Фараон Эхнатон

Чувствуя, что почва уходит из-под ног, фараон решил ввести в стране военную диктатуру, стать диктатором. Но этот указ, который он не успел разработать до конца, представляется скорее актом отчаяния, судорожной попыткой удержаться у власти, стабилизировать любой ценой положение. Ну, а если бы Эхнатон не умер, если бы указ был введен в действие, достиг бы он своей цели, удалось бы ему превратить Кеми в военный лагерь? Вряд ли, ведь его авторитет, власть, влияние были сильно подорваны. Скорее всего, если бы правитель Кеми не скончался от сердечного приступа, он был бы свергнут, убит заговорщиками. Все шло к этому. Но фараон умер естественной, не насильственной смертью, и с его уходом рухнуло все созданное им. Культ светозарного Атона прекратил свое существование. Египтяне вновь обрели своих прежних богов. Новый славный город Ахетатон перестал быть столицей Кеми. Все это произошло в результате гражданской войны, вспыхнувшей после смерти Эхнатона. Ненадолго трон займет красавец Тутанхатон, ставший Тутанхамоном после того, как был низвергнут культ бога Атона. Этот юноша, женатый на дочери Эхнатона Анхесенспаатон (известной также под именем Анхес-ан-Амун), упоминается в романе. Пройдут века. Много веков. Тысячелетия. И в начале 20-х годов нашего столетия, в Долине царей в Египте будет обнаружена гробница Тутанхамона, а в ней всемирно известная теперь мумия зятя (а по мнению некоторых ученых, сына) Эхнатона, умершего в восемнадцатилетнем возрасте. Археологическая сенсация века.

Интересно дан в романе и образ жены фараона Нефертити, чей раскрашенный скульптурный портрет из розового песчаника, такволнующе напоминающий чем-то облик современной женщины, принадлежит к числу самых замечтельных произведений древнеегипетского искусства. О создании этого бюста в мастерской Джехутимеса рассказано в романе довольно подробно. Автору удалось зримо передать обаяние, необыкновенную женственность Неферити, органично сочетавшиеся в ней с умом, проницательностью. В течение всех пятнадцати лет, которые эта «настоящая женщина из женщин», с таинственно-многозначительной улыбкой, как бы предвосхитившей за многие столетия улыбку Джоконды, прожила со своим мужем, она была его единомышленницей и верной помощницей, одобрявшей все его преобразования. Она поддержала культ солнцеликого Атона, была убежденной противницей войн, сторонницей миролюбивой политики, проводимой ее августейшим супругом. Эта очаровательная женщина была наделена поистине мужской выдержкой, волей, силой характера. Как стоически перенесла она разрыв с фараоном, провозглашение соправительницей царской наложницы Кийи! Устранение от дел Нефертити отрицательно сказалось на положении Эхнатона. Он сам, не ведая того, нанес себе удар. Роль Нефертити при дворе, в решении государственных вопросов была велика. Это отметил старый жрец Эйе: «Я очень сожалею о разрыве с царицей. Нафтита была опорой. Ему. Всем нам…»

И далее Эйе размышляет: «… Нафтита — не проста царица. Она была душою того дела, за которое боролся фараон. То, что Эхнатон оставил Нефертити, предав ее опале, было только на руку его врагам.. укрепило их позиции. Ведь „тыквоголовый“ лишился, в сущности, единственного неподкупного друга, советчика, которому мог всегда доверять.

В романе четко обозначен водораздел: с одной стороны, фараон, его окружение и с другой — враги, недоброжелатели. Образы противников Эхнатона выписаны автором ярко и убедительно. Одна из самых колоритных фигур — Нефтеруф, с появления которого в новой столице на берегах Хапи и начинается повествование. В нем клокочет ненависть к фараону, и для этой ненависти у него есть веские основания. Вспомним, кто такой Нефтеруф. Он из знатного, рода, жившего из поколения в поколение в прежней столице Кеми — великом городе Амона Уасете. Фараон жестоко расправился с его родными и близкими, с ним самим, сослав его в золотые рудники. Нефтеруф говорит красавице Ка-Нефер: «Множество знатных людей испытывало горечь изгнания и вкус каторжной жизни в горах, пустынях и на морях.. Я жил и клялся отомстить». И вот бывшему аристократу из Уасета Усеркаафу (таково его настоящее имя), который, добывая золото для фараона, «ел землю под землей», удалось бежать вместе с девятью каторжниками. Он прибыл в Ахетатон, чтобы вступить в единоборство с фараоном. Натура страстная, цельная, необузданная, могучий, сильный человек, готовый расстаться с жизнью ради осуществления поставленной перед собой цели, — таким предстает Нефтеруф на страницах романа.

Совершенно иным выглядит руководитель оппозиционной партии, действующей в глубоком подполье, глава заговорщиков Шери, потомок великого рода, с которым тоже расправился фараон. Весь он — воплощение выдержки, хладнокровия, полная противоположность пылкому, несдержанному Нефтеруфу. Напомним, что говорит о нем Ка-Нефер: «Шери никогда не пойдет прямо, подставляя грудь вражеским стрелам. Он попытается обойти укрепленные места. Он отыщет тропы, по которым никто не хаживал». К Шери, вождю невидимой, тщательно законспирированной оппозиции, стекаются все противники фараона. Он умело использует то обстоятельство, что против Эхнатона настроены самые различные слои египетского общества: и бывшие аристократы, представители знатных фамилий Уасета, Мен-Нофера, Ей-н-ра, многих из которых фараон сослал на каторгу, и лишенные привилегий, униженные жрецы Амона, и люди из народа — немху, чей удел — нищета и бесправие. Шери осторожен, осмотрителен в своих действиях ипоступках, но он твердо решил не сворачивать с избранного пути, довести дело до конца, его девиз, ставший девизом всех заговорщиков; «Жизнь или смерть!»

Запоминаются и образы рядовых участников заговора против фараона, и прежде всего Ка-Нефер, жены ваятеля Ахтоя, и старика Сеннефера, парасхита, вскрывающего трупы и освобождающего их от внутренностей для последующего бальзамирования Не случайно примкнула Ка-Нефер к оппозиционной партии. Она многим обязана Шери: когда ей было двенадцать лет, ее выкрали вавилонские купцы, и родовитый аристократ спас ее из плена. Но только ли это, только ли чувство благодарности и признательности заставило молодую красивую женщину примкнуть к Шери, к заговорщикам? Очевидно, нет. Ведь мать Ка-Нефер была хеттитка (а хетты — враги Кеми, которые вели постоянные, не прекращавшиеся в веках войны против Египетского государства), отец же — отважный воин из Мен-Нофера, города, навлекшего на себя гнев фараона. Вполне достаточна для того, чтобы Ka-Нефер сознательно присоединилась к заговору. Шери безгранично доверяет Ка-Нефер, понимая, что она не может стать отступницей, предать их общее дело. Жажда мести фараону привела в ряды оппозиций и терпеливого и мудрого старика Сеннефера.

Характерно, что к оппозиционной партии примкнул начальник дворцовой стражи Маху, «живая плеть фараонова», человек жестокий и коварный, чьи руки обагрены кровью бесчисленных жертв. Он предал Эхнатона, перед которым изливается в льстивых заверениях. Это лишний раз говорит о том, как ненадежно окружение фараона.

Заговор против Эхнатона вырисовывается в основном как заговор опальной египетской знати, думающей прежде всего о собственных интересах, о восстановлении утраченных богатств и привилегий. Сами заговорщики и не скрывают этого. Так, их вождь Шери вполне откровенно заявляет: «Там, где замешан народ, — не жди ничего путного. Речь идет о вполне определенной веши: о беспощадной мести людей знатных и славных, униженных и ославленных фараоном-ублюдком».

Антагонистом фараона представлен в романе главный военачальник — сорокапятилетний Хоремхеб. Он словно живое олицетворение грубой силы, ненасытного честолюбия. Хоремхеб — солдафон. Хоремхеб — война. Ему «чудится Кеми в образе подводного хищника. Кеми, пожирающее соседние земли. Соседние государства. Соседние народы…» Сколько таких хоремхебов, обуреваемых жаждой насилия, жаждой крови, агрессий, экспансий, появлялось на исторической арене в последующие тысячелетия, вплоть до нашего времени! Зловещий образ главного военачальника написан одной краской. Но он исторически и психологически достоверен. Хоремхеб возглавляет во дворце военную партию; бездействие фараона выводит его из себя, он требует войны… Суть этого человека раскрывает царедворец Пенту, который, как мы помним, открыто заявляет ему: «Ты готов ввергнуть страну в военное бедствие, лишь бы удовлетворить собственное честолюбие. Оно у тебя алчное, Хоремхеб! Оно готово проглотить весь мир. Такое оно алчное!» Возможно, умудренный опытом царедворец, привыкший скрывать свои мысли, в действительности не говорил бы так прямо и резко. И все же в словах его заключена беспощадная правда. Ибо именно таков Хоремхеб. Эхнатон давно уже раскусил своего «военного министра». Он говорит о нем Семнех-ке-рэ: «Этому чудовищу мерещится только война… Он спит и видит — войну. Ему безразлично, с кем воевать. Лишь бы воевать. Гнать рекрутов в Азию. Везти им пищу и вино. Убивать и чужих и своих…»