Крушение

Тотчас к нему подлетел гарсон с карточкой всевозможных кушаний и напитков, протянул ее, раскрытую на середине, замер в молчаливом поклоне. Молчал и Шаброль, уйдя с головой в изучение меню. Как обычно, м’сье Шаброль? — с дозволенной долей лакейского панибратства спросил гарсон, средних лет, с малопримечательным лицом типичного и опытного слуги. — Разрешите? Получены свежие устрицы. Обратите внимание на дичь. Куропатки наисвежайшие.

— О Морис! Ты — демон, ты — искуситель. В моем возрасте пора заботиться о фигуре. Впрочем, оставь карточку.

— У русских есть прекрасный обычай. Пока м’сье думает, я принесу м’сье рюмку водки «Смирнофф» и икру «для разгона», для хорошего аппетита.

— А свежая ли икра?

— О м’сье! Настоящий «малосоль»! — Оставив карточку, гарсон исчез.

Удостоверившись, что за ним не наблюдают, Роллан Шаброль рассчитанным коротким движением вытащил из карточки кусочек — с ладонь — рисовой бумаги и так же быстро положил туда свою шифровку.

Гарсон принес рюмку водки и черно-серую икру.

Шаброль лихо выпил водку, зачерпнул ложечкой икру. С удовольствием потянул ноздрями воздух, сказал:

— Ну хорошо, хорошо, Морис. Мне надоело листать вашу раблезианскую библию. Принеси что-нибудь по своему вкусу. Только полегче, полегче, пожалуйста. Бутылочку Шабли, куропаточку и десерт. — И рассмеялся:

— Ты просто кудесник, Морис! Я абсолютно не хотел есть. — Смеясь, он взмахнул рукой, тонкий золотой портсигар Шаброля скользнул по столу и упал на пол.

Гарсон поспешно поднял его.

— Узнай, кто тот, с пробором...

Морис прикрыл на миг глаза, показывая, что понял.

— Благодарю, Морис, — громко сказал Шаброль, раскрывая портсигар и доставая сигарету, — и это тебе зачтется при сегодняшней нашей расплате.

Очень признателен вам, м’сье. Вы балуете меня. — Гарсон чиркнул спичкой и дал прикурить Шабролю. — Я бегу. Вы будете мною довольны, м’сье Шаброль.

— Ладно, ладно, Морис, — поморщился Роллан. — Сочтемся на том свете... Ох уж эта восторженная прислуга!

— Последняя фраза предназначалась тем, кто сидел за ломберным столом.

В ЦЕНТР ЧЕРЕЗ «ДОКТОРА» ИЗ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ОТ «БАЯЗЕТА»

«Штаб, конвой, главнокомандующий, штабной ординарческий эскадрон в Константинополе составляют 109 офицеров, 575 солдат и казаков. Первый армейский корпус в Галлиполи — 9363 офицера. 14 698 солдат; донской корпус — 1977 офицеров, примерно 6 тысяч казаков. Данные о кубанцах, требующие уточнения: офицеров 300, казаков около двух тысяч. При армии находятся более двух тысяч женщин, 495 детей.

Монархический союз (генерал Бискупский, Дурново) разрабатывает европейский заговор с участием русских, германских, австрийских, венгерских монархистов. Готовится меморандум союза держав для восстановления тронов. Союз составляется из военного и политического центра, вождей национальных монархических групп. Русская константинопольская «Лига» готова к действиям. Налаживается связь с Врангелем, позиция которого пока нечеткая.

Ежемесячная смета расходов союза:

Содержание «Военного центра»:

а) жалование — 50 тыс. марок; б) бюро разведки и контрразведки — 35 тыс. марок; в) секретные представители и офицеры связи в Мюнхене, Вене, Будапеште, Ревеле, Риге, Ковно, Белграде, Праге, Софии, Константинополе, Москве — 100 тысяч; г) служба связи — 35 тысяч; д) непредвиденные расходы — 450 тысяч.

Содержание «Политического центра» 450 — 500 тысяч марок по следующим статьям:

а) розыски законного государя, установление связей с его персоной; б) субсидии действительным членам союза; в) связь, переписка и секретное представительство; пропаганда и печать.

Кроме того, испрашиваются средства на поддержку белых кадров за рубежами (обмундировка, пища, жалование, общие расходы) и на территориях советской Белоруссии и Украины.

Задачи: « Троны будут восстановлены, для чего все средства хороши».

Смета утверждена конференцией союза. Хорти уже выдал Бискупскому миллион крон из шести, обещанных для развертывания работы.

Баязет».

Приложение:

«Мы, нижеподписавшиеся, генерал В. Бискупский и полковник М. Бауэр, поручили предъявителю настоящего письма г. Теодору Лакатос поехать в Милан к г. Муссолини, редактору «Popolo d’Italia», и вести с ним, его представителем или с другими лицами переговоры по всем политическим, военным и финансовым вопросам. Мы разрешаем ему сбор или получение денег в наш счет.

Фотокопию документов вышлю обычным путем.

Баязет».

Резолюция на информации:

•Почему молчит Берлин? Проверить. Фотокопии переправить в Англию и Францию».

Заметка на информации:

«Опубликовано в „Times" и „Matin"».

Глава третья. ПОЛУОСТРОВ ГАЛЛИПОЛИ. ЛАГЕРЬ «ГОЛОЕ ПОЛЕ»

1

Пройдя Мраморное море, пароходы «Херсон» и «Саратов» под желтыми карантинными флагами («Забыли спустить, подлецы! За всем надо смотреть самому! Все проверять!») приближались к мелководной Галлиполийской бухте. Пароходы везли лучшие части армии — соединения Первого кутеповского армейского корпуса. Дул набирающий силу норд-ост. Налетал порывами и сек лица холодный дождь. На палубах и мостиках молчали. Цепи пологих гор, серый голый берег, сливающийся со свинцовым небом, рождали ощущение безысходности. Из туманной пелены справа выступали близкие склоны холма, прорезались какие-то развалины, несколько чахлых кипарисов, высокие уцелевшие стены с пустыми глазницами окон, башня и единственный минарет.

— И это город? — разочарованно спросил Кутепов.

— Исторические места, ваше превосходительство! — поспешил высунуться один из квартирьеров, интеллигентного вида полковник Шацкий, которого командующий корпусом не выносил. — В переводе с греческого Галлиполи — город красоты, позволю себе заметить, — добавил он, играя голосом.

— А что вы можете рассказать об этой красоте?

— Именно здесь разъяренный полководец Ксеркс приказал высечь Геллеспонт.

— Его можно понять, а, господа? — перебил Кутепов, оглаживая расчесанную надвое бородку.

Несколько человек из окружения подобострастно хихикнули. Громче всех полковник Шацкий: при всей своей интеллигентности, изысканных манерах и золоченых очках он имел славу классического дурака.

— Разрешите продолжить, ваше превосходительство? — спросил он.

— Разумеется, — буркнул Кутепов. — Развлеките нас историческими экзерсисами, полковник.

— Да-с, господа! — почувствовав внимание, взбодрился полковник. — Тут стояли шатры крестоносцев! И был рынок рабынь! Древняя остановка на пути караванов из Азии в Европу. Расцвет здесь произошел при Риме и потом, во времена могучего Константинополя.

— Что вы все расцвет да расцвет! — опять сердито перебил Кутепов. — От ваших расцветов здесь камня на камне не осталось! Кто может добавить, господа офицеры? — Оглядев своих понурых соратников широко поставленными, монгольскими глазами, Кутепов приказал: — Кто что помнит? Прошу! Коротко. Не размазывая.

На мостике молчали.

— Так я и думал! — констатировал Кутепов. — Продолжайте уж вы, полковник.

Эти места были известны генуэзцам, — обрадовался Шацкий. — Турки, захватившие проливы, построили тут крепость. Во времена Крымской войны французы устроили базу и держали русских пленных — они и погребены тут.

— Короче, — поскучнев, приказал Кутепов.

— Слушаюсь... Русские приходили на Галлиполийский полуостров во времена войны с турками в семидесятых годах прошлого века. Во время Балканской войны сюда сбежалось более двухсот тысяч мусульман — от гнева сербов и болгар.

— По моим сведениям, триста тысяч, господин полковник, — серьезно вставил капитан Калентьев.

— Совершенно справедливо, — не заметив подвоха, согласился Шацкий. — Они грабили жителей-христиан. Город подвергся уничтожению и во времена Великой войны. В пятнадцатом году здесь десантировались англо-французские войска — после артобстрела и бомбометания с воздуха.