Два мага

раздо более ужасной смерти. Быть убитым на дуэли – пустяки в сравнении с тем, что предстоит мне в конце жизни.

– И вы знаете, когда наступит этот конец?

– Приблизительно. Он наступит, может быть, очень скоро. В чем он будет состоять – не знаю, но только он будет очень мучителен.

– И вы говорите об этом так спокойно?

– Я говорю так спокойно именно потому, что знаю будущее, и мое беспокойство окажется совершенно напрасным. Я им не изменю ничего.

– Хорошо. Беспокойство окажется напрасным, но если вы знаете будущее, то имеете возможность предотвратить его?

– Может быть, имею...

– И можете изменить свою судьбу!

– Да.

– Отчего же вы этого не сделаете?

– Не хочу.

Бессменный, помолчав, проговорил:

– Итак, вы полагаете, что на нашей дуэли буду убит я?

– Я не сказал этого, – ответил Феникс. – Разве всякая дуэль непременно должна кончиться смертным случаем? Нам нет никакой причины драться непременно насмерть. Мы оба можем остаться целы и невредимы или отделаться пустой царапиной.

– Но вы-то говорите, что уверены, что останетесь целы?

– Да.

– Ну а я?

– О вас я не знаю, потому что не имел случая узнать, что предстоит вам.

– А вы можете это сделать?

– То есть показать вам ваше будущее? Могу! Если вы сделаете мне честь подняться ко мне, когда мы приедем, я покажу вам, что ждет вас.

Бессменный был уверен, что этот окруживший себя странностями и таинственностью граф Феникс хотел только запугать его своим разговором. Сначала он, видимо, желал смутить его, показав, что он – опытный дуэлянт, превосходно владеющий шпагой и пистолетом. Но, когда Бессменный, в свою очередь, доказал ему, что и он умеет держать в руках оружие, тогда таинственный граф решил запугать его своим странным разговором, что-де знает наверняка, что не будет убит. И само предложение графа показать будущее Бессменный истолковал в том же смысле. Он предполагал заранее, что в этом будущем окажется, что он, Бессменный, будет убит рукою графа. Так тот покажет ему, чтобы смутить его.

Но Николай Семенович был не из робких и не из доверчивых. В могущество и всеведение графа он просто не верил и смотрел на предложение Феникса, как на комедию, которую тот предпринял, впрочем, совершенно тщетно. И, чтобы доказать именно эту тщетность, он согласился подняться к графу.

«Пусть показывает что хочет, – думал он, – все-таки я заставлю его драться со мной, а тогда посмотрим, кто кого на самом деле».

Они вошли по устланной ковром лестнице, миновали переднюю со скелетами и стали проходить одну за другой комнаты, убранство которых было полно вкуса и великолепия. Граф шел впереди и указывал дорогу.

– Будьте добры, князь, пожалуйте сюда! – проговорил он наконец, отворяя дверь, отделанную под шелковые обои, которыми были обтянуты стены.

Они вступили в квадратный зал без окон. Огромная лампа, закрытая колпаком из голубой тафты, спускалась с потолка и разливала ровный матовый полусвет, очень приятный для глаз. Огромный турецкий диван занимал одну из