Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля (старая орфография)

Мистеръ Ваткинсъ Тотль приступилъ было доказывать, что ричардсоново правило побѣждать женскія сердца есть самое лучшее, но внезапный приходъ Марты остановилъ его. Въ рукѣ Марты была розовая треугольная записочка.

— Миссъ Лиллертонъ свидѣтельствуетъ вамъ почтеніе, сказала Марта, вручила Ваткинсу записочку и скрылась.

— Замѣчаете, какая деликатность? сказалъ Тотль, обращаясь къ Парсонсу. — Съ горничной только и можно свидѣтельствовать почтеніе, но не посылать любовь.

Мистеръ Габріэль Парсонсъ не зналъ, что отвѣчать на это замѣчаніе, и потому онъ ограничился тѣмъ, что ткнулъ Тотля въ бокъ, между третьимъ и четвертымъ ребромъ.

— Отправляемтесь же сейчасъ: не нужно терять золотое время, сказалъ Ваткинсъ, когда прекратился порывъ его веселости, которая обнаружилась въ немъ вслѣдствіе практической шутки Парсонса.

— Превосходно, чудесно! восклицалъ мистеръ Парсонсъ, и черезъ пять минутъ они находились у садовой калитки виллы, занимаемой дядей мистера Томсона.

— Дома ли мистеръ Томсонъ? спросилъ Тотль у лакея.

— Мистеръ Томсонъ дома, отвѣчалъ слуга, съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ: — но только они приказали мнѣ сказывать, чтобы ихъ никто не безпокоилъ.

— Ничего; мы свои люди, отвѣчалъ Ваткинсъ.

— Вѣрно онъ очень занять? спросилъ Парсонсъ, просовываясь въ калитку.

— О, нѣтъ! мистеръ Парсонсъ, нельзя сказать, чтобы они были заняты, но только играютъ теперь на вилонжели и не приказали безпокоить себя.

— Поди же скажи, что я здѣсь, сказалъ мистеръ Парсонсъ, приближаясь къ дому: — скажи, что мистеръ Парсонсъ и мистеръ Тотль желаютъ переговорятъ съ нимъ по весьма важному дѣлу.

Лакей провелъ ихъ въ гостиную и пошелъ передать приказаніе. Отдаленный вой вилонжеля прекратился; на лѣстницѣ послышались шаги, и вскорѣ передъ гостями представился мистеръ Томсонъ и съ непритворнымъ радушіемъ обмѣнялся пожатіемъ рукъ.

— Меня просили передать вамъ эту записку, сказалъ Ваткинсъ, вручая Томсону посланіе.

— Отъ миссъ Лиллертонъ? сказалъ Томсонъ, внезапно мѣняясь въ лицѣ. — Пожалуста, садитесь.

Мастеръ Тотль сѣлъ и все время, пока Томсонъ читалъ записку, внимательно смотрѣлъ на портретъ архіепископа кентэрбёрійскаго, висѣвшій надъ каминомъ.

Окончивъ чтеніе, мистеръ Томсонъ всталъ съ мѣста и съ сомнѣніемъ взглянулъ на Парсонса.

— Позвольте спросить, сказалъ онъ, обращаясь къ Ваткинсу Тотлю: — знакомъ ли вашъ другъ съ цѣлью вашего посѣщенія?

— Ему извѣстна эта цѣль не хуже моего, отвѣчалъ Ваткинсъ, съ выразительнымъ взглядомъ.

— Въ такомъ случаѣ, сэръ, сказалъ Томсонъ, сжимая обѣ руки Тотля: — позвольте мнѣ въ присутствіи общаго нашего друга принести вамъ самую искреннюю благодарность за великодушное участіе, которое принимали вы въ этомъ дѣлѣ,

«Онъ воображаетъ, что я хочу при этомъ случаѣ сдѣлать пожертвованіе, — подумалъ Тотль. — Странные эти люди! Только и думаютъ о себѣ.»

— Я очень сожалѣю, сэръ, что съ перваго знакомства не понялъ вашихъ намѣреній, продолжалъ Томсонъ. — Безкорыстно и великодушно, въ всякомъ смыслѣ слова! Очень мало найдется такихъ людей, которые поступили бы по вашему примѣру.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль не могъ не подумать, что послѣднее замѣчаніе относилось къ нему въ видѣ комплимента, и потому не удивительно, что онъ предложилъ Томсону довольно поспѣшный вопросъ:

— Скажите, когда же будетъ сватьба?

— Во вторникъ, отвѣчалъ Томсонъ: — во вторникъ по утру, въ половинѣ девятаго.

— Необыкновенно рано, замѣтилъ Ваткинсъ Тотль, съ видомъ торжественнаго самоотверженія. — Едва ли я успѣю пріѣхать сюда такъ рано.

(Эти слова предназначались для шутки.)

— Ради Бога, не стѣсняйте себя, мой добрый другъ! отвѣчалъ Томсонъ, полный восторга, и снова отъ чистаго сердца пожимая Ваткинсу руку; — вы можете пріѣхать къ завтраку.

— Какъ! сказалъ Парсонъ, съ такимъ удивительнымъ выраженіемъ, какого еще никогда не показывалось на человѣческомъ лицѣ.

— Что!? воскликнулъ Ваткинсъ Тотль, въ одинъ моментъ съ Парсонсомъ.

— Я говорю, что вы можете пріѣхать къ завтраку, хотя присутствіе ваше при бракосочетаніи доставило бы вамъ величайшее удовольствіе.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль прислонился къ стѣнѣ и устремилъ на Томсона безумные взоры.

— Томсонъ, сказалъ Парсонсъ, нетерпѣливо приглаживая лѣвой рукой шляпу: — кого ты подразумѣваешь подъ словомъ «намъ»?

Въ свою очередь и на лицѣ мистера Томсона отразилась безсмысленность.

— Вы спрашиваете кого? отвѣчалъ онъ: — миссъ Лиллертонъ, которая въ тотъ день перемѣнитъ имя свое на мистриссъ Томсонъ, то есть….

— Пожалуста, не смотри ты на этого безумца! сердито воскликнулъ Парсонсъ, въ то время, какъ судорожныя измѣненія лица Ваткинса Тотля привлекли на себя изумленные взгляды Томсона: — лучше объясни мнѣ въ двухъ-трехъ словахъ содержаніе этой записки.

— Эта записка, отвѣчалъ Томсонъ:- отъ миссъ Лиллертонъ, съ которой вотъ ужъ пять недѣль, какъ я обрученъ. Ея удивительная скромность и странныя понятія о нѣкоторыхъ предметахъ лишали меня всякой возможности окончить какіе дѣло. Въ своей запискѣ миссъ Лиллертонъ увѣдомляетъ меня, что она открылась мистриссъ Парсонсъ въ нашихъ отношеніяхъ и просила ее быть посредницей между нами, что мистриссъ Парсонсъ сообщила обстоятельство дѣла вотъ этому почтенному джентльмену, мистеру Тотлю, и что онъ, мистеръ Тотль, въ самыхъ искреннихъ и деликатныхъ выраженіяхъ, вызвался помогать намъ во всемъ и даже принялъ на себя трудъ доставить это записку, въ которой заключается обѣщаніе, такъ долго мною ожидаемое. — Я надѣюсь, чтобы когда нибудь могъ достойно отблагодарить мистера Тотля за его великодушный поступокъ.

— Прощай, Томсонъ! смазалъ Парсонсъ, не медля долѣе ни минуты и увлекая съ собой разстроеннаго Тотля.

— Посидите пожалуста! не хотите ли выпить вина? сказалъ Томсонъ.

— Нѣтъ, благодарю покорно! я и то много пилъ, отвѣчалъ Парсонсъ, выходя изъ гостиной, сопровождаемый Ваткинсомъ, потерявшимъ всякое сознаніе о происходившемъ вокругъ него.

Мистеръ Габріэль всю дорогу свисталъ, прошелъ съ полъ-мили далѣе своихъ ворогъ, потомъ вдругъ остановился и сказалъ:

— Надобно правду сказать, ты умный малый, Тотль!

— Не знаю, отвѣчалъ несчастный Ваткинсъ.

— Пожалуй ты скажешь теперь, что всему виновата Фанни? спросилъ Габріэль.

— Ничего не знаю, отвѣчалъ совершенно разстроенный Тотль.

— Впередъ, сказалъ Парсонсъ, поворачиваясь къ дому: — когда будешь дѣлать предложеніе, то говори яснѣе и не пренебрегай никакимъ случаемъ; и впередъ, когда запрутъ тебя въ долговое заведеніе, то жди, когда я пріѣду выручить тебя.

Неизвѣстно, какимъ образомъ и въ которомъ часу мистеръ Ваткинсъ Тотль возвратился въ улицу Сесиль. На другое утро сапоги его стояли у наружныхъ дверей его спальни, и, основываясь на донесеніи его хозяйки, мы знаемъ, что онъ въ теченіе сутокъ не выходилъ оттуда и не принималъ никакой пищи. Въ концѣ двадцати-четырехъ часового періода на кухнѣ держался совѣтъ: не пригласить ли приходскаго старосту и не выломать ли двери спальни мистера Тотля; какъ вдругъ раздался звонокъ и мистеръ Тотль потребовалъ себѣ чашку молока съ водой. На другое утро онъ пилъ и ѣлъ какъ обыкновенно, — спустя недѣлю, и именно когда онъ прочиталъ въ газетѣ списокъ послѣднихъ сватебъ, аппетитъ его снова потерялся и послѣ того уже никогда къ нему не возвращался.

Спустя еще нѣсколько недѣль въ каналѣ Регента нашли тѣло утопившагося джентльмена. Въ карманахъ его находилось четыре шиллинга и три съ половиной пенса; брачное объявленіе отъ какой-то лэди, вырѣзанное изъ воскресной газеты, зубочистка и футляръ для визитныхъ карточекъ, по которому, какъ утверждали всѣ, весьма легко можно было бы узнать и несчастнаго джентльмена, еслибъ не встрѣтилось къ тому препятствія, а именно: на карточкахъ не было отпечатано имени, впрочемъ, многіе полагали и даже узнавали въ утопленникѣ мистера Ваткинса Тотля изъ улицы Сесиль. Предположеніе это оправдывалось тѣмъ, что мистеръ Тотль за недѣлю передъ этимъ происшествіемъ провалъ съ квартиры своей безъ вѣсти и до сихъ поръ еще нигдѣ не отъискивался.