и не сумевшую скрыть свою пополневшую талию. В течение этих восьми лет Селестина, не желая больше связывать себя опостылевшей службой, испробовала множество подозрительных профессий, о которых предпочитала не говорить. Вначале она тайком занималась продажей беременным девицам пеленок по низким ценам, что позволило ей проникать к акушеркам и выполнять там роль то наперсницы, то комиссионерши, то посредницы, услуги которой подчас щедро оплачивались; затем, более гласно, она устроилась служанкой в доме терпимости и вошла в компанию с Куто, которая привозила из Нормандии вместе с кормилицами молодых, хорошеньких и услужливых крестьянок. Но в доме случилась беда, и Селестина, спасаясь от преследований полиции, скрылась, выпрыгнув из окна. Затем она на целых полтора года исчезла, словно в воду канула, и наконец появилась в Ружмоне, у себя на родине, больная, несчастная, жалкая, вынужденная работать поденно, лишь бы не умереть с голода. Благодаря покровительству священника, которого Селестина покорила своей необычайной благочестивостью, она постепенно оправилась, немного приоделась. К этому времени у нее возник план вернуться к Сегенам; о том, что там происходит, ей было известно от тетушки Куто, которая поддерживала добрые отношения с г-жой Мену, владевшей по соседству маленькой галантерейной лавочкой. Назавтра после разрыва с Сантером, когда в минуты жестокого отчаяния Валентина снова уволила всех своих слуг, невесть откуда появилась раскаявшаяся Селестина с выражением такой преданности и вины на лице, что тронула сердце хозяйки. Валентина напомнила Селестине о ее проступке, чем довела служанку до слез, и потребовала, чтобы та клятвенно обещала никогда больше не поддаваться соблазну, — Селестина теперь исповедовалась, причащалась и даже привезла от ружмонского священника свидетельство о своем глубоком благочестии и высокой нравственности. Этот документ окончательно убедил Валентину; она вполне отдавала себе отчет, какой неоценимой помощницей ей, испытывавшей все большее отвращение к домоводству, уставшей от вечных беспорядков, будет эта девушка. Именно на это и рассчитывала Селестина, понимая, что при такой неразберихе ей удастся снова прибрать дом к рукам. Двумя месяцами позже она, разжигая религиозный фанатизм Люси, ускорила ее уход в монастырь. Гастон появлялся лишь тогда, когда получал увольнительную. И только одна Андре оставалась в доме, и ее присутствие мешало Селестине выполнить задуманный план и начать постепенное ограбление дома. Горничная стала, таким образом, самой деятельной сторонницей замужества мадемуазель Андре.

Впрочем, Амбруаз покорил Андре, как и всех, с кем его сталкивала жизнь. Уже в течение целого года она встречала его у своего дядюшки дю Орделя еще задолго до того, как тому пришла мысль поженить молодых людей. Андре была большим и ласковым ребенком, беленькой овечкой, как называла ее мать. Красивый, всегда улыбающийся юноша, проявлявший к ней столько нежности, стал ее мечтой, единственным прибежищем, где можно было укрыться от одиночества и семейных дрязг. Брат уже не угощал ее тумаками, как в детстве, но Андре чувствовала, что разлад в распавшейся семье все усугубляется, она знала, что здесь ей грозит нечто постыдное и низкое, хотя и не понимала, в чем заключается угроза. И потому, когда дядя, мечтая довести дело спасения племянницы до конца, осторожно стал расспрашивать ее, как она отнесется к браку с Амбруазом, девушка бросилась ему на шею со слезами благодарности, молчаливо признавшись в своем чувстве. Извещенная об этом Валентина сначала несколько удивилась: сын Фромана? Раньше они отняли у них Шантебле, а теперь хотят отнять дочь? Но она не сумела найти ни одного разумного возражения перед лицом угрозы окончательного разорения, которое ожидало семью. Она никогда не любила Андре и утверждала, что кормилица Катиш, безответная, как жвачное животное, вскормив ее своим молоком, превратила девочку в свое подобие, что Андре пошла не в Сегенов, как в сердцах нередко заявляла мать. Делая вид, что она заступается за девушку, Селестина восстанавливала мать против дочери: чем быстрее сыграют свадьбу, внушала она Валентине, тем быстрее развяжут мадам руки, дадут ей возможность посвятить себя иным занятиям. И дю Ордель, переговорив с Матье, который пообещал дать согласие на брак, решил заручиться поддержкой Сегена, прежде чем родители Амбруаза официально попросят для сына руки девушки. Но не так легко оказалось встретиться с Сегеном в приличествующей случаю обстановке. Целые недели ушли на поиски. Родителям приходилось успокаивать Амбруаза, этого истинного завоевателя, который был пылко влюблен и, вероятно, предчувствовал, что Андре, нежное и бесхитростное дитя, принесет с собой целое царство любви, которой дышала каждая складочка ее платья.

Однажды, проходя по проспекту Д’Антен, Матье решил зайти справиться, не появлялся ли Сеген, внезапно уехавший в Италию. Но так как он очутился с глазу на глаз с Селестиной, случай показался ему вполне подходящим, чтобы расспросить ее о тетушке Куто. Поговорив о кое-каких пустяках, он наконец осведомился о комиссионерше, сказав, что один из его друзей ищет хорошую кормилицу.