Город Градов

азал профсоюзник, - дай им старые архивы листовать, тебе-то што?

- А зачем их листовать? - допытывался Шмаков.

- А чтоб для истории материал в систематическом порядке лежал! пояснил профработник.

- Верно ведь! - согласился Шмаков и успокоился, но все же донес по начальству, чтобы на душе покойнее было.

- Эх ты, жамка! - сказал впоследствии Шмакову его начальник, профтрепача послушал - ты работай, как гепеус, вот где умные люди!

Раз подходит к Шмакову секретарь управления и угощает его рассыпными папиросами.

- Покушайте, Иван Федотович! Новые: пять копеек сорок штук градовского производства. Под названием "Красный Инок", - вот на мундштучке значится - инвалиды делают!

Шмаков взял папиросу, хотя почти не курил из экономии, только дарственным табаком баловался.

Секретарь приник к Шмакову и пошептал вопрос:

- Вот вы из Москвы, Иван Федотович! Правда, что туда сорок вагонов в день мацы приходит, и то будто не хватает? Нюжли верно?

- Нет, Гаврил Гаврилович, - успокоил его Шмаков, - должно быть, меньше. Маца не питательна - еврей любит жирную пишу, а мацу он в наказанье ест.

- Вот именно, я ж и говорю, Иван Федотович, а они не верят!

- Кто не верит?

- Да никто: ни Степан Ермилович, ни Петр Петрович, ни Алексей Палыч никто не верит!

4

А меж тем сквозь время настигла Градов печальная мягкая зима. Сослуживцы сходились по вечерам пить чай, но беседы их не отходили от обсуждения служебных обязанностей: даже на частной квартире, вдали от начальства, они чувствовали себя служащими государства и обсуждали казенные дела. Попав раз на такой чай, Иван Федотыч с удовольствием установил непрерывный и сердечный интерес к делопроизводству у всех сотрудников земельного управления.

Желчь дешевого табака, шелест бумаги, запечатлевшей истину, покойный ход очередных дел, шествующих в общем порядке, - эти явления заменяли сослуживцам воздух природы.

Канцелярия стала их милым ландшафтом. Серый покой тихой комнаты, наполненной умственными тружениками, был для них уютней девственной натуры. За огорожами стен они чувствовали себя в безопасности от диких стихий неупорядоченного мира и, множа писчие документы, сознавали, что множат порядок и гармонию в нелепом, неудостоверенном мире.

Ни солнца, ни любви, ни иного порочного явления они не признавали, предпочитая письменные факты. Кроме того, ни любовь, ни учет деятельности солнца - в прямой круг делопроизводства не входили.

Однажды в темный вечер, когда капала неурочная вода - был уже декабрь - и хлопал мокрый снег, по улицам Градова спешил возбужденный Шмаков.

Предназначалась сегодня пирушка - по три рубля с души - в честь двадцатипятилетия службы Бормотова в госорганах.

Шмаков кипел благородством невысказанных открытий. Он хотел выступить перед Бормотовым и прочими на свою сокровенную тему "Советизация как начало гармонизации вселенной". Именно так он хотел переименовать свои "Записки государственного человека".

Градов еще не спал, потому что