Сталки и компания

озвучал звонок на молитву, и ученики выстроились вдоль стены. Флаг, все еще развернутый, лежал на столе. Фокси с гордостью поглядывал на него: красноречие мистера Мартина задело его за живое. Ректор и преподаватели стояли поодаль на кафедре и не обратили внимания на нарушение, когда староста вышел из строя, быстро свернул флаг, положил его в чехол и спрятал в шкафчик.

После этого, как будто он отпустил пружины, раздался гул, сменившийся нестройными аплодисментами.

Его речь обсуждали в спальнях. Все сходились в одном: мистер Реймонд Мартин родился в трущобах и воспитывался в обычной государственной школе, где играли в «шарики». Кроме того, он был (я привожу только некоторые наиболее интересные наблюдения из всего многообразия) Несусветный хам, Мерзкий вонючка, Жиртрест с флажком (это придумал Сталки). Некоторые определения не совсем подходят для печати.

В следующий понедельник волонтеры кадетского корпуса построились – подавленные и пристыженные. И даже тогда все можно было бы исправить, если бы эту тему обошли молчанием.

Первым заговорил Фокси:

– После той прекрасной речи, которую вы давеча слышали, мы должны упражняться еще больше. Теперь вам сам бог велел маршировать на улице.

– А можно, мы не будем делать этого, Фокси? – шелковый голос Сталки должен был бы насторожить его.

– Нет, не можем, после того как он развернул перед нами этот флаг. Он сказал мне перед отъездом, что не возражает, если кадеты будут использовать его как свой собственный. Это красивый флаг.

В мертвой тишине Сталки поставил ружье в стойку и вышел из строя. Его примеру последовали Хоган и Анселл. Пероун колебался.

– Послушайте, а может мы... – начал сержант. – Я сейчас вытащу его из шкафчика, – он повернулся, – и тогда мы сможем...

– Хватит! – заорал Сталки. – Какого черта вы ждете? Разойдись! Закончили!

– Почему... а что... а где?

Голос Фокси потонул в стуке снайдеров, устанавливаемых в стойку: один из другим мальчики выходили из строя.

– Я... я не знаю, наверное, мне надо сообщить об этом ректору, – запинаясь, говорил Фокси.

– Сообщайте – и черт с вами, – закричал побелевший как мел Сталки и выскочил за дверь.
* * *

– Странно! – сказал Жук Мактурку. – Я был в комнате и сочинял замечательный стих о Жиртресте с флажком, и тут зашел Сталки, я сказал ему «Привет», а он обругал меня, как грузчик, а потом вдруг разрыдался... Положил голову на стол и заревел. Надо, наверное, что-то делать?

Мактурк забеспокоился:

– Может, он как-то сильно ударился?

Когда они нашли его, он сидел, посвистывая, с блестящими глазами.

– Ну что, надул я тебя, Жук? Думаю, что да. Хороший розыгрыш? А ты подумал, что я реву? Неплохо у меня получилось? Ты просто старый толстый дурак! – и он начал щипать Жука за уши и щеки в том стиле, который назывался у них «подоить корову».

– Я знаю, что ты ревел, – ответил Жук сдержанно. – Почему ты не на строевой?

– Строевой! Какой строевой?

– Ладно, не умничай. На строевой в гимнастическом зале.

– Потому