Золотой век

Тщеславный и самолюбивый Потемкин несказанно обрадовался, когда родовитый князь и притом отец княжны Наташи обратился к нему с просьбою.

— Все, что зависит от меня, князь, конечно, будет сделано в пользу того офицера, за которого вы ходатайствуете… Из моего глубокого уважения к вам я буду просить императрицу, но все же, князь, мне хотелось узнать, какое отношение офицер Серебряков имеет к вашему дому… — со вниманием выслушав князя Полянского, спросил у него Потемкин.

— Разве это нужно?

— Я… я просил бы вас, князь!.. Но если это тайна, то…

— Какая тут тайна: он жених моей дочери…

— Как?! Офицер Серебряков, замешанный в Пугачевском деле, притом нарушитель воли императрицы, который сидит теперь в каземате крепости… И вы, князь, называете его женихом княжны Натальи Платоновны, вы шутите?..

— Нисколько не шучу, Григорий Александрович, даже скажу вам откровенно, мне и самому не по нарву такой зятек, да что поделаешь, выбор дочери, ее желание.

— Вот что… стало быть, княжна Наталья Платоновна…

— Влюблена в Серебрякова, о другом женихе и слышать не хочет!..

— Странно, родовитая княжна-красавица — и арестант-офицер!.. Какая громадная противоположность.

— Называть Серебрякова арестантом, генерал, вам не след… Это название он терпит так же напрасно, как и другие несчастия, обрушившиеся на его голову!.. Повторяю вам, Серебряков не виновен ни в одном из тех преступлений, которые на него возводят! — проговорил князь Платон Алексеевич и резко добавил:

— Вы можете не верить моим словам, можете не принимать участия в Серебрякове, но так же при мне не должны отзываться о нем в таком пренебрежительном тоне, хоть из уважения ко мне, потому что Серебряков жених моей дочери!..

— Вы, кажется, князь, обиделись на меня, прошу извинить, если мои слова показались вам обидными… Но верьте, князь, мое глубокое уважение к вам и вашему дому вынуждает меня вступиться за того офицера, которого вашей дочери угодно было выбрать себе в женихи… И опять повторяю, что все то, что от меня зависит, я сделаю в его пользу…

Князь Полянский успокоенным и обнадеженным покинул Потемкина.

А тот, проводивши князя, громко с досадой проговорил:

— О, как бы я желал быть на месте этого офицера и с удовольствием бы свой кабинет на время променял на каземат Шлиссельбургской крепости… Любовь княжны вознаградит за все!..

Княжна Наташа решила сама переговорить с Потемкиным и попросить его за Сергея Серебрякова.

Ей хорошо было известно, что участь ее возлюбленного зависит всецело от фаворита императрицы.

Для этого княжне представился удобный случай.

Как-то Потемкин приехал к князю Полянскому.

Самого князя в то время не было дома… Он уехал с княжной Ириной Алексеевной в Александро-Невскую лавру; княжна Наташа оставалась одна дома и была в большой нерешимости: принять ли ей Потемкина или нет.

— Надо принять, может, мне удастся сделать что-нибудь для Сергея Дмитриевича, — решила княжна.

— Папа и тетя уехали в лавру, и я одна домовничаю! — с милой улыбкой проговорила Наташа, встречая в дверях всесильного Потемкина.

— Княжна, вы так добры, вы доставляете мне удовольствие видеть вас, говорить с вами; может, вы не желали принять меня, княжна, то скажите, и я сейчас же…

— Зачем вы так говорите, Григорий Александрович. Если бы я вас не захотела принять, то и не приняла бы… Напротив, я рада вашему приезду.

— Рады? О, я безмерно счастлив, княжна! Ваши милые слова подают мне надежду…

— Какую?

— Что вы не будете со мной так строги, княжна!

— А вы, Григорий Александрович, находите, что я с вами строга?

— Не всегда, но бывает… Кстати, княжна, почему вы вчера не были на придворном балу?

— У меня болела голова.

— Императрица заметила ваше отсутствие, княжна.

— О, я так благодарна ее величеству!..

— Я сегодня же скажу императрице причину вашего отсутствия.

— Я вам буду благодарна, Григорий Александрович.

— Смотрите на меня, княжна, как на вашего покорнейшего слугу, всегда готового жертвовать вам даже… даже… своею жизнью!.. — страстно проговорил Потемкин, приготовляясь пасть на колени перед княжной и признаться ей в своей любви.

Княжна не могла не заметить этого. Это было ей неприятно, и, чтобы скрыть свою досаду, она, улыбаясь, промолвила:

— Удивляюсь я на вас, Григорий Александрович, как вы дешево цените свою жизнь!..

— Повторяю вам, княжна, что я готов жертвовать…

— Довольно, Григорий Александрович… Я не требую от вас никаких жертв, но все же хочу воспользоваться вашею добротой и обратиться к вам с просьбой…

— Ко мне с просьбой, княжна?!. Приказывайте…

— Не приказываю, но прошу.

— Я обещаю вам выполнить все!..

— Даете слово, Григорий Александрович?

— Да, княжна, клятвенно!

— Вам уже папа говорил про офицера Серебрякова, просил за него, ведь так?

— Да… да… припоминаю… Ну, и что же, княжна?

— Я тоже хочу быть за него просительницей.

— Вот что, — сквозь зубы процедил Потемкин, и на его лице выразилось неудовольствие и досада.

— Вы дали мне слово, генерал.

— Что же я должен сделать для офицера, которым вы так интересуетесь, княжна?

— Немногое.

— Именно?

— Объяснить императрице невиновность Серебрякова.

— Простите, княжна, вы хотите многого, слишком многого.

— Вы находите?

— Как же я буду объяснять императрице невиновность Серебрякова, не зная, виновен он или не виновен? Кроме того, императрица уверена в его виновности. Серебряков скрыл письмо ее величества и был сообщником Пугачева!

— Зачем вы, генерал, так говорите? Зачем клеймите таким страшным словом человека, виновность которого вы не знаете, как вы сейчас сами сказали! — с горьким упреком проговорила молодая девушка.

— Простите, княжна, против Серебрякова так много улик. По рапорту князя Голицына, Серебряков находился у Пугачева или у другого какого-то мятежника в писарях… От этого, кажется, он и сам не отпирается…

— Так вы не можете ему помочь?

— Прежде чем ответить на это, позвольте мне, княжна, задать вам один вопрос…

— Спрашивайте!..

— Какое отношение вы имеете к судьбе этого офицера?..

— Вы хотите знать?.. Хорошо, я вам отвечу: он мой жених!

— Вот что, — хмуро и с неудовольствием проговорил Потемкин.

— Вы, кажется, удивляетесь?..

— Даже больше: я поражен!..

— Чем, генерал?

— Я не знал, что у княжны Натальи Платоновны Полянской есть жених арестант, бунтовщик, изменник!.. — со смехом проговорил Потемкин.

— Вы забываетесь, генерал!

— Простите, княжна, я привык людей называть тем именем, какое они заслуживают!..

— Серебряков не заслужил, не заслужил!

— Простите, может, я был несколько резок, может, ваш жених и не виновен в том, что был соучастником Пугачева, но все же он виновен в утайке письма императрицы…

— И в этом нет его вины!

— Однако, княжна, довольно о Серебрякове. Помочь ему я, к сожалению, ничем не могу. Императрица на него очень разгневана, и едва ли он скоро выйдет из крепости.

— Неправду вы говорите, Григорий Александрович, неправду. Вы можете помочь Серебрякову, но не хотите.

— Да, княжна, вы отгадали. Я могу помочь ему, но не хочу.

— Почему же, почему?

— Вы его любите, вот почему.

— А вам-то что?

— Княжна, как будто вы не знаете?

— Не знаю, — меняясь в лице, тихо ответила княжна Наташа, опуская свою хорошенькую головку.

— Я… я вас, княжна, тоже люблю! Видите, я у ваших ног! — Потемкин опустился перед княжною на колени.

— Встаньте, генерал, я, кажется, не подала вам повода оскорблять меня. Вы забылись, вам напомнить надо, что вы говорите с княжной Полянской. Вы так увлеклись, я сейчас вам пришлю стакан воды, прощайте.

Княжна Наташа, с достоинством проговорив эти слова, кинула взгляд, полный презрения, на ошеломленного Потемкина и вышла.