Мальчики с бантиками

дернул из боевого зажима трубку телефона и говорю:

- Гиропост - мостику: исправно вошел в затухающие колебания. Времени у нас в обрез, так я разогнал "шарик" как можно ближе к меридиану - вдоль Кольского залива.

- Можно быть спокойным?, - спросил сверху штурман.

- Будьте спокойны, - отвечал я.

- Тогда сбегай на камбуз. Пообедай... Слышишь?

- Некогда! Потом...

Прозвенели звонки общего аврала - к съемке с якоря! Глянул на часы. Через пятьдесят минут гироскоп наберет нужную скорость. От компаса, как от живого существа, исходило приятное живительное тепло... Вот опять звонок:

- Мостик - гиропосту: врубай репитеры!

Да. Пока что курс может давать только матка, а надо, чтобы ее показания были отражены на репитерах - на мостике, на датчиках ПУАО, в рубках управления. Эту сложную работу согласования репитеров с маткой я проделал уже с помощью штурмана. Где-то на репитерной станции меня разочек тряхнуло током, но такие вещи с нашим братом случаются. А темное пятно на пальце от укола током исчезло у меня через три года после войны. Сторожевик уже шел в океан, минуя скалистые берега. Повинуясь штурману, я наконец-то рискнул оставить гиропост - отправился на камбуз.

- Где тут, - спрашиваю, - для меня обед оставили?

- Садись, - сказали коки. - Сейчас отвалим.

Я присел на краешек узкого, как в купе вагона, столика и удивился. Обычно матросы едят ложкой из пузатых железных мисок. А тут передо мною водрузили тарелку с ножом и вилкой, как в ресторане. В окружении жареной картофельной стружки дымился какой-то очаровательный бефстроганов.

- Ребята, - говорю я кокам, растерявшись, - вы меня с кем-то путаете. Я ведь только юнга... Юнга Эс Огурцов из БЧ-один.

- Трескай без разговоров, - был ответ. - Штурман велел дать тебе с офицерского стола. Ты же - гость!

Мне стало смешно: утром хлебал баланду на гауптвахте - и вдруг такое! Я съел все, что дали, а под конец обеда сторожевик стало покачивать, перед нами уже распахивался океан. Побежал обратно в гиропост, и вовремя прибежал. Иллюминатор, лежащий на сторожевике близ ватерлинии, собрал полную капельницу, и теперь забортная вода струилась по переборке прямо на койку. Привык я к своему днищу на эсминцах, где нет ни одного иллюминатора, и оттого с непривычки плохо задраил барашки.

Зайдя в Мотку, сторожевик открыл огонь всем бортом. Он бил по скрещениям фронтовых шоссе, где копилась техника противника. Тогда мы еще не знали, что это была артподготовка к общему наступлению на врага в Заполярье. От пальбы часто содрогалась палуба. Прямо над моей головой шарахнула баковая пушка, и графин на залпе выпрыгнул из своего гнезда вдребезги! Система артнаводки зависела от верности работы гирокомпаса, так что в точной стрельбе сторожевика была отчасти и моя заслуга. Потом мне, как участнику наступления, выдали именную книжечку с приказом Верховного Главнокомандующего, и мне уже не пришлось возвращаться на гауптвахту, чтобы досиживать те сутки, которые я не досидел за ношение широченного