Самый счастливый человек на свете

Альберт Мальц

Самый счастливый человек на свете

Джесси готов был расплакаться. Он поджидал Тома в маленькой конторе, радуясь, что можно дать отдых ушибленной ноге, и с ликованием предвкушал минуту, когда Том скажет: «Ну, что ж, Джесси, ладно, как сможешь, так и приступай к работе».

Вот уже две недели он шёл пешком из Канзас-Сити в Тулсу – из штата Миссури в Оклахому – шёл и днём и ночью, и под палящим солнцем и под проливными дождями, недоедал, недосыпал и поддерживал себя только предвкушением этой минуты. Но вот Том открыл дверь в контору. Он шёл быстро, держа в руках пачку бумаг; он взглянул на Джесси мимоходом, но всё-таки внимательно. Он не узнал его. Он отвернулся… А ведь Том Бреккет приходился Джесси шурином.

Одежда, что ли, виновата? Джесси знал, что вид у него ужасный. Он попробовал навести на себя лоск у питьевого фонтанчика в парке, но и это не помогло, от волнения он порезался бритвой, и на щеке теперь безобразная царапина. И выколотить красноватую пыль из пиджака оказалось просто невозможно, он чуть себе обе руки не отбил… А может быть, он так изменился за это время?

Правда, они не виделись пять лет; но Том выглядит теперь на пять лет старше, только и всего. Это всё ещё прежний Том. Господи! Неужели он сам так изменился?

Бреккет повесил телефонную трубку. Он откинулся на спинку вращающегося кресла, недружелюбно и подозрительно взглянув на Джесси своими маленькими светло-голубыми глазками. Том был грузный сорокапятилетний мужчина, с уже заметным брюшком, с каштановыми волосами, суровый на вид; лицо у него было полное, резко очерченное, нос мясистый и красный. Он производил впечатление солидного, благопристойного человека, хорошего дельца. Он смотрел на Джесси холодно и равнодушно, явно не желая тратить время на разговоры с ним. Джесси чувствовал презрение даже в том, как он пожёвывал зубочистку.

– Ну? – сказал вдруг Бреккет. – Что вы хотите?

«Голос не такой уж грубый, – подумал Джесси. – Можно

было ожидать худшего». Он шагнул к деревянному прилавку, разделявшему контору на две части, и нервным движением запустил руку в спутанные волосы.

– Я вижу, ты меня не узнаёшь, Том, – нерешительно проговорил он. – Я Джесси Фултон.

– А? – сказал Бреккет. И только.

– Да, Фултон, а Элла шлёт тебе привет.

Бреккет встал и подошёл к прилавку, очутившись лицом к лицу с Джесси. Он недоверчиво разглядывал Фултона, пытаясь найти в нём хоть что-нибудь напоминающее шурина. Человек, стоящий перед ним, был высокого роста, лет тридцати на вид. Как будто подходит! У него правильные черты, он худощавый, стройный. Всё так! Но уж слишком измождённое лицо, слишком костлявое тело под мешковатой одеждой. Кто его знает! Ведь шурин был когда-то здоровым молодым человеком, мускулистым, в теле. А сейчас точно смотришь на выцветшую, плохонькую фотографию и стараешься уловить в ней сходство с оригиналом: сходство как будто и есть, а всё-таки разница громадная. Он поймал его взгляд. По крайней мере хоть глаза знакомые – серые, застенчивые; глядя в такие глаза, сразу скажешь: человек он порядочный. Это ему всегда нравилось в шурине.

Джесси стоял спокойно. Но внутри он весь кипел. Бреккет рассматривает его, точно выбившуюся из сил клячу; даже глаза стали жалостливые. Это бесило Джесси. В самом деле! Не так уж плохи его дела.

– Да, верно. Как будто ты и есть, – сказал, наконец, Бреккет, – только здорово изменился.

– Как-никак пять лет прошло, – обиженно проговорил Джесси. – Мы. с тобой и виделись-то раза два, не больше. – Потом про себя, стиснув зубы, борясь с чувством злобы и стыда: – Ну, изменился, ну и пусть! Все меняются. Я не труп.

– Ты был здоровяк, – тихо продолжал Бреккет тем же недоверчивым и удивлённым голосом. – Похудел, что ли, за это время?

Джесси молчал. Бреккет был слишком нужный человек, восстанавливать его против себя не стоило. Но он еле сдерживался, чтобы не наговорить ему грубостей. Молчание затянулось, стало тягостным. Бреккет покраснел. – Да что же это я! – заговорил вдруг он извиняющимся тоном и поднял откидную доску прилавка.

– Заходи сюда. Садись.

Он схватил Джесси за руку и стиснул её. – Я очень рад повидаться, ты не обижайся. Просто вид у тебя уж очень усталый.

– Пустяки, – пробормотал Джесси. Он сел на стул и запустил руки в свои кудрявые спутанные волосы.

– Ты что это прихрамываешь?

– Напоролся на камень, подошву разорвал. – Джесси спрятал ноги под стул. Ему было стыдно за свои башмаки. Он получил их в виде пособия от Бюро помощи безработным, но за эти две недели от башмаков почти ничего не осталось. Сегодня утром Джесси с какой-то восторженно-глупой торжественностью клялся самому себе, что в первую голову, даже раньше чем костюм, он купит пару новых хороших башмаков.

Бреккет отвёл глаза в сторону. Он понимал, что Джесси мучается, и ему стало жалко его. Просто ужас! Он никогда ещё не видел людей, дошедших до такого состояния. Сестра писала ему каждую неделю, но она и словом не обмолвилась, что дела их настолько плохи.

– Ну, ладно, – начал Бреккет, – расскажи, как там у вас? Как Элла?

– Элла? Ничего, – рассеянно ответил Джесси.

Голос у него был мягкий, приятный и немного застенчивый, подстать таким же мягким глазам. Он думал о том, с чего бы начать разговор.

– А ребята?

– Хорошо… Знаешь, – добавил Джесси уже немного поживее, – малыш у нас не может ходить – пришлось надеть шину. Но умный мальчишка. Рисует хорошо и вообще смышлёный.

– Да, это хорошо. – Бреккет хотел сказать что-то ещё и не решался. Наступило молчание. Джесси ёрзал на стуле. Сейчас самое время начать разговор, а он вдруг оробел. Бреккет нагнулся и положил Джесси руку на колено. – Элла мне не писала, что у вас так плохо, Джесси. Я бы помог.

– Да нет, что там, – тихо ответил Джесси, – у тебя самого, кажется, дела не больно хороши.

– Да. – Бреккет откинулся на спинку стула. Его красное лицо стало грустным, несчастным. – Знаешь, скобяной лавки-то у меня больше нет.

– Конечно, знаю, – удивлённо сказал Джесси. – Ты нам писал. Я об этом и говорю.

– Я забыл, – сказал Бреккет. – Мне самому до сих пор как-то непривычно. Правда, толку от неё было мало, – с горечью добавил он. – Последние три года себе в убыток торговал. И держался-то я за неё только потому, что всё-таки, как-никак, а собственное дело. – Он невесело засмеялся. – Да ты расскажи о себе. Почему ты без работы?

Джесси вдруг заволновался. – Об этом после, Том, мне надо с тобой кое о чём поговорить.

– С Эллой не ладишь? – встревоженно спросил Бреккет.

– Да брось ты! – Джесси выпрямился. – И как это тебе в голову могло притти! Да мы с Эллой… – он засмеялся. – Я в ней души не чаю, Том. Другой такой не найдёшь. Я только Эллой и живу, Том.

– Ну, виноват. Забудем об этом. – Бреккет неловко засмеялся и посмотрел в сторону.

Эта вспышка чувства, обнажённого, страстного, взволновала его. Бреккету мучительно захотелось сделать что-нибудь для них. Такие хорошие люди – жизнь слишком круто обошлась с ними. Элла сама такая же, как этот юнец, – застенчивая, мягкая.

– Слушай, Том, – сказал Джесси. – Я ведь не зря к тебе пришёл. – Он запустил руку в волосы.

– Эх, дружок, – простонал Бреккет. Он ждал этого. – Я многим помочь не могу. Тридцать пять долларов в неделю – и ведь за это спасибо говоришь.

– Я знаю, знаю, – заторопился Джесси. Он снова почувствовал то сладостное, лихорадочное волнение, которое охватило его рано утром. – Деньгами ты не можешь помочь, это я знаю. Но мы видели одного человека, он работает у тебя. Он был у нас в городе. Сказал, что и для меня работа найдётся!

– Кто это?

– Почему же ты сам не написал? – с упрёком воскликнул Джесси. – Я как только услышал, так сразу собрался. Две недели шёл, как сумасшедший.

Бреккет громко застонал. – Пешком из Канзас-Сити ко мне за работой?

– Конечно, Том! А как же иначе?

– Господи-боже! Какая же сейчас работа, Джесси! У нас затишье. Да и нефтяного промысла ты не знаешь. Надо быть специалистом. У меня здесь есть приятели, но сейчас и они ничем не помогут. Да будь хоть малейшая возможность, неужели я бы не попросил за тебя.