Миг власти московского князя [Михаил Хоробрит]
Миг власти московского князя [Михаил Хоробрит] читать книгу онлайн
О жизни и судьбе великого князя владимирского, первого князя московского Михаила Ярославича (? —1248), прозванного Хоробритом (Храбрым), рассказывает роман современной писательницы А. Пановой.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— А мне вот какая мысль покоя не дает, — сказал он, — кто ж нам на подмогу придет? Ведь у Киева давно прежней силы нет, Рязанское княжество, почитай, более всех от поганых пострадало, и даже новгородцы теперь отложиться хотят. С кем же, если понадобится, нам против Орды встать?
— Ты, князь, зря союзников ищешь. Брат твой давно, видать, понял, что теперь с татарами не воевать, а уживаться надобно. Так и Ярослав Всеволодович дело вел, — ответил Северьян.
— Да, мы с Александром перед его отъездом об этом долгую беседу вели. Он мне еще тогда говорил, гляди, мол, легаты папские к нам зачастили, к отцу послов засылали, и его самого уговаривать пытались, чтоб с ними подружился. Даниилу Галицкому корону обещали за то, что в союз с папой Иннокентием вступит. Дескать, папа только о том и мечтает, как бы нашим князьям помочь с погаными разделаться.
— Так кто ж такому поверит, — удивился Никита.
— Находятся. Верят, — ответил на это Михаил. — Я тоже верить хотел, а брат разуверил. Сказал, что, мол, где это видано, чтобы враги без дальнего умысла помощь свою предлагали. Наверняка как до дела дойдет, забудут об унии своей, и останутся русские полки один на один с туменами ордынскими. Лягут наши витязи в землю сырую, а тут как тут и помощники объявятся и без хлопот в городах и весях наших свои порядки заведут.
— Жаль только, что не все так далеко глядеть могут, как Александр Ярославич, — вздохнул Северьян и опять поправил упрямую белую прядь. — Я, сказать по правде, тоже поначалу взъерепенился, как это, мол, с нехристями дружбу водить. А он мне строго сказал, что не о дружбе речь идет, а о том, чтобы силы копить. Нынче в Великом Новгороде я такого о князе понаслушался, что до сих пор обида за него не прошла. Он‑то как в воду глядел, полезли доброхоты из всех щелей. Так уж хочется им с папой подружиться. А князь говорил, дескать, Батыга пришел, пограбил земли наши и удалился в свой Сарай–Бату, сидит там и в дела наши не вмешивается. Живите‑де как знаете, молитесь кому хотите, только мне дары шлите. А латиняне и добро заберут, и в душу влезут, и на земли наши хозяевами усядутся. С того разговора и я так думать стал, — закончил гость свою поучительную речь.
— Да и я о том же с братом говорил, убедил он тогда меня, — согласно кивнул князь Михаил, — уверовал я в то, что другого пути пока нет у нас.
Возможно, разговор продолжался бы и дальше, только в тот миг, когда все его участники замолчали, обдумывая сказанное, вспоминая князя Александра, так давно находившегося в Орде, из‑за двери раздался какой‑то грохот.
— Никак, Макар во сне с лавки свалился, — усмехнулся князь Михаил и тут только глянул в неприкрытое ставнями окошко, за которым серело предрассветное небо. — Эка мы с вами засиделись. Подниматься скоро, а мы и не ложились.
— Отоспимся, князь, — сказал Северьян примирительно, — когда‑то еще так повидаться да поговорить случай представится?
Почти седмицу пробыл Северьян в гостях у московского князя, вели они с ним и долгие беседы, и на вежи забирались, чтоб город с посадом с высоты осмотреть, и за трапезой сиживали, но как только чуть стали подсыхать дороги, гость заторопился в путь. Тосковал он по семье, оставленной во Владимире, где, как и Великом Новгороде, не больно‑то привечали людей, близких к князю Александру.
Распрощался Михаил Ярославич с Северьяном и сам с небольшим отрядом собрался в путь, решив наконец‑то объехать весь свой небольшой удел. Хотел было отправиться в путь и посадник, но князь, сославшись на трудности похода, приказал ему остаться в городе. Однако, уловив, что своим вполне объяснимым отказом обижает боярина, он, немного поразмыслив, обратился к нему за помощью, попросив составить подробный чертеж доставшегося ему удела.
Василий Алексич старательно выполнил княжеский приказ, вспомнив давние времена, когда, кое‑как устроившись в Москве, объехал опустошенный край. Испещрив большой лист пергамента линиями, кружками и замысловатыми загогулинами, рядом с которыми он бисерным почерком писал известные ему названия весей, болот, речушек и урочищ, посадник через несколько дней гордо преподнес свой труд Михаилу Ярославичу. Князь был поражен столь подробным описанием, искренне благодарил отличившегося и удивлялся, как до сих пор не догадался попросить сделать такой чертеж.
Княжество, которое Михаил Ярославич часто представлял мысленно, теперь словно наяву раскинулось перед ним. И чем дольше он читал надписи, чем дольше вглядывался в кривые линии, тем сильнее его охватывало желание поскорее посмотреть, что на самом деле скрывается за этими линиями. Хотел он узнать, глубоки ли Сетунь и Пресня, какая рыба водится в Рыбинке и Хапиловке, много ли на самом деле раков в Рачке, а соболей в Собольем овраге, что это за речка Черногрязка с Синичкой и по какой такой причине назвали речушку Золотым Рожком, ну и, конечно, в каких лесах больше зверя.
Выехав в путь с полусотней гридей, князь первым делом навестил Захара, младший сын которого уже не раз сопровождал выезжавшего на ловы Михаила Ярославича и немало способствовал тому, что тот неизменно возвращался в город с богатой добычей. Старик с радостью встретил гостей. После скромной трапезы князь разложил на вытертом насухо столе чертеж. Захар с сыновьями Данилой, Егоршей и Потапом с нескрываемым интересом разглядывали его, безмолвно шевелили губами, разбирая надписи, тыкали пальцами в пергамент и тихо переговаривались меж собой.
— Верный чертеж тебе, Михаил Ярославич, посадник смастерил, — наконец, оторвав взгляд от стола, на правах старшего заявил важно Захар.
Князь, все время с любопытством поглядывавший на сосредоточенные лица мужиков, согласно кивнул, но для порядка спросил:
— А вы, может, поболе знаете? Так не грех тогда дополнить сей чертеж. А?
— Знамо дело, с тех пор, как посадник земли объезжал, много воды утекло. Речек‑то новых не прибавилось, — начал важно Захар.
— Может, болот помене стало? — с усмешкой перебил его князь. — А то куда ни глянь — кругом топи: то Горелое болото, то Сукино, то Козье, то еще какое Может, хоть река Москва прямее стала?
— Э нет, князь, — лукаво потянул Захар, — Москва она такая же змеистая. Да и трясин не убавилось все на месте пока. Бабы да ребятишки как и прежде ягоду с болот сбирают, а мужи по окраинам болотин зверя бьют. А вот починки кое–где выросли, — сказал старик и глянул на Потапа, который сразу же ткнул пальцем в чертеж:
— Вот тут, тут и тут тоже избушек наставили.
— Слыхал я, что здеся рязанцы обустроились, — указал темным пальцем Потап на белое пятно недалеко от линии, которая обозначала границу княжества, посмотрел исподлобья на князя и снова замолк.
Упомянув о рязанцах, заговорили о соседнем Рязанском княжестве, о его стольном городе, который так и не смог возродиться на старом месте. Захар с гордостью заметил, что Москва, которой тоже досталось от Батыева воинства, стоит там, где стояла. Посмотрев на князя, он сказал важно:
— Уж теперь хороша, а глядишь, краше прежней будет.
Все с ним согласились, поскольку из собравшихся один он хорошо знал Москву ту, Добатыеву, и мог со знанием дела говорить о произошедших с тех пор изменениях.
Вместе со всеми кивнул и князь, хотя подумал совсем не о красоте своей столицы, а о незабытом Владимире, с которым Москву даже грех было сравнивать. Он вздохнул печально, а Захар, решивший, что гость печалится о судьбе главного города своего княжества, поспешил успокоить:
— Никто и думать не думал, что Москва так быстро воспрянет. Но видать, прикипели души к ней. Почитай, все, которые целы остались, на свои обжитые места вернулись. Вон и из других краев люди тянутся. — Довольный, что его внимательно слушают, Захар провел крючковатыми пальцами по бороде, облизнул сухие губы и продолжил, глядя на князя: — Вишь, Михаил Ярославич, домов‑то сколько понастроили. Ей–ей, поболе прежнего. Коли так дело пойдет, скоро и мы у самой московской околицы окажемся.