Племянник короля

Хозяйственная деятельность князя Станислава началась вскоре после его неудачной петербургской миссии. Князь вернулся в столицу единственно затем, чтобы представить отчет королю и покончить с самыми срочными делами, связанными с его официальными должностями. Уладив это, он со всей своей свитой отправился в украинские староства с намерением поселиться там на длительное время.

Пребывание магната на восточных землях Речи Посполитой было при тогдашней политической ситуации поступком абсолютно необычным, требующим незаурядной смелости. Следует помнить, что происходило это всего лишь восемь лет спустя после известной «колиивщины», во время которой было убито самым жестоким образом около двухсот тысяч человек. После кровавого восстания украинских крестьян в 1768 году пришло столь же кровавое возмездие. Усмирением руководил лично гетман Ксаверий Браницкий. Воеводы вешали мужиков без всякого суда. Во время массовых казней в Кодне палач отрубал головы над глубоким рвом и сбрасывал трупы вниз. В местечках и деревнях для устрашения жителей натыкали головы и останки четвертованных на колы. Казнь предводителя крестьянского восстания Гонты длилась четырнадцать дней: «В течение десяти дней из него ежедневно вырезали кусок живого тела, на одиннадцатый отрубили ноги, на двенадцатый – руки, на тринадцатый – вырвали сердце, на четырнадцатый – отрубили голову». Вся Украина была залита кровью и дымилась от пепелищ. Задушенный революционный порыв клокотал под землей и время от времени давал о себе знать глухим рычанием. В местностях, где недоставало сильных воинских отрядов, по ночам горели помещичьи усадьбы и раздавались крики убиваемых. Ни один богатый польский шляхтич не осмеливался даже заглянуть в свои украинские владения. Атмосферу террора и ужаса поддерживали и нагнетали экономы и управляющие магнатскими имениями; войдя во вкус безначального правления, они отнюдь не желали возвращения своих хозяев. В результате земли без хозяйского глаза приходили в состояние еще большей запущенности, упадка и разорения.

При таких обстоятельствах инициатива королевского племянника, побуждающая и других помещиков к возвращению на восточные «окраины» Польши, была актом истинно пионерским, имевшим большую важность для хозяйственной жизни страны. Сам князь в воспоминаниях также не стеснялся восхвалять себя за эту рискованную поездку. Прежде всего он обосновывал ее причинами сентиментального порядка: «Я мужиков не боялся, поелику любил их и желал им добра». Эта прекраснодушная декларация в стиле рококо по отношению к украинским мужикам звучит несколько смешно, но она отвечает духу эпохи. Любовь к мужикам была тогда в моде. Княгиня Изабелла Чарторыская принимала гостей в своих садах на Повонзках в деревенских хатках, крытых соломой. Варшавские интеллектуалисты зачитывались трудами французских физиократов, которые не только высоко оценивали, но даже переоценивали. роль земледельцев в производственном процессе страны. Поэты воспевали в идиллиях здоровую и нравственную жизнь «селян». Каноник Бжостовский в своем Павлове создал идеальную «сельскую Речь Посполитую». За всем этим прятался страх. Даже самого кроткого помещика страшили по ночам кошмары колиивщины, а увеличение числа беглых крепостных все сильнее било по карману. Более умные землевладельцы начинали понимать, что в облегчении жизни мужика заинтересованы они сами. Потому-то они и прославляли добродетели крестьянина где только можно: в сейме, в публицистике, в поэзии…

Свою деятельность на Украине князь Станислав начал с того, что принялся расширять свои поместья. «Там я нашел людей, наделенных умом и сметкой, кои помогли мне выгодно купить землю. Они были мне благодарны, так как проникли в мои намерения… Резиденцию свою я возвел в необычайно красивом, но безлюдном месте. Для жителей это было знаком того, что я им доверяю». Из воспоминаний вытекает, что скупка земель была огромной финансовой операцией в самом современном стиле. Заполучив доходы от новых старосте и раздобыв крупные займы у нескольких магнатов и варшавских банкиров, молодой князь действовал быстро, даже ошеломляюще. Паническое настроение помещиков было использовано им великолепно. Отлично знающие округу многочисленные агенты князя в течение нескольких месяцев скупили огромные пространства заброшенных земель. «Я осуществил весь мой план земельных приобретений на Украине прежде, чем другие более или менее крупные землевладельцы сумели мне в том помешать. Таким образом я осуществил все это без помех и конкуренции».

О коммерческом размахе князя Станислава свидетельствует хотя бы то, как он откупил город Канев у пожизненного его держателя Яна Потоцкого. Через какое-то время Потоцкий спохватился, что продешевил с Каневом, и хотел расторгнуть сделку, сославшись на устарелую статью, по которой плата должна быть ему вручена «полуосьмаками», [12] которых уже давно не было в обращении. Но энергичный князь с блеском выпутался из создавшегося положения: он послал своих людей на голландский монетный двор и приказал выбить там на нужную сумму «полуосьмаков», которую ошеломленный Потоцкий волей-неволей вынужден был принять. Подобный стиль проведения торговых сделок был в то время в Польше новинкой.

Получив поле деятельности для экспериментов, князь Станислав тут же принимается воплощать в жизнь знания и опыт, приобретенные им во время верховой поездки по Англии и в Кембридже.

Захиревший было город Корсунь становится центром широко задуманных экономических и социальных реформ.

Князь тут проявляет неистощимую энергию. Вместе с французским инженером Мюнцером он разрабатывает план современной застройки Корсуня и других городов. В новой корсуньской резиденции, живописно раскинувшейся на островках между семи рукавов Роси, происходят беспрерывные совещания с иностранными инженерами и купцами. Ежедневно молодой владелец латифундии, окруженный толпой управляющих и специалистов, отправляется в долгие досмотры в глубь корсуньского «княжества». Результаты этой оживленной деятельности воплощаются в последующие годы. В Корсуни возникают фабрики сукна, замши, шелка, селитры, в Тараще – завод стекла с цехом зеркал, в Сахновке винокурня и табачная фабрика.

Но оживление и индустриализация пришедших в упадок украинских местечек – это только часть большого плана реформ князя Станислава. Одновременно он приступает к осуществлению своих замыслов, которые спустя много лет признает величайшим деянием своей жизни. Он решается освободить всех крестьян в своих имениях, уничтожив барщину и заменив ее оброком. Идея эта, надо думать, созревала в голове молодого князя уже давно. Детство, как я уже говорил, он провел в деревне, где его воспитывала мать, особа, как рассказывают, умная, образованная и нетерпимая к несправедливости. Первая заграничная поездка показала ему все преимущества современной оброчной системы под отсталым барщинным хозяйством. Вступив во владения корсуньскими землями, князь начал склоняться в пользу оброчной системы еще и по практическим мотивам: большие вложения в промышленность требовали постоянного притока наличных денег.

Арендные контракты были разработаны в корсуньском замке уже в 1777 году. Основная статья контракта звучала так: «Земледельцу, жене его и детям его и потомству их будущему земля, луга, сады, дом, где живет, и все службы и скарб его разный в вечное отдается владение».

Оброк в сочетании с пожизненной арендой земли и инвентаря – довольно смелая земельная реформа, какую только можно было тогда представить, – не были в тогдашней Польше новостью. Ввести ее у себя до князя Станислава пытались несколько других магнатов. Но это были лишь мелкие эксперименты, скорее барские капризы, вызванные влиянием заграничных новинок, нежели истинное стремление к изменению социально-экономического уклада. А корсуньский план впервые являет реформу, соизмеримую с масштабами почти всей страны. Она должна охватить несколько тысяч «душ» и огромные земельные массивы. Мало того, вместе с оброком князь Станислав вводит в своих владениях смешанные административные суды с участием крестьянских выборных и организует кассы взаимопомощи для погорельцев. В Корсуни строится современная, на три палаты больница, предназначенная для мещан и крестьян из княжеских владений.