Тигр в лабиринте

Тут входная дверь распахнулась, и Скряга Шэнь вместе с поваром выбежали на улицу и увязались за повозкой.

У них в руках были вилки, ножи, ложки, которые они тут же принялись быстро точить о медленно вращаемые колеса телеги.

— Удача-то какая! — кричал повар. — По меньшей мере, две медные монеты сэкономили!

— Мы счастливчики! — поддакивал Скряга Шэнь.

— Навоз! Свежий навоз! — молил старик.

Тут распахнулись другие ставни, и на улицу выглянуло милое личико с парой жарких миндалевидных глаз.

— Красотка Пин, — сказала Толстуха Фу. — У нее есть дешевый халатик, дешевая накидушка, дешевая шляпка, пара дешевых сандалий, дешевая расческа, дешевое кольцо и столько унизительных воспоминаний, что хватит на двадцать жизней вперед.

— Еще! — орал Скряга Шэнь. — Неси все! Мотыги, лопаты — шевелись!

— Что ни день, то райское блаженство, — вздохнула Красотка Пин и закрыла ставни.

— Навоз! Ну, купите свежий навооооооз! — стонал дед.

— Проклятая жара, — произнес мастер Ли и взмахнул веером. — И этот шум, эта жуткая вонь!

— Господин устал и изволит отдохнуть! — завопила Толстуха Фу.

— Подойдет и этот свинарник, — устало сказал Ли Као. Одноглазый Вэн остановился и тростью похлопал Скрягу Шэня по плечу.

— Эй, ты! — прохрипел он. — Тысяча благословений снизошла на тебя, ибо сам

Повелитель Ли из рода Као соблаговолил отдохнуть в твоем жалком жилище!

— Да? — удивленно сказал Скряга Шэнь, и золотая монета упала ему на ладонь.

— Господин Као Ли также требует отдельную комнату для своего спутника Повелителя

Лу из рода Юй!* [12] — снова прорычал Вэн, и вторая монета упала в руки Скряге Шэню.

— Да? — сказал Скряга Шэнь, и за этим последовала третья монета.

— И похлопочи о комнате для козла! — проревел Одноглазый Вэн.

— Твой господин, должно быть, сделан из золота! — воскликнул Скряга Шэнь.

— Нет, — так, между делом, заметил Вэн, — это все его козел.

Спустя несколько минут мы отдыхали в лучшей комнате Скряги Шэня — я, Ли Као, козел и телега с помоями. Фальшивые золотые монеты были запиханы в рыбные головы и протухшее манго, которыми мастер Ли теперь кормил козла. Еще он дал ему чашку касторки, и через некоторое время, порывшись серебряными щипцами в куче дерьма на полу, извлек на свет две сверкающие монеты.

— Что?! — закричал Ли Као. — Всего две? Несчастное животное, да как ты посмел?

Глухой удар в коридоре означал, что подглядывающий за нами Скряга Шэнь упал в обморок. Ли Као немного выждал и, когда наш друг пришел в себя, повторил процедуру.

— Четыре? Четыре золотые монеты? — неистово закричал он. — Жалкое существо,

Великому Ли Као необходимо четыреста золотых монет, дабы жить, как он привык!

Глухой удар сотряс непрочную стену.

В третий раз гнев Ли Као не знал предела.

— Шесть? Всего шесть? Тупое создание, ты когда-нибудь слышал о геометрической прогрессии? Два, четыре — восемь, а не два, четыре — шесть! Я скормлю тебя собакам и отправлюсь в заповедную землю Золотого Зерна за новым козлом!

Очередной звук говорил о том, что Скряга Шэнь еще не скоро придет в себя, и мастер

Ли вывел меня в коридор. Мы перешагнули через распростертое тело, он взял меня за руку и с серьезным видом сказал:

— Послушай, Десятый Бык, если мы хотим вернуться живыми после встречи с прародительницей, ты должен запомнить, что лучшее лекарство от угрызений совести — это ее отсутствие. Перестань думать и убери эту постную мину с лица. С этими словами он взбежал по ступенькам на второй этаж и стал открывать все двери подряд, пока не нашел нужную.

— Кто вы? — вскрикнула Красотка Пин, укрываясь одеялом.

— Меня зовут Ли Као, и у меня есть один маленький недостаток, — ответил мастер Ли с учтивым поклоном. — А это мой уважаемый спутник, Десятый Бык.

— Но что вы делаете в моей спальне? — взволновалась Красотка Пин.

— Я приношу свои извинения, но мой друг собирается провести здесь ночь, — спокойно ответил старик.

— А где Скряга Шэнь?

— Скряга Шэнь, судя по всему, проведет эту ночь с козлом.

— Козлом?

— Да, очень дорогим козлом.

— Очень до… Что ты делаешь? — воскликнула Красотка Пин.

— Я раздеваюсь, — ответил я, ибо был слишком хорошо воспитан, чтобы осмелиться ослушаться приказа такого великого мудреца, как Ли Као. К тому же повиноваться наказал мне и настоятель, который сейчас молился за мою душу.

— Я закричу! — захныкала Красотка Пин.

— Искренне надеюсь. Ах, если б мне снова было девяносто, — с грустью в голосе сказал Ли Као. — Приятной ночи, друзья.

Мастер Ли развернулся и быстро вышел за дверь, а Красотка Пин уставилась на меня.

Шаги старика удалялись, и я улыбнулся этой девушке, чья семья попала в алчные лапы оценщика и чья красота стала ее же проклятием. Отныне она была обречена на жизнь с человеком, все достоинства которого составляли маленькие свинячьи глазки, лысая голова, острый горбатый нос, напоминающий клюв попугая, отвислые губы верблюда и огромные слоновьи уши, откуда торчали пучки жестких седых волос.

— Помогите, — уже тише сказала Красотка Пин.

Звуки внизу предполагали, что Скряга Шэнь занят покупкой козла, касторки и телеги с помоями, и нам с Красоткой Пин выпал случай познакомиться чуть ближе.

В Китае, когда молодые изъявляют желание познакомиться поближе, они обычно играют в игру, которая называется «летящие бабочки»* [13], ибо нет лучшего способа узнать кого-нибудь получше, чем сыграть в игру «летящие бабочки».

— Жри! — заорал внизу Скряга Шэнь.

После знакомства вы переходите к «соединенным пегим зимородкам», и, поверьте, после этого вы непременно станете близкими друзьями.

— Золото! — завопил Скряга Шэнь.

Потом хорошо выпить по кружке вина и обсудить достоинства друг друга, что обычно заканчивается «осенней собакой».

— Жри! — заорал внизу Скряга Шэнь,

Затем юноша играет на лютне, в то время как девушка исполняет танец, который бы вызвал столпотворение, исполняйся он на людях. И это неизбежно приводит к «шести голубям под крышей в дождливый день».

— Золото! — завопил Скряга Шэнь.

Теперь, когда дружба уж точно установлена, остается один шаг до того, чтобы стать близкими друзьями, и лучший способ, разумеется, феникс, порхающий в красной пещере.

— Жри! — заорал внизу Скряга Шэнь.

За этим следует вино, любовные поэмы и «снова летящие бабочки», но уже медленно, спокойно и даже хихикая и шутя. Так продолжается до рассвета, пока вы не успокоитесь настолько, чтобы проверить, например, подлинность золотых монет.

— Что означает этот жуткий запах, о самый совершенный и ненасытный из всех мужчин? — сладко зевнув, спросила Красотка Пин.

— Боюсь, это значит, что сюда идет Скряга Шэнь, о красота весеннего неба, — печально ответил я, поднимаясь с ложа и быстро надевая штаны.

— А что это за шум, о мой мучительно нежный тигр? — спросила Красотка Пин.

— Боюсь, Скряга Шэнь раздает дубинки своим семи полуголодным слугам, о лепесток редчайшей из роз, — вздохнул я, сгребая в охапку мои сандалии, халат, расшитый нефритом серебряный пояс, шапку с жемчужными нитями и украшенный золотом веер.

— Милостивый Будда! А что это за отвратительная масса течет мне под дверь? — закричала Красотка Пин.

— Боюсь, это козлиное дерьмо, о соблазнительница Вселенной. Прощай, — ответил я и выпрыгнул в окно.

На улице меня уже ждал Ли Као. Он прекрасно отдохнул и сейчас одобрительно смотрел на меня. Я нагнулся, он быстро забрался мне на спину, и я ринулся вон из города под дикий крик Скряги Шэня, который истошно вопил: «Верните мне мои пятьсот золотых монет!»