Блаженство по Августину (СИ)

Вполне достаточно в ближних иметь мать и сына. К тому же для пущей и сущей семейственности в Африке найдется замужняя сестра, и младший брат из пехоты перешел служить на флот в Остии уже в чине центуриона.

Кто благовестно нам мать, кто сестры и братья наши?..

Безмятежное и благодатное существование в Кассикиакуме братской духовной общины единомышленников во многом обеспечивал за счет наличных средств Скевий Романиан. Вольно ему гораздо чаще других туда-сюда деловито ездить в Медиолан, добиваясь возмещения ущерба от злонравия враждебных человеку бессердечных волн и безмозглых ветров. Но в любомудрый досуг остальных он тоже вносил немалый умственный вклад.

Скевий даже иногда брался за обязанности секретаря-либрария. Хотя в основном этим занимался Клар — раб-чтец Моники. В пополуденные и вечерние часы Клар добросовестно записывал философские реплики и ремарки семи-восьми собеседников, ежедневно заседавших за обеденным столом.

А с утра пораньше Аврелий эти записи правил, дополняя и развивая содержание вчерашних и позавчерашних бесед. Поди, выходит нечто сходное с диалогами эпигонов-платоников и их афинского корифея. Диалог есть диалог, что у Платона, что у прочих, любомудро вопрошающих, утверждающих, отрицающих или восклицающих.

Кроме того и в контраст он приступил к написанию трактата «Против академиков». Благодатно и сообразно общему философскому духу, царившему в Кассикиакуме, исполу завершил высокое рассуждение «О музыке», где, разумеется, речь не идет об авлетике, игре на дудках и на флейтах, если натурфилософски затрагиваются принципы гармонического движения космических светил в интервалах кварты, квинты или октавы.

Принялся он также набрасывать промежуточные заметки к философским трактатам «О порядке», «О блаженной жизни», «О бессмертии души». В них прекрасно поместилось кое-что из содержания недописанного и незаконченного им в картагской молодости, как он сейчас понимает, в целом весьма незрелого, греховного и святотатственного опуса «О прекрасном и соответственном».

На прекраснейшее здоровье, кстати сказать, грех жаловаться, несмотря на холоднющую лигурийско-медиоланскую стужу осенью и зимой. Но доброжелательные люди медиоланцы научили порядком зябнущего южного выходца поддевать под две зимние туники жуткое легионерское одеяние бракарум в виде широчайших труб для ног и обширного мешка для укутывания живота и чресел.

Если потуже зашнуроваться, подпоясаться, то ходить в этаком безобразии, носить его можно, передвигаясь в пешем хождении; даже на коня в нем вполне способно взобраться и совершить небольшую поездку — верхний ум проветрить, если задняя, тебе, умственность ничуть не замерзает.

Но все-таки холодно. Оттого должно быть, на январских идах Аврелий страшно застудил зубы на обе челюсти. Три дня и три ночи невыносимо страдал, покуда Бог не помог. Ехать в Медиолан к зубодерам уж очень нежелательно, тогда он попросил друзей, мать и сына написать его имя на восковых дощечках и всем вместе помолиться за здравие и спасение несчастного.

Помниться, давным-давно нянька Эвнойя нечто подобное бормотала об этом народном христианском методе избавления от зубной муки…

Сам говорить страдалец уж не мог, и рта не отворял от боли, потому написал умоляющую просьбу на табличке.

Исстрадавшийся Аврелий с замиранием сердца ждал чуда, и оно свершилось. Боль, как будто бы Божьим повелением сняло. Недавний мученик мгновенно ожил, воскрес и даже немножко испугался. За какие такие заслуги ему вдруг эдакая благодать? Ни тьмы в глазах, ни скрежета зубовного?.. Не стоит он таковских хлопот в благорасположении Господнем…

В мартовские ноны Моника со всеми принадлежащими ей домочадцами хлопотливо засобиралась в Медиолан. Поститься и молиться она, конечно, могла бы и в Кассикиакуме, но прошел слух, будто кесарскую власть имущие ариане опять вынашивают злодейские замыслы вооруженной рукой захватить Порциеву базилику, как оно едва не злоключилось в прошлом году. Поэтому мать заново готова отстаивать дело правоверия, проводить в базилике дни и ночи, чтобы умереть со словом Божьим на устах, но не допустить еретического кощунства.

Год назад Аврелий довольно скептически отнесся к денному и нощному бдению католиков, распевавших восточные псалмы в Порциевой базилике. Сомневался он и в реальном существовании некоего святого Порция, если исторически одноименно звали жену республиканца Брута, одного из убийц кесаря Юлия, какая тоже покончила с собой, узнав о самоубийстве мужа.

Нынче же катехумен Аврелий хорошо понимает святые чувства набожной Моники. Ведь скоро и ему трогаться в путь в Медиолан, ждать, пока епископ Амвросий окажет ему великую милость и честь, окрестив его бренное тело и бессмертную душу.

В холодные апрельские календы, чуть оттаяла дорога от утренних заморозков, Алипий и Аврелий с Адеодатом, благословясь, двинулись в город. Остальным друзьям вольная воля, но они втроем решили весь путь благочестиво проделать пешком, словно кающиеся грешники-пилигримы.

Самое начало апреля-то в северной Лигурии — считай что стылая зима в Африке. Зато Алипий решился всю зимнюю дорогу аскетично идти босиком, физически упражняясь в благочестии.

Аврелий ему слегка позавидовал. Но позволить себе такого не мог — очень боялся снова застудить зубы. А куда ж с больными-то зубами принимать крестильную благодать? Вдруг крещение свершится завтра или послезавтра?..

Церковное таинство крещения катехумена Аврелия, вероятно, состоялось в одиннадцатый день на апрельские иды в первый день недели после новолуния на Воскресение Христово. Или же в современном григорианском летоисчислении 24 апреля 387 года нашей христианской эры.

Обряд крещения и владевшие им при этом чувства Августин в «Исповеди» подробно не описывает. Ибо таинство есть таинство, как бы ни трактовать велеречиво, песнопевчески это событие в баснословиях-легендах, в литературной ареталогии или в популярной агеографике.

«Te Deum laudamus» Святого Амвросия Медиоланского наверняка звучал проникновенно и тогда и потом.

КАПИТУЛ XXI

Весной и летом после крещения Аврелий оставался в Медиолане. Пускай его ученики Алипий и Эводий наперебой уговаривали возвратиться в Африку, он все же предпочел хоть изредка видеться и беседовать с Амвросием. Сына Аврелий поместил в грамматическую школу к Верекунду и Небридию. А большую часть дневного и вечернего времени старался уделять религиозно-философским трудам. Потому как на их написание его благословил епископ Амвросий, с удовольствием ознакомившийся с «Диалогами» и трактатом «О музыке».

В сентябрьские иды Амвросий уехал в Аквилею. Этoт отъезд он ему объяснил нежеланием встречаться с узурпатором Максимом, перешедшим через Альпы и направлявшимся со всем воинством в Медиолан. В неотвратимости гражданской войны между западным узурпатором Максимом и кесарем Востока Теодосием епископ Амвросий был полностью убежден и решил переждать в некоторой безвестности смутное тревожное время. Заодно и закончить вне мирской суеты и политических треволнений свой фундаментальный труд «Об обязанностях священнослужителей».

К тому времени кесарь Валентиниан и его мать Юстина уже нашли убежище во владениях Теодосия в греческих Тессалонниках. Факт более чем убедительный.